а ты лучше утоли голод,
засевший у него в утробе. И то же самое я говорю тебе обо всех пороках:
их надо устранить, а не поучать тому, что при них невозможно. Если ты не
изгонишь ложные мнения, которыми мы страдаем, ни скупой не станет слу-
шать о том, как должно пользоваться деньгами, ни трусливый - о том, как
презирать опасность. (7) Добейся, чтобы он знал, что деньги - не благ" и
не зло, покажи ему, как несчастны богачи. Добейся, чтобы он знал. что
всеобщие пугала, в том числе и боль и смерть, не так страшны, как толку-
ет всюду молва. Хотя смерть непреложный закон, есть и тут великое утеше-
ние: ни к кому она не приходит дважды; а против боли лучшим лекарством
будет упорство духа, который все может облегчить себе стойкостью и тер-
пением. Боль по природе хороша и тем, что длительная не может быть
сильной, а сильная - длительной. Нужно мужественно встречать все, что
приказывает нам мировая неизбежность". (8) Когда, внушив ему эти осново-
положенья, ты научишь его видеть свой удел в мире, когда он узнает, что
блаженна жизнь, ищущая не наслаждений, а согласия с природой2, когда по-
любит добродетель как единственное человеческое благо и как единственно-
го зла станет бежать позора, а все прочее: богатство, почести, крепкое
здоровье, власть - признает безразличным, не причисляемым ни к благу, ни
ко злу, - тогда ему незачем будет напоминать все по отдельности и твер-
дить: "Ходи так, обедай этак! Это пристало муж чине, это - женщине, это
- женатому, это холостому". (9) Кто усердно напоминает, тот обычно сам
на это не способен. Так наставляет дядька - мальчика, бабушка - внучку;
так сердитый учитель рассуждает о том, что сердиться нельзя. Войди в
школу, где учат грамоте, и ты убедишься: о чем так надменно вещают фило-
софы, все есть в детских прописях.
(10) Далее, должен ли ты давать советы о вещах явных или сомни-
тельных? Где все ясно, вразумленья не нужны; дающему советы о вещах сом-
нительных не верят - значит, все наставленья излишни. Об этом запомни
вот что. Если ты вразумляешь в случае темном и неясном, нужно помочь се-
бе доказательствами; а станешь доказывать, - взятые для доказательства
примеры будут сильнее вразумлений, так что хватит их одних. (11) "Так
относись к другу, так - к согражданину, так - к союзнику". - "Почему?" -
"Потому что это справедливо". - Но все это внушит мне тот раздел, где
говорится о справедливом. Здесь я найду и то, что к справедливости нужно
стремиться ради нее самой, и то, что к ней не принуждает никакой страх,
не приманивает никакая награда, и то, что любящий в этой добродетели
что-нибудь, кроме нее самой, не бывает справедливым. Когда я проникнусь
такими убежденьями, зачем мне нужны будут наставленья всех желающих
учить ученого? Для знающего наставленья излишни, для незнающего их не-
достаточно. Ведь он должен слышать не только, как его наставляют, но и
почему. (12) Кому, повторяю, нужны наставленья: обладающему или не обла-
дающему истинными мненьями о благе и зле? У кого их нет, тому ты ничуть
не поможешь: его уши заткнула молва, противоречащая твоим вразумленьям;
а кто верно судит о том, к чему должно стремиться и чего избегать, знает
и без твоих слов, что ему делать. Значит, всю эту часть философии можно
отбросить.
(13) Есть две причины наших преступлений: или в душе живет злонравие,
укрепляемое превратными мнениями, или, даже если ложные понятия ею не
овладели, она склонна к ним и легко развращается, прельщаемая какой-ни-
будь неподобающей видимостью. Значит, мы должны либо излечить больной
дух, избавив его от пороков, либо еще свободный от них, но тянущийся ко
злу, захватить заранее. И то, и другое делают основоположенья философии
- и, стало быть, другой род наставлений ничего не дает. (14) И потом,
если наставлять каждого в отдельности, дело это окажется неохватным.
Ведь ростовщику нужны одни наставленья, земледельцу - другие, купцу -
третьи, ищущему дружбы царей - четвертые; любящему свою ровню потребны
не те, что любящему стоящих ниже. (15) В браке придется поучать, как об-
ращаться мужу с женой, которую он взял девушкой, и как с женой, которая
до женитьбы знала мужчин; как жить с богатой и как - с бесприданницей. А
разве не будет, по-твоему, никакой разницы между плодовитой и бесплод-
ной, между пожилой и молоденькой, между матерью и мачехой? Нельзя охва-
тить все разряды, а каждый из них требует своего. Между тем законы фило-
софии кратки, но связывают все. (16) Прибавь к этому, что наставленья
мудрости должны быть определенными и твердыми; то, чего нельзя опреде-
лить, лежит вне мудрости, которая знает границы вещей. Значит, эта нас-
тавительная часть философии должна быть отброшена: ведь она то, что обе-
щает немногим, не может дать всем, а мудрость охватывает всех. (17) Нет
разницы между безумием всеобщим и тем, которое поручают лечить врачам, -
кроме одной: тут страдают недугом, а там - ложными мнениями. Тут причина
неистовства - в состоянии здоровья; там само оно есть нездоровье души.
