(4) В темноте держат птиц, откарм-
ливаемых для пира, чтобы они легче жирели в неподвижности; и так же у
тех, кто в праздности позабыл обо всех упражнениях, ленивое тело пухнет
и в сумраке заплывает жиром. Поэтому так мерзки на вид тела обрекших се-
бя жить в темноте. Цвет их лиц подозрительней, чем у побледневших от бо-
лезни: томные и расслабленные, они бледны как мел, и плоть у них заживо
становится как у мертвецов. Но это, я бы сказал, наименьшая из их бед.
Насколько же темнее у них в душе! Она уставилась в себя самое, окутанная
сумраком, и завидует слепым. Ведь не для темноты есть у нас глаза!
(5) Ты спросишь, откуда такая извращенность в душах, чтобы гнушаться
днем и переносить всю жизнь на ночь. Все пороки сражаются против приро-
ды, все отходят от должного порядка: наслаждаться всем извращенным - та-
кова цель сластолюбия, и не только свернуть с прямого пути, но и отойти
как можно дальше или пойти в обратную сторону. (6) А те, по-твоему, жи-
вут не вопреки природе, кто пьет натощак, чтобы принять вино в. пустые
жилы, и приступают к еде пьяными? А этот порок, такой частый у юнцов,
старающихся стать сильнее: они пьют на самом пороге бани, среди скинув-
ших платье, и не пьют, а пьянствуют, чтобы потом соскабливать пот, выз-
ванный обильным и горячим питьем? Пить же после обеда или ужина пошло,
так делают деревенские отцы семейств, не знающие, что такое истинное
наслажденье. Чистое вино приятно, когда не смешивается с пищей и свобод-
но расходится по жилам; опьяненье на пустой желудок - верх удовольствия.
(7) Или, по-твоему, живут не вопреки природе те, кто меняется одеждой с
женщинами? Не живут вопреки природе те, кто старается, чтобы отрочество
блистало и за пределами должного срока? Есть ли что-нибудь более жесто-
кое и более жалкое? Он никогда не станет мужчиной, чтобы дольше быть
утехой для мужчины! Но если ради этой гнусности у него пришлось отнять
его пол, почему бы не отнять и возраст? (8) А разве не живут вопреки
природе те, что хотят роз среди зимы, кто с помощью горячей воды ловко
создает подложное тепло и в стужу выращивает лилию, весенний цветок?
Разве не вопреки природе живут насаждающие на башнях плодовые сады? У
кого на крышах домов и вышках колышутся леса, пустив корни там, докуда
они едва ли доросли бы вершинами? Не живут ли вопреки природе и те, кто
закладывает основания бань среди моря и полагает, что их купанье недос-
таточно изысканно, если в стенки горячего бассейна не бьют волнами бури?
(9) Однажды начавши желать того, что противно заведенному природой по-
рядку, под конец совсем от него отходят. Светает; пора спать! Все затих-
ло; теперь займемся упражненьями, отправимся гулять, позавтракаем! Бли-
зится рассвет; время ужинать! Нельзя делать так же, как весь народ: идти
в жизни проторенным путем и пошло и низко! Долой день для всех! У нас
будет свое особое утро.
(10) Они для меня все равно что мертвецы: разве жизнь при факелах и
свечах - не те же похороны, и вдобавок преждевременные? Я помню многих,
которые в одну и ту же пору жили так, и среди них - Атилия Буту, бывшего
претора; когда он растратил огромное состояние и признался Тиберию, что
обеднел, тот сказал: "Поздно же ты проснулся!" (11) Монтан Юлийd, снос-
ный поэт, известный дружбой с Тиберием и ее охлаждением, читал перед
слушателями поэму. Он очень любил слова "восход" и "закат", всюду совал
их. Когда кто-то, рассердившись на читавшего весь день, отказывался
впредь ходить на его чтения, Натта Пинарий 4 сказал: "А у меня не будет
лучшего случая показать мою щедрость, и я готов слушать его с восхода до
заката". (12) И когда Монтан произнес такие стихи:
Феб начинает уже воздымать свой пламенник жаркий,
Сея алеющий свет, а печальная ласточка утром
Корм начинает носить болтливым птенцам, возвращаясь
То и дело к гнезду и всех оделяя из клюва...
