- (30) На это дан был такой ответ: "Вы ошибаетесь, относя
неприятности на счет богатства. Оно никому не делает зла: каждому вредит
либо собственная глупость, либо чужая подлость. Так сам меч никого не
убивает, но служит оружием убийце. Если из-за богатств тебе повредили,
это не значит, что повредили тебе богатства". (31) Посидоний (по-моему,
он!) говорит лучше:
"Богатство - причина бед не потому, что само оно что-нибудь делает, а
потому, что подстрекает сделать". Есть действующая причина, которая не
может не вредить сама по себе, и есть причина предшествующая; вот пред-
шествующая-то причина и заключена в богатствах. Они делают душу кичли-
вой, порождают спесь, навлекают зависть, до того исступляют ум, что мол-
ва о наших деньгах, пусть и опасная, приятна нам. (32) А благу подобает
быть свободным от всякой вины; оно не развращает душу, не будоражит, а
если поднимает и делает шире, то без надменности. Что благо, то дает
уверенность, а богатство - лишь дерзость; что благо, то дает величие ду-
ха, а богатства - лишь наглость. Ведь наглость не что иное, как ложный
призрак величия. - (33) "Так получается, что богатство не только не бла-
го, но и зло". - Оно было бы злом, если бы вредило само по себе, то
есть, как я сказал, было бы действующей причиной; в нем же заключена
лишь предшествующая причина, и не только подстрекающая души, но и прима-
нивающая. Ведь богатство являет некий образ блага, столь правдоподобный,
что большинство людей ему верят. (34) В добродетели тоже заключена пред-
шествующая причина, вызывающая зависть, - ведь многим завидуют за их
мудрость, многим - за их справедливость; но причина эта не заключена в
добродетели как таковой и лишена правдоподобья. Зато намного более прав-
доподобен тот образ, что добродетель посылает в души людей, побуждая их
любить ее и чтить. (35) Посидоний говорит, что умозаключение должно быть
таким:
"То, что не дает душе ни величья, ни уверенности, ни безмятежности,
не есть благо; а богатство, крепкое здоровье и прочие подобные вещи ни-
чего такого не дают и, значит, не могут быть благами". То же умозаклю-
ченье Посидоний излагает еще резче: "То, что не дает душе ни величья, ни
уверенности, ни безмятежности, а, напротив, делает ее наглой, спесивой и
надменной, есть зло; случайное же толкает душу к этим порокам; значит,
случайное не может быть благом". - (36) "Но если так рассуждать, то оно
не будет и удобством". - Одно дело удобство, другое благо. Удобство есть
то, в чем больше пользы, чем тягости; благо должно быть неподдельным и
совершенно безвредным. Благо - не то, что по большей части полезно, а
то, что только полезно. (37) Удобства, кроме того, могут доставаться и
животным, и людям несовершенным и глупым. С ними могут быть перемешаны и
неприятности, однако они зовутся удобствами, оцениваемые по тому, чего в
них больше. Благо достается на долю одному мудрецу и должно быть без
изъяна.
(38) Теперь наберись мужества! Тебе остался один узел - но узел Гер-
кулесов. "Из зол не возникает благо; но из многих бедностей возникает
богатство; значит, богатство не есть благо". - Этого умозаключенья наши
не признают; оно придумано перипатетиками, и они же его разрешают. По
словам Посидония, Антипатр8 так опровергал этот софизм, затасканный по
всем школам диалектиков: (39) "Говоря "бедность", имеют в виду не нали-
чие, а отсутствие, или, как говорили в старину, небытность (греки тоже
говорят ^лт-л a-cspTpiv), - не то, что есть, а то, чего нет. Из многих
пустых кувшинов ничего не наполнишь. Богатства составляются из многих
вещей, а не из многих нехваток. Ты понимаешь бедность не так, как долж-
но. Быть бедным не значит иметь мало, а значит многого не иметь. И обя-
зан человек этим именем не тому, что у него есть, а тому, чего ему не
хватает". (40) Мне было бы легче выразить то, что я хочу, если бы было
латинское слово, обозначающее (Ху'лтохр1кх. Его-то Антипатр и применяет
к бедности. - А на мой взгляд, бедность - не что иное, как скудость дос-
тояния. - В чем сущность бедности и богатства, мы разберемся, когда у
нас будет много лишнего времени; но и тогда мы поглядим, не лучше ли бы-
ло бы сделать бедность не такой горькой, а богатство - не таким кичли-
вым, чем вести тяжбу о словах, - как будто о предметах уже вынесено суж-
дение. (41) Представим себе, что нас позвали на сходку народа. Внесен
закон об упразднении богатств. Неужто мы будем убеждать или разубеждать
толпу такими умозаключеньями? Неужели с их помощью добьемся мы того, что
римляне вновь устремятся к бедности и восхвалят ее, опору и зиждущую си-
лу своей державы? Что они устрашатся своих богатств, вспомнят, что нашли
их у побежденных, откуда и проникли в незапятнанный, славный воздерж-
ностью город подкупы, и раздачи, и мятежи? Что с чрезмерной страстью к
роскоши стали они выставлять напоказ добытое у многих племен? Что отня-
тое одним народом у всех еще легче может быть отнято всеми у одного? -
Лучше убедить в этом и изгонять страсти, чем определять их. Если нам под
силу, будем говорить храбро, если нет, то хоть откровенно. Будь здоров.