Кто начнет наставлять безумца, как он должен говорить, как ходить, как
вести себя на людях и как - дома, тот будет безумнее вразумляемого: зна-
чит, надо лечить черножелчие, устранять саму причину безумия. То же сле-
дует делать, и когда безумна душа: нужно изгнать безумье, а не то все
вразумляющие речи пропадут даром.
(18) Вот что говорит Аристон. Ответим ему на всё по отдельности.
Во-первых, возразим на его слова о том, что преграду, мешающую глазу ви-
деть, надо убрать. Согласен, тут нужны не советы, как смотреть, а ле-
карство, которое прочистило бы зрение и согнало с глаза вредную помеху.
Но мы видим благодаря природе, и убравший преграду вернул бы ей исконную
способность. А чего требует от нас каждая обязанность, тому природа не
учит. (19) Потом тот, у кого вылечили бельмо, не может сразу же, как
прозреет, возвращать зрение другим; а кого избавили от злонравья, тот и
других избавляет. Нет нужды ни в ободрении, ни в советах, чтобы глаз по-
нял свойства красок; без всякого вразумления любой отличит черное от бе-
лого. А вот душа нуждается во многих поученьях, чтобы увидеть, как сле-
дует поступать в жизни. Даже больных глазами врач не только лечит, но и
вразумляет. (20) "Нельзя, - говорит он, - подставлять ослабевшее зрение
вредному свету: от тьмы переходи сперва к сумеркам, потом отважься на
большее и постепенно приучись терпеть ясный свет; нельзя заниматься пос-
ле еды; нельзя насиловать воспаленные и вспухшие глаза; надо избегать
сильного и холодного ветра в лицо". И прочие советы в таком роде враче-
ванье присоединяет к лекарствам, помогая ими не меньше, чем снадобьями.
- (21) "Заблуждение - причина всех грехов; а от него наставленья нас
не избавят, не вытеснят ложных мнений о благе и зле". - Не спорю, сами
по себе наставления слишком слабы, чтобы опровергнуть в душе превратные
убежденья; но разве они поэтому не могут быть полезны в сочетании с дру-
гим? Во-первых, они освежают память; во-вторых, то, что в общем и целом
видится неясно, по частям можно рассмотреть тщательнее. Ведь так ты мо-
жешь назвать лишними и утешения и ободренья; но они лишними не бывают, -
а значит, и вразумленья тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
засевший у него в утробе. И то же самое я говорю тебе обо всех пороках:
их надо устранить, а не поучать тому, что при них невозможно. Если ты не
изгонишь ложные мнения, которыми мы страдаем, ни скупой не станет слу-
шать о том, как должно пользоваться деньгами, ни трусливый - о том, как
презирать опасность. (7) Добейся, чтобы он знал, что деньги - не благ" и
не зло, покажи ему, как несчастны богачи. Добейся, чтобы он знал. что
всеобщие пугала, в том числе и боль и смерть, не так страшны, как толку-
ет всюду молва. Хотя смерть непреложный закон, есть и тут великое утеше-
ние: ни к кому она не приходит дважды; а против боли лучшим лекарством
будет упорство духа, который все может облегчить себе стойкостью и тер-
пением. Боль по природе хороша и тем, что длительная не может быть
сильной, а сильная - длительной. Нужно мужественно встречать все, что
приказывает нам мировая неизбежность". (8) Когда, внушив ему эти осново-
положенья, ты научишь его видеть свой удел в мире, когда он узнает, что
блаженна жизнь, ищущая не наслаждений, а согласия с природой2, когда по-
любит добродетель как единственное человеческое благо и как единственно-
го зла станет бежать позора, а все прочее: богатство, почести, крепкое
здоровье, власть - признает безразличным, не причисляемым ни к благу, ни
ко злу, - тогда ему незачем будет напоминать все по отдельности и твер-
дить: "Ходи так, обедай этак! Это пристало муж чине, это - женщине, это
- женатому, это холостому". (9) Кто усердно напоминает, тот обычно сам
на это не способен. Так наставляет дядька - мальчика, бабушка - внучку;
так сердитый учитель рассуждает о том, что сердиться нельзя. Войди в
школу, где учат грамоте, и ты убедишься: о чем так надменно вещают фило-
софы, все есть в детских прописях.