Вар, римский всадник из окружения Марка Виниция5, ловец хороших обе-
дов, которые он зарабатывал злоязычьем, воскликнул: "Бута дремать. начи-
нает!" (13) А потом, когда Монтан прочитал:
Вот уже пастухи загнали стада свои в хлевы,
Ночь начинает уже тишиною окутывать земли
Спящие.. .
тот же Вар сказал: "Что он говорит? Уже ночь? Пойду приветствовать"
Буту!" Эта его вывернутая наизнанку жизнь была известна всем и каждому,
хотя в то время, повторяю, многие жили как он.
(14) А причина этому - не какая-то особая приятность, которую некото-
рые находят в ночи, а неприязнь ко всему общепринятому; вдобавок, нечис-
той совести свет в тягость; и еще, кто и желает и презирает все смотря
по тому, дорого или дешево оно куплено, те совсем уж гнушаются даровым
светом. Далее, любители удовольствий хотят, чтобы, пока они живы, их
жизнь стала предметом общих толков, и если о них молчат, они полагают,
что стараются впустую. Им плохо каждый раз, когда молва не заметит како-
го-нибудь их поступка. Многие проедают имущество, у многих есть любовни-
цы, и чтобы твое имя не затерялось среди всех, мало роскошничать, - нуж-
но сделать что-нибудь особенное. В городе, где все так заняты, о простом
беспутстве не заговорят. (15) Я слышал, как Педон Альбинован6, остроум-
нейший рассказчик, вспоминал о Спурии Папинии, чей дом стоял ниже его
дома: "Слышу в третьем часу ночи удары бичей; спрашиваю, что он делает,
отвечают: ведет расчеты. В шестом часу ночи слышу: сильнейший вопль;
спрашиваю, что это; отвечают: пробует голос. В восьмом часу ночи спраши-
ваю, что значит этот стук колес; отправляется на прогулку, - отвечают
мне. (16) Перед рассветом - беготня, зовут слуг, виночерпии и повара су-
етятся. Спрашиваю, что такое? Говорят, что вышел из бани, потребовал ме-
дового питья и полбяной похлебки". - А на вопрос: "Что же, обед занимал
у него весь день?" - был ответ: "Ничуть не бывало: жил он очень умерен-
но, и если что и тратил, так только ночи". А тем, кто называл этого че-
ловека жадным и скаредным, Педон говорил: "Можете еще назвать его ночным
зверем". (17) Ты не должен удивляться, обнаружив у пороков столь стран-
ные черты: пороки бесчисленны и многолики, установить их разновидности
невозможно. Прямой путь один, окольных много, и они еще петляют то так,
то этак. То же самое и нравы людей: кто следует природе, у тех нрав поч-
ти одинаков, - покладистый и свободный; а у извращенных нравы не схожи
ни между собою, ни с нравами всех прочих. (18) Но главная причина этой
болезни, по-моему, в том, что они гнушаются общепринятым образом жизни.
Как отличаются они от всех и одеждой, и изысканностью обедов, и изящест-
вом повозок, так же они хотят выделяться и выбором времени. Кто грехами
добивается дурной славы как награды, тому обычные грехи не нужны. А
ее-то и ищут все, кто, так сказать, живет наоборот. (19) Вот почему, Лу-
цилий, нам и нужно держаться дороги, указанной природой, и с нее не ук-
лоняться. Тем, кто идет ею, все легко и просто; кто старается идти в об-
ратную сторону, для тех жить - все равно что грести против течения. Будь
здоров.