Письмо LXXXVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты желаешь знать, что я думаю о свободных науках и искусствах. Ни
одно из них я не уважаю, ни одно не считаю благом, если плод его -
деньги. Тогда они - продажные ремесла и хороши до тех пор, пока подго-
тавливают ум, не удерживая его дольше. На них следует задержаться, лишь
покуда душа не в силах заняться ничем важнее; они - наше ученье, а не
наша работа. (2) Почему они названы свободными, ты видишь сам: потому
что они достойны свободного человека. Впрочем, есть только одно подлин-
ное свободное искусство - то, что дает свободу: мудрость, самое высокое,
мужественное и благородное из них, а все прочие - пустяки, годные для
детей. Неужто ты веришь, будто в них есть какое-то благо, хотя сам ви-
дишь, что нет людей ниже и порочнее их учителей? Все эти вещи нужно не
все время учить, а однажды выучить. Некоторые полагали нужным разоб-
раться, можно ли благодаря свободным искусствам и наукам стать человеком
добра. Но они и не сулят этого, и даже не притворяются, будто знают та-
кое! (3) Грамматик хлопочет только о нашем уменье говорить, а пожелай он
пойти дальше, - займется историей или стихами, если раздвинет свои гра-
ницы так, что шире некуда. Но пролагается ли дорога к добродетели объяс-
неньем слогов, тщательностью в выборе слов, запоминаньем драм, правил
стихосложенья, разновидностей строк? Это ли избавляет нас от боязни, ис-
кореняет алчность, обуздывает похоть? Перейдем к геометрии, к музыке: и
в них ты не найдешь ничего такого, что наложило бы запрет на страх или
алчность. А кому он неведом, для того все знания тщетны. (4) Нужно пос-
мотреть, учат ли эти наставники добродетели; если не учат, то им нечего
преподать; если учат, то они философы. Ты хочешь убедиться, что они на
уроках и не думают учить добродетели? Взгляни, до чего ученье каждого не
похоже на ученья остальных! А учи они одному и тому же, разнобоя бы не
было. (5) Они бы тебя убедили даже в том, что Гомер был философом, если
бы не опровергали этого своими же доводами. Ведь они превращают его то в
стоика, одобряющего только добродетель и бегущего наслаждений, от чест-
ности не отступающего даже ради бессмертия;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
неприятности на счет богатства. Оно никому не делает зла: каждому вредит
либо собственная глупость, либо чужая подлость. Так сам меч никого не
убивает, но служит оружием убийце. Если из-за богатств тебе повредили,
это не значит, что повредили тебе богатства". (31) Посидоний (по-моему,
он!) говорит лучше:
"Богатство - причина бед не потому, что само оно что-нибудь делает, а
потому, что подстрекает сделать". Есть действующая причина, которая не
может не вредить сама по себе, и есть причина предшествующая; вот пред-
шествующая-то причина и заключена в богатствах. Они делают душу кичли-
вой, порождают спесь, навлекают зависть, до того исступляют ум, что мол-
ва о наших деньгах, пусть и опасная, приятна нам. (32) А благу подобает
быть свободным от всякой вины; оно не развращает душу, не будоражит, а
если поднимает и делает шире, то без надменности. Что благо, то дает
уверенность, а богатство - лишь дерзость; что благо, то дает величие ду-
ха, а богатства - лишь наглость. Ведь наглость не что иное, как ложный
призрак величия. - (33) "Так получается, что богатство не только не бла-
го, но и зло". - Оно было бы злом, если бы вредило само по себе, то
есть, как я сказал, было бы действующей причиной; в нем же заключена
лишь предшествующая причина, и не только подстрекающая души, но и прима-
нивающая. Ведь богатство являет некий образ блага, столь правдоподобный,
что большинство людей ему верят. (34) В добродетели тоже заключена пред-
шествующая причина, вызывающая зависть, - ведь многим завидуют за их
мудрость, многим - за их справедливость; но причина эта не заключена в
добродетели как таковой и лишена правдоподобья. Зато намного более прав-
доподобен тот образ, что добродетель посылает в души людей, побуждая их
любить ее и чтить. (35) Посидоний говорит, что умозаключение должно быть
таким:
"То, что не дает душе ни величья, ни уверенности, ни безмятежности,
не есть благо; а богатство, крепкое здоровье и прочие подобные вещи ни-
чего такого не дают и, значит, не могут быть благами". То же умозаклю-
ченье Посидоний излагает еще резче: "То, что не дает душе ни величья, ни
уверенности, ни безмятежности, а, напротив, делает ее наглой, спесивой и
надменной, есть зло; случайное же толкает душу к этим порокам; значит,
случайное не может быть благом". - (36) "Но если так рассуждать, то оно
не будет и удобством". - Одно дело удобство, другое благо. Удобство есть
то, в чем больше пользы, чем тягости; благо должно быть неподдельным и
совершенно безвредным. Благо - не то, что по большей части полезно, а
то, что только полезно. (37) Удобства, кроме того, могут доставаться и
животным, и людям несовершенным и глупым. С ними могут быть перемешаны и
неприятности, однако они зовутся удобствами, оцениваемые по тому, чего в
них больше. Благо достается на долю одному мудрецу и должно быть без
изъяна.
