- И вот вам доказательство - за три дня я без всякой
помощи и только посредством самых обыкновенных умозаключений
сумел установить личность преступника.
- Это верно!
- Я уже как-то говорил вам, что необычное - скорее
помощь, чем помеха в нашем деле. При решении подобных задач
очень важно уметь рассуждать ретроспективно. Это чрезвычайно
ценная способность, и ее нетрудно развить, но теперь почему-то
мало этим занимаются. В повседневной жизни гораздо полезнее
думать наперед, поэтому рассуждения обратным ходом сейчас не в
почете. Из пятидесяти человек лишь один умеет рассуждать
аналитически, остальные же мыслят только синтетически.
- Должен признаться, я вас не совсем понимаю.
- Я так и думал. Попробую объяснить это понятнее.
Большинство людей, если вы перечислите им все факты один за
другим, предскажут вам результат. Они могут мысленно
сопоставить факты и сделать вывод, что должно произойти то-то.
Но лишь немногие, узнав результат, способны проделать
умственную работу, которая дает возможность проследить, какие
же причины привели к этому результату. Вот эту способность я
называю ретроспективными, или аналитическими, рассуждениями.
- Понимаю, - сказал я.
- Этот случай был именно таким - мы знали результат и
должны были сами найти все, что к нему привело. Я попытаюсь
показать вам различные стадии моих рассуждений. Начнем с самого
начала. Вам известно, что я, не внушая себе заранее никаких
идей, подошел к дому пешком. Естественно, я прежде всего
исследовал мостовую и, как я уже говорил вам, обнаружил
отчетливые следы колес, а из расспросов выяснилось, что кэб мог
подъехать сюда только ночью. По небольшому расстоянию между
колесами я убедился, что это был наемный кэб, а не частный
экипаж - обыкновенный лондонский кэб гораздо уже господской
коляски.
Это было, так сказать, первое звено, Затем я медленно
пошел через палисадник по дорожке; она была глинистая, то есть
такая, на которой особенно заметно отпечатываются следы. Вам,
конечно, эта дорожка представлялась просто полоской истоптанной
грязи, но для моего натренированного глаза имела значение
каждая отметина на ее поверхности. В сыскном деле нет ничего
важнее, чем искусство читать следы, хотя именно ему у нас почти
не уделяют внимания. К счастью, я много занимался этим, и
благодаря долгой практике умение распознавать следы стало моей
второй натурой. Я увидел глубоко вдавленные следы констеблей,
но разглядел и следы двух человек, проходивших по садику до
того, как явилась полиция. Определить, что эти двое проходили
раньше, было нетрудно: кое-где их следы были совершенно
затоптаны констеблями. Так появилось второе звено. Я уже знал,
что ночью сюда приехали двое - один, судя по ширине его шага,
очень высокого роста, а второй был щегольски одет: об этом
свидетельствовали изящные очертания его узких подошв.
Когда я вошел в дом, мои выводы подтвердились. Передо мной
лежал человек в щегольских ботинках. Значит, если это было
убийством, то убийца должен быть высокого роста. На мертвом не
оказалось ран, но по ужасу, застывшему на его лице, я убедился,
что он предвидел свою участь. У людей, внезапно умерших от
разрыва сердца или от других болезней, не бывает ужаса на лице.
Понюхав губы мертвого, я почувствовал чуть кисловатый запах и
понял, что его заставили принять яд. Это подтверждалось еще и
выражением ненависти и страха на его лице. Я убедился в этом с
помощью метода исключения - известные мне факты не
укладывались ни в какую другую гипотезу. Не воображайте, что
тут произошло нечто неслыханное. Насильственное отравление ядом
вовсе не новость в уголовной хронике. Каждый токсиколог тотчас
вспомнил бы дело Дольского в Одессе или Летюрье в Монпелье.
Теперь передо мной встал главный вопрос: каковы мотивы
преступления? Явно не грабеж: все, что имел убитый, осталось
при нем. Быть может, это политическое убийство или тут замешана
женщина? Я склонялся скорее ко второму предположению.
Политические убийцы, сделав свое дело, стремятся как можно
скорее скрыться. Это убийство, наоборот, было совершено без
спешки, следы преступника видны по всей комнате, значит, он
пробыл там довольно долго. Причины, по-видимому, были частного,
а не политического характера и требовали обдуманной, жестокой
мести. Когда на стене была обнаружена надпись, я еще больше
утвердился в своем мнении. Надпись была сделана для отвода
глаз. Когда же нашли кольцо, вопрос для меня был окончательно
решен. Ясно, что убийца хотел напомнить своей жертве о какой-то
умершей или находящейся где-то далеко женщине. Тут-то я
испросил Грегсона, не поинтересовался ли он, посылая телеграмму
в Кливленд, каким-либо особым обстоятельством в жизни Дреббера.