Письмо CXXIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Утомленный дорогой, не столько долгой, сколько трудной, я прибыл
к себе в Альбанскую усадьбу глубокой ночью. Здесь ничего не готово - я
один готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
ливаемых для пира, чтобы они легче жирели в неподвижности; и так же у
тех, кто в праздности позабыл обо всех упражнениях, ленивое тело пухнет
и в сумраке заплывает жиром. Поэтому так мерзки на вид тела обрекших се-
бя жить в темноте. Цвет их лиц подозрительней, чем у побледневших от бо-
лезни: томные и расслабленные, они бледны как мел, и плоть у них заживо
становится как у мертвецов. Но это, я бы сказал, наименьшая из их бед.
Насколько же темнее у них в душе! Она уставилась в себя самое, окутанная
сумраком, и завидует слепым. Ведь не для темноты есть у нас глаза!
(5) Ты спросишь, откуда такая извращенность в душах, чтобы гнушаться
днем и переносить всю жизнь на ночь. Все пороки сражаются против приро-
ды, все отходят от должного порядка: наслаждаться всем извращенным - та-
кова цель сластолюбия, и не только свернуть с прямого пути, но и отойти
как можно дальше или пойти в обратную сторону. (6) А те, по-твоему, жи-
вут не вопреки природе, кто пьет натощак, чтобы принять вино в. пустые
жилы, и приступают к еде пьяными? А этот порок, такой частый у юнцов,
старающихся стать сильнее: они пьют на самом пороге бани, среди скинув-
ших платье, и не пьют, а пьянствуют, чтобы потом соскабливать пот, выз-
ванный обильным и горячим питьем? Пить же после обеда или ужина пошло,
так делают деревенские отцы семейств, не знающие, что такое истинное
наслажденье. Чистое вино приятно, когда не смешивается с пищей и свобод-
но расходится по жилам; опьяненье на пустой желудок - верх удовольствия.
(7) Или, по-твоему, живут не вопреки природе те, кто меняется одеждой с
женщинами? Не живут вопреки природе те, кто старается, чтобы отрочество
блистало и за пределами должного срока? Есть ли что-нибудь более жесто-
кое и более жалкое? Он никогда не станет мужчиной, чтобы дольше быть
утехой для мужчины! Но если ради этой гнусности у него пришлось отнять
его пол, почему бы не отнять и возраст? (8) А разве не живут вопреки
природе те, что хотят роз среди зимы, кто с помощью горячей воды ловко
создает подложное тепло и в стужу выращивает лилию, весенний цветок?
Разве не вопреки природе живут насаждающие на башнях плодовые сады? У
кого на крышах домов и вышках колышутся леса, пустив корни там, докуда
они едва ли доросли бы вершинами? Не живут ли вопреки природе и те, кто
закладывает основания бань среди моря и полагает, что их купанье недос-
таточно изысканно, если в стенки горячего бассейна не бьют волнами бури?
(9) Однажды начавши желать того, что противно заведенному природой по-
рядку, под конец совсем от него отходят. Светает; пора спать! Все затих-
ло; теперь займемся упражненьями, отправимся гулять, позавтракаем! Бли-
зится рассвет; время ужинать! Нельзя делать так же, как весь народ: идти
в жизни проторенным путем и пошло и низко! Долой день для всех! У нас
будет свое особое утро.
(10) Они для меня все равно что мертвецы: разве жизнь при факелах и
свечах - не те же похороны, и вдобавок преждевременные? Я помню многих,
которые в одну и ту же пору жили так, и среди них - Атилия Буту, бывшего
претора; когда он растратил огромное состояние и признался Тиберию, что
обеднел, тот сказал: "Поздно же ты проснулся!" (11) Монтан Юлийd, снос-
ный поэт, известный дружбой с Тиберием и ее охлаждением, читал перед
слушателями поэму. Он очень любил слова "восход" и "закат", всюду совал
их. Когда кто-то, рассердившись на читавшего весь день, отказывался
впредь ходить на его чтения, Натта Пинарий 4 сказал: "А у меня не будет
лучшего случая показать мою щедрость, и я готов слушать его с восхода до
заката". (12) И когда Монтан произнес такие стихи:
Феб начинает уже воздымать свой пламенник жаркий,
Сея алеющий свет, а печальная ласточка утром
Корм начинает носить болтливым птенцам, возвращаясь
То и дело к гнезду и всех оделяя из клюва...
