Вот каково должно быть обвинение, Лестрейд... А теперь, Уотсон,
если вы не боитесь сквозного ветра из разбитого окна, давайте
посидим полчаса у меня в кабинете и выкурим по сигаре -
надеюсь, что это немного развлечет вас.
Благодаря наблюдению Майкрофта Холмса и непосредственным
заботам миссис Хадсон в нашей прежней квартире ничего не
изменилось. Правда, когда я вошел, меня удивила ее непривычная
опрятность, но все знакомые предметы стояли на своих местах. На
месте был "уголок химии", в котором по-прежнему стоял сосновый
стол, покрытый пятнами от едких кислот. На полке по-прежнему
были выстроены в ряд огромные альбомы газетных вырезок и
справочники, которые так охотно швырнули бы в огонь многие из
наших сограждан! Диаграммы, футляр со скрипкой, полочка со
множеством трубок, даже персидская туфля с табаком - все было
вновь перед моими глазами, когда я осмотрелся по сторонам. В
комнате находились двое: во-первых, миссис Хадсон, встретившая
нас радостной улыбкой, а во-вторых, странный манекен, сыгравший
такую важную роль в событиях сегодняшней ночи. Это был
раскрашенный восковой бюст моего друга, сделанный с
необыкновенным мастерством и поразительно похожий на оригинал.
Он стоял на высокой подставке и был так искусно задрапирован
старым халатом Холмса, что, если смотреть с улицы, иллюзия
получалась полная.
- Надо полагать, вы выполнили все мои указания, миссис
Хадсон? - спросил Холмс.
- Я подползала к нему на коленях, сэр, как вы приказали.
- Отлично. Вы проделали все это как нельзя лучше.
Заметили вы, куда попала пуля?
- Да, сэр. Боюсь, что она испортила вашу красивую статую
- прошла через голову и сплющилась о стену. Я подняла ее с
ковра. Вот она.
Холмс протянул ее мне.
- Мягкая револьверная пуля, посмотрите, Уотсон. Ведь это
просто гениально! Ну кто бы подумал, что такая штука может быть
пущена из духового ружья? Прекрасно, миссис Хадсон, благодарю
вас за помощь... А теперь, Уотсон, садитесь, как бывало, на
свое старое место. Мне хочется побеседовать с вами кое о чем.
Он сбросил поношенный сюртук, накинул старый халат, сняв
его предварительно со своего двойника, и передо мной снова был
прежний Холмс.
- Нервы у старого охотника все так же крепки, а глаз так
же верен, - сказал он со смехом, разглядывая продырявленный
лоб восковой фигуры. - Попал в самую середину затылка и пробил
мозг. Это был искуснейший стрелок Индии. Думаю, что и в Лондоне
у него найдется не так уж много соперников. Вы когда-нибудь
слышали прежде его имя?
- Нет, никогда.
- Да, вот она, слава! Впрочем, вы ведь, насколько я
помню, еще недавно сознавались, что не слышали даже имени
профессора Джеймса Мориарти, а это был один из величайших умов
нашего века. Кстати, снимите, пожалуйста, с полки
биографический указатель...
Удобно расположившись в кресле и попыхивая сигарой, Холмс
лениво переворачивал страницы.
- У меня отличная коллекция на "М", - сказал он. -
Одного Мориарти было бы достаточно, чтобы прославить любую
букву, а тут еще Морган - отравитель, и Мерридью, оставивший
по себе жуткую память, и Мэтьюз - тот самый, который выбил мне
левый клык в зале ожидания на Черингкросском вокзале. А вот
наконец и наш сегодняшний друг. Он протянул мне книгу, и я
прочитал: "Моран Себастьян, полковник в отставке. Служил в
первом саперном бангалурском полку. Родился в Лондоне в 1843
году. Сын сэра Огастеса Морана, кавалера ордена Бани, бывшего
британского посланника в Персии. Окончил Итонский колледж и
Оксфордский университет. Участвовал в кампаниях Джовакской,
Афганской, Чарасиабской (дипломатическим курьером), Шерпурской
и Кабульской. Автор книг: "Охота на крупного зверя в Западных
Гималаях" (1881) и "Три месяца в джунглях" (1884). Адрес:
Кондуит-стрит. Клубы: Англо-индийский, Тэнкервильский и
карточный клуб Бэгетель".
На полях четким почерком Холмса было написано: "Самый
опасный человек в Лондоне после Мориарти".
- Странно, - сказал я, возвращая Холмсу книгу. -
Казалось бы, его путь - это путь честного солдата.
- Вы правы, - ответил Холмс. - До известного момента он
не делал ничего дурного. Это был человек с железными нервами, и
в Индии до сих пор ходят легенды о том, как он прополз по
высохшему руслу реки и спас человека, вырвав его из когтей
раненого тигра. Есть такие деревья, Уотсон, которые растут
нормально до определенной высоты, а потом вдруг обнаруживают в
своем развитии какое-нибудь уродливое отклонение от нормы. Это
часто случается и с людьми. Согласно моей теории, каждый
индивидуум повторяет в своем развитии историю развития всех
своих предков, и я считаю, что каждый неожиданный поворот в
сторону добра или зла объясняется каким-нибудь сильным
влиянием, источник которого надо искать в родословной человека.
И следовательно, его биография является как бы отражением в
миниатюре биографии всей семьи.
- Ну, знаете, эта теория несколько фантастична.
- Что ж, не буду на ней настаивать. Каковы бы ни были
причины, но полковник Моран вступил на дурной путь. Никакого
открытого скандала не было, но он до такой степени восстановил
против себя кое-кого в Индии, что ему уже невозможно было
оставаться там. Он вышел в отставку, приехал в Лондон и здесь
тоже приобрел дурную славу. Вот тогда-то его и открыл профессор
Мориарти, у которого он некоторое время был правой рукой.
Мориарти щедро снабжал его деньгами, но к помощи его прибегал
очень редко - лишь в двух или трех особо трудных случаях,
которые были не под силу заурядному преступнику. Вы, может
быть, помните странную смерть миссис Стюард из Лаудера в 1877
году? Нет? Я уверен, что тут не обошлось без Морана, хотя
против него и не было никаких явных улик. Полковник умел так
искусно прятать концы в воду, что даже после того, как
разогнали всю шайку Мориарти, нам все-таки не удалось притянуть
его к суду. Помните, Уотсон, тот вечер, когда я пришел к вам и
закрыл ставни, опасаясь выстрела из духового ружья? Тогда вам
показалось это странным, но я знал что делал, ибо мне было уже
известно о существовании этого замечательного ружья, и, кроме
того, я знал, что оно находится в руках у одного из искуснейших
стрелков. Когда мы с вами поехало в Швейцарию, Моран погнался
за нами вместе с Мориарти, и именно из-за него я пережил
несколько весьма неприятных минут, лежа в расселине скалы над
Рейхенбахским водопадом.
Можете себе представить, с каким вниманием читал я
английские газеты, когда был во Франции: я надеялся найти хоть
какой-нибудь шанс посадить его за решетку. Ведь пока он
разгуливал в Лондоне на свободе, я не мог и думать о
возвращении. Днем и ночью эта угроза омрачала бы мою жизнь, и
так или иначе он нашел бы случай убить меня. Что же мне было
делать? Застрелить его при встрече я не мог: ведь я и сам
очутился бы тогда на скамье подсудимых. Обращаться в суд тоже
была бесполезно: суд не имеет права возбуждать дело на
основании одних только недоказанных подозрений, а доказательств
у меня не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332