(10) Далее, должен ли ты давать советы о вещах явных или сомни-
тельных? Где все ясно, вразумленья не нужны; дающему советы о вещах сом-
нительных не верят - значит, все наставленья излишни. Об этом запомни
вот что. Если ты вразумляешь в случае темном и неясном, нужно помочь се-
бе доказательствами; а станешь доказывать, - взятые для доказательства
примеры будут сильнее вразумлений, так что хватит их одних. (11) "Так
относись к другу, так - к согражданину, так - к союзнику". - "Почему?" -
"Потому что это справедливо". - Но все это внушит мне тот раздел, где
говорится о справедливом. Здесь я найду и то, что к справедливости нужно
стремиться ради нее самой, и то, что к ней не принуждает никакой страх,
не приманивает никакая награда, и то, что любящий в этой добродетели
что-нибудь, кроме нее самой, не бывает справедливым. Когда я проникнусь
такими убежденьями, зачем мне нужны будут наставленья всех желающих
учить ученого? Для знающего наставленья излишни, для незнающего их не-
достаточно. Ведь он должен слышать не только, как его наставляют, но и
почему. (12) Кому, повторяю, нужны наставленья: обладающему или не обла-
дающему истинными мненьями о благе и зле? У кого их нет, тому ты ничуть
не поможешь: его уши заткнула молва, противоречащая твоим вразумленьям;
а кто верно судит о том, к чему должно стремиться и чего избегать, знает
и без твоих слов, что ему делать. Значит, всю эту часть философии можно
отбросить.
(13) Есть две причины наших преступлений: или в душе живет злонравие,
укрепляемое превратными мнениями, или, даже если ложные понятия ею не
овладели, она склонна к ним и легко развращается, прельщаемая какой-ни-
будь неподобающей видимостью. Значит, мы должны либо излечить больной
дух, избавив его от пороков, либо еще свободный от них, но тянущийся ко
злу, захватить заранее. И то, и другое делают основоположенья философии
- и, стало быть, другой род наставлений ничего не дает. (14) И потом,
если наставлять каждого в отдельности, дело это окажется неохватным.
Ведь ростовщику нужны одни наставленья, земледельцу - другие, купцу -
третьи, ищущему дружбы царей - четвертые; любящему свою ровню потребны
не те, что любящему стоящих ниже. (15) В браке придется поучать, как об-
ращаться мужу с женой, которую он взял девушкой, и как с женой, которая
до женитьбы знала мужчин; как жить с богатой и как - с бесприданницей. А
разве не будет, по-твоему, никакой разницы между плодовитой и бесплод-
ной, между пожилой и молоденькой, между матерью и мачехой? Нельзя охва-
тить все разряды, а каждый из них требует своего. Между тем законы фило-
софии кратки, но связывают все. (16) Прибавь к этому, что наставленья
мудрости должны быть определенными и твердыми; то, чего нельзя опреде-
лить, лежит вне мудрости, которая знает границы вещей. Значит, эта нас-
тавительная часть философии должна быть отброшена: ведь она то, что обе-
щает немногим, не может дать всем, а мудрость охватывает всех. (17) Нет
разницы между безумием всеобщим и тем, которое поручают лечить врачам, -
кроме одной: тут страдают недугом, а там - ложными мнениями. Тут причина
неистовства - в состоянии здоровья; там само оно есть нездоровье души.
Кто начнет наставлять безумца, как он должен говорить, как ходить, как
вести себя на людях и как - дома, тот будет безумнее вразумляемого: зна-
чит, надо лечить черножелчие, устранять саму причину безумия. То же сле-
дует делать, и когда безумна душа: нужно изгнать безумье, а не то все
вразумляющие речи пропадут даром.
(18) Вот что говорит Аристон. Ответим ему на всё по отдельности.
Во-первых, возразим на его слова о том, что преграду, мешающую глазу ви-
деть, надо убрать. Согласен, тут нужны не советы, как смотреть, а ле-
карство, которое прочистило бы зрение и согнало с глаза вредную помеху.
Но мы видим благодаря природе, и убравший преграду вернул бы ей исконную
способность. А чего требует от нас каждая обязанность, тому природа не
учит. (19) Потом тот, у кого вылечили бельмо, не может сразу же, как
прозреет, возвращать зрение другим; а кого избавили от злонравья, тот и
других избавляет. Нет нужды ни в ободрении, ни в советах, чтобы глаз по-
нял свойства красок; без всякого вразумления любой отличит черное от бе-
лого. А вот душа нуждается во многих поученьях, чтобы увидеть, как сле-
дует поступать в жизни. Даже больных глазами врач не только лечит, но и
вразумляет. (20) "Нельзя, - говорит он, - подставлять ослабевшее зрение
вредному свету: от тьмы переходи сперва к сумеркам, потом отважься на
большее и постепенно приучись терпеть ясный свет; нельзя заниматься пос-
ле еды; нельзя насиловать воспаленные и вспухшие глаза; надо избегать
сильного и холодного ветра в лицо". И прочие советы в таком роде враче-
ванье присоединяет к лекарствам, помогая ими не меньше, чем снадобьями.
- (21) "Заблуждение - причина всех грехов; а от него наставленья нас
не избавят, не вытеснят ложных мнений о благе и зле". - Не спорю, сами
по себе наставления слишком слабы, чтобы опровергнуть в душе превратные
убежденья; но разве они поэтому не могут быть полезны в сочетании с дру-
гим? Во-первых, они освежают память; во-вторых, то, что в общем и целом
видится неясно, по частям можно рассмотреть тщательнее. Ведь так ты мо-
жешь назвать лишними и утешения и ободренья; но они лишними не бывают, -
а значит, и вразумленья тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154