Вар, римский всадник из окружения Марка Виниция5, ловец хороших обе-
дов, которые он зарабатывал злоязычьем, воскликнул: "Бута дремать. начи-
нает!" (13) А потом, когда Монтан прочитал:
Вот уже пастухи загнали стада свои в хлевы,
Ночь начинает уже тишиною окутывать земли
Спящие.. .
тот же Вар сказал: "Что он говорит? Уже ночь? Пойду приветствовать"
Буту!" Эта его вывернутая наизнанку жизнь была известна всем и каждому,
хотя в то время, повторяю, многие жили как он.
(14) А причина этому - не какая-то особая приятность, которую некото-
рые находят в ночи, а неприязнь ко всему общепринятому; вдобавок, нечис-
той совести свет в тягость; и еще, кто и желает и презирает все смотря
по тому, дорого или дешево оно куплено, те совсем уж гнушаются даровым
светом. Далее, любители удовольствий хотят, чтобы, пока они живы, их
жизнь стала предметом общих толков, и если о них молчат, они полагают,
что стараются впустую. Им плохо каждый раз, когда молва не заметит како-
го-нибудь их поступка. Многие проедают имущество, у многих есть любовни-
цы, и чтобы твое имя не затерялось среди всех, мало роскошничать, - нуж-
но сделать что-нибудь особенное. В городе, где все так заняты, о простом
беспутстве не заговорят. (15) Я слышал, как Педон Альбинован6, остроум-
нейший рассказчик, вспоминал о Спурии Папинии, чей дом стоял ниже его
дома: "Слышу в третьем часу ночи удары бичей; спрашиваю, что он делает,
отвечают: ведет расчеты. В шестом часу ночи слышу: сильнейший вопль;
спрашиваю, что это; отвечают: пробует голос. В восьмом часу ночи спраши-
ваю, что значит этот стук колес; отправляется на прогулку, - отвечают
мне. (16) Перед рассветом - беготня, зовут слуг, виночерпии и повара су-
етятся. Спрашиваю, что такое? Говорят, что вышел из бани, потребовал ме-
дового питья и полбяной похлебки". - А на вопрос: "Что же, обед занимал
у него весь день?" - был ответ: "Ничуть не бывало: жил он очень умерен-
но, и если что и тратил, так только ночи". А тем, кто называл этого че-
ловека жадным и скаредным, Педон говорил: "Можете еще назвать его ночным
зверем". (17) Ты не должен удивляться, обнаружив у пороков столь стран-
ные черты: пороки бесчисленны и многолики, установить их разновидности
невозможно. Прямой путь один, окольных много, и они еще петляют то так,
то этак. То же самое и нравы людей: кто следует природе, у тех нрав поч-
ти одинаков, - покладистый и свободный; а у извращенных нравы не схожи
ни между собою, ни с нравами всех прочих. (18) Но главная причина этой
болезни, по-моему, в том, что они гнушаются общепринятым образом жизни.
Как отличаются они от всех и одеждой, и изысканностью обедов, и изящест-
вом повозок, так же они хотят выделяться и выбором времени. Кто грехами
добивается дурной славы как награды, тому обычные грехи не нужны. А
ее-то и ищут все, кто, так сказать, живет наоборот. (19) Вот почему, Лу-
цилий, нам и нужно держаться дороги, указанной природой, и с нее не ук-
лоняться. Тем, кто идет ею, все легко и просто; кто старается идти в об-
ратную сторону, для тех жить - все равно что грести против течения. Будь
здоров.
Письмо CXXIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Утомленный дорогой, не столько долгой, сколько трудной, я прибыл
к себе в Альбанскую усадьбу глубокой ночью. Здесь ничего не готово - я
один готов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154