Как вы помните, он ответил отрицательно.
Затем я принялся тщательно исследовать комнату, нашел
подтверждение моих догадок о росте убийцы, а заодно узнал о
трихинопольской сигаре и о длине его ногтей. Так как следов
борьбы не оказалось, я заключил, что у убийцы от волнения
хлынула из носа кровь. Кровяные пятна на полу совпадали с его
шагами. Редко бывает, чтобы у человека шла носом кровь от
сильных эмоций - разве только он очень пол: i' " ровен,
поэтому я рискнул сказать, что преступник, вероятно, дюя^ш ii
краснолицый. События доказали, что я рассуждал правильно.
Выйдя из дома, я прежде всего исправил промах Грегсона. Я
отправил телеграмму начальнику кливлендской полиции с просьбой
сообщить факты, относящиеся к браку Еноха Дреббера. Ответ был
исчерпывающим. Я узнал, что Дреббер уже просил у закона защиты
от своего старого соперника, некоего Джефферсона Хоупа, и что
этот Хоуп сейчас находится в Европе. Теперь ключ к тайне был в
моих руках - оставалось только поймать убийцу.
Я уже решил про себя, что человек, вошедший в дом вместе с
Дреббером, был не кто иной, как кэбмен. Следы говорили о том,
что лошадь бродила по мостовой, чего не могло быть, если бы за
ней кто-то присматривал. Где же, спрашивается, был кэбмен, если
не в доме? К тому же нелепо предполагать, будто человек в
здравом уме станет совершать задуманное преступление на глазах
третьего лица, которое наверняка его выдало бы. И, наконец,
представим себе, что человек хочет выследить кого-то в Лондоне
- можно ли придумать что-либо лучше, чем сделаться кэбменом?
Все эта соображения привели меня к выводу, что Джефферсона
Хоупа надо искать среди столичных кэбменов.
Но если он кэбмен, вряд ли он бросил бы сейчас это
занятие, рассуждал я. Наоборот, с его точки зрения, внезапная
перемена ремесла привлекла бы к нему внимание. Вернее всего, он
какое-то время еще будет заниматься своим делом. И вряд ли он
живет под другим именем. Зачем ему менять свое имя в стране,
где его никто не знает? Поэтому я составил из уличных мальчишек
отряд сыскной полиции и гонял их по всем конторам наемных
кэбов, пока они не разыскали нужного мне человека. Как они его
доставили и как быстро я этим воспользовался, вы знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332
помощи и только посредством самых обыкновенных умозаключений
сумел установить личность преступника.
- Это верно!
- Я уже как-то говорил вам, что необычное - скорее
помощь, чем помеха в нашем деле. При решении подобных задач
очень важно уметь рассуждать ретроспективно. Это чрезвычайно
ценная способность, и ее нетрудно развить, но теперь почему-то
мало этим занимаются. В повседневной жизни гораздо полезнее
думать наперед, поэтому рассуждения обратным ходом сейчас не в
почете. Из пятидесяти человек лишь один умеет рассуждать
аналитически, остальные же мыслят только синтетически.
- Должен признаться, я вас не совсем понимаю.
- Я так и думал. Попробую объяснить это понятнее.
Большинство людей, если вы перечислите им все факты один за
другим, предскажут вам результат. Они могут мысленно
сопоставить факты и сделать вывод, что должно произойти то-то.
Но лишь немногие, узнав результат, способны проделать
умственную работу, которая дает возможность проследить, какие
же причины привели к этому результату. Вот эту способность я
называю ретроспективными, или аналитическими, рассуждениями.
- Понимаю, - сказал я.
- Этот случай был именно таким - мы знали результат и
должны были сами найти все, что к нему привело. Я попытаюсь
показать вам различные стадии моих рассуждений. Начнем с самого
начала. Вам известно, что я, не внушая себе заранее никаких
идей, подошел к дому пешком. Естественно, я прежде всего
исследовал мостовую и, как я уже говорил вам, обнаружил
отчетливые следы колес, а из расспросов выяснилось, что кэб мог
подъехать сюда только ночью. По небольшому расстоянию между
колесами я убедился, что это был наемный кэб, а не частный
экипаж - обыкновенный лондонский кэб гораздо уже господской
коляски.
Это было, так сказать, первое звено, Затем я медленно
пошел через палисадник по дорожке; она была глинистая, то есть
такая, на которой особенно заметно отпечатываются следы. Вам,
конечно, эта дорожка представлялась просто полоской истоптанной
грязи, но для моего натренированного глаза имела значение
каждая отметина на ее поверхности. В сыскном деле нет ничего
важнее, чем искусство читать следы, хотя именно ему у нас почти
не уделяют внимания. К счастью, я много занимался этим, и
благодаря долгой практике умение распознавать следы стало моей
второй натурой. Я увидел глубоко вдавленные следы констеблей,
но разглядел и следы двух человек, проходивших по садику до
того, как явилась полиция. Определить, что эти двое проходили
раньше, было нетрудно: кое-где их следы были совершенно
затоптаны констеблями. Так появилось второе звено. Я уже знал,
что ночью сюда приехали двое - один, судя по ширине его шага,
очень высокого роста, а второй был щегольски одет: об этом
свидетельствовали изящные очертания его узких подошв.
Когда я вошел в дом, мои выводы подтвердились. Передо мной
лежал человек в щегольских ботинках. Значит, если это было
убийством, то убийца должен быть высокого роста. На мертвом не
оказалось ран, но по ужасу, застывшему на его лице, я убедился,
что он предвидел свою участь. У людей, внезапно умерших от
разрыва сердца или от других болезней, не бывает ужаса на лице.
Понюхав губы мертвого, я почувствовал чуть кисловатый запах и
понял, что его заставили принять яд. Это подтверждалось еще и
выражением ненависти и страха на его лице. Я убедился в этом с
помощью метода исключения - известные мне факты не
укладывались ни в какую другую гипотезу. Не воображайте, что
тут произошло нечто неслыханное. Насильственное отравление ядом
вовсе не новость в уголовной хронике. Каждый токсиколог тотчас
вспомнил бы дело Дольского в Одессе или Летюрье в Монпелье.
Теперь передо мной встал главный вопрос: каковы мотивы
преступления? Явно не грабеж: все, что имел убитый, осталось
при нем. Быть может, это политическое убийство или тут замешана
женщина? Я склонялся скорее ко второму предположению.
Политические убийцы, сделав свое дело, стремятся как можно
скорее скрыться. Это убийство, наоборот, было совершено без
спешки, следы преступника видны по всей комнате, значит, он
пробыл там довольно долго. Причины, по-видимому, были частного,
а не политического характера и требовали обдуманной, жестокой
мести. Когда на стене была обнаружена надпись, я еще больше
утвердился в своем мнении. Надпись была сделана для отвода
глаз. Когда же нашли кольцо, вопрос для меня был окончательно
решен. Ясно, что убийца хотел напомнить своей жертве о какой-то
умершей или находящейся где-то далеко женщине. Тут-то я
испросил Грегсона, не поинтересовался ли он, посылая телеграмму
в Кливленд, каким-либо особым обстоятельством в жизни Дреббера.
Как вы помните, он ответил отрицательно.
Затем я принялся тщательно исследовать комнату, нашел
подтверждение моих догадок о росте убийцы, а заодно узнал о
трихинопольской сигаре и о длине его ногтей. Так как следов
борьбы не оказалось, я заключил, что у убийцы от волнения
хлынула из носа кровь. Кровяные пятна на полу совпадали с его
шагами. Редко бывает, чтобы у человека шла носом кровь от
сильных эмоций - разве только он очень пол: i' " ровен,
поэтому я рискнул сказать, что преступник, вероятно, дюя^ш ii
краснолицый. События доказали, что я рассуждал правильно.
Выйдя из дома, я прежде всего исправил промах Грегсона. Я
отправил телеграмму начальнику кливлендской полиции с просьбой
сообщить факты, относящиеся к браку Еноха Дреббера. Ответ был
исчерпывающим. Я узнал, что Дреббер уже просил у закона защиты
от своего старого соперника, некоего Джефферсона Хоупа, и что
этот Хоуп сейчас находится в Европе. Теперь ключ к тайне был в
моих руках - оставалось только поймать убийцу.
Я уже решил про себя, что человек, вошедший в дом вместе с
Дреббером, был не кто иной, как кэбмен. Следы говорили о том,
что лошадь бродила по мостовой, чего не могло быть, если бы за
ней кто-то присматривал. Где же, спрашивается, был кэбмен, если
не в доме? К тому же нелепо предполагать, будто человек в
здравом уме станет совершать задуманное преступление на глазах
третьего лица, которое наверняка его выдало бы. И, наконец,
представим себе, что человек хочет выследить кого-то в Лондоне
- можно ли придумать что-либо лучше, чем сделаться кэбменом?
Все эта соображения привели меня к выводу, что Джефферсона
Хоупа надо искать среди столичных кэбменов.
Но если он кэбмен, вряд ли он бросил бы сейчас это
занятие, рассуждал я. Наоборот, с его точки зрения, внезапная
перемена ремесла привлекла бы к нему внимание. Вернее всего, он
какое-то время еще будет заниматься своим делом. И вряд ли он
живет под другим именем. Зачем ему менять свое имя в стране,
где его никто не знает? Поэтому я составил из уличных мальчишек
отряд сыскной полиции и гонял их по всем конторам наемных
кэбов, пока они не разыскали нужного мне человека. Как они его
доставили и как быстро я этим воспользовался, вы знаете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332