(38) Теперь наберись мужества! Тебе остался один узел - но узел Гер-
кулесов. "Из зол не возникает благо; но из многих бедностей возникает
богатство; значит, богатство не есть благо". - Этого умозаключенья наши
не признают; оно придумано перипатетиками, и они же его разрешают. По
словам Посидония, Антипатр8 так опровергал этот софизм, затасканный по
всем школам диалектиков: (39) "Говоря "бедность", имеют в виду не нали-
чие, а отсутствие, или, как говорили в старину, небытность (греки тоже
говорят ^лт-л a-cspTpiv), - не то, что есть, а то, чего нет. Из многих
пустых кувшинов ничего не наполнишь. Богатства составляются из многих
вещей, а не из многих нехваток. Ты понимаешь бедность не так, как долж-
но. Быть бедным не значит иметь мало, а значит многого не иметь. И обя-
зан человек этим именем не тому, что у него есть, а тому, чего ему не
хватает". (40) Мне было бы легче выразить то, что я хочу, если бы было
латинское слово, обозначающее (Ху'лтохр1кх. Его-то Антипатр и применяет
к бедности. - А на мой взгляд, бедность - не что иное, как скудость дос-
тояния. - В чем сущность бедности и богатства, мы разберемся, когда у
нас будет много лишнего времени; но и тогда мы поглядим, не лучше ли бы-
ло бы сделать бедность не такой горькой, а богатство - не таким кичли-
вым, чем вести тяжбу о словах, - как будто о предметах уже вынесено суж-
дение. (41) Представим себе, что нас позвали на сходку народа. Внесен
закон об упразднении богатств. Неужто мы будем убеждать или разубеждать
толпу такими умозаключеньями? Неужели с их помощью добьемся мы того, что
римляне вновь устремятся к бедности и восхвалят ее, опору и зиждущую си-
лу своей державы? Что они устрашатся своих богатств, вспомнят, что нашли
их у побежденных, откуда и проникли в незапятнанный, славный воздерж-
ностью город подкупы, и раздачи, и мятежи? Что с чрезмерной страстью к
роскоши стали они выставлять напоказ добытое у многих племен? Что отня-
тое одним народом у всех еще легче может быть отнято всеми у одного? -
Лучше убедить в этом и изгонять страсти, чем определять их. Если нам под
силу, будем говорить храбро, если нет, то хоть откровенно. Будь здоров.
Письмо LXXXVIII
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Ты желаешь знать, что я думаю о свободных науках и искусствах. Ни
одно из них я не уважаю, ни одно не считаю благом, если плод его -
деньги. Тогда они - продажные ремесла и хороши до тех пор, пока подго-
тавливают ум, не удерживая его дольше. На них следует задержаться, лишь
покуда душа не в силах заняться ничем важнее; они - наше ученье, а не
наша работа. (2) Почему они названы свободными, ты видишь сам: потому
что они достойны свободного человека. Впрочем, есть только одно подлин-
ное свободное искусство - то, что дает свободу: мудрость, самое высокое,
мужественное и благородное из них, а все прочие - пустяки, годные для
детей. Неужто ты веришь, будто в них есть какое-то благо, хотя сам ви-
дишь, что нет людей ниже и порочнее их учителей? Все эти вещи нужно не
все время учить, а однажды выучить. Некоторые полагали нужным разоб-
раться, можно ли благодаря свободным искусствам и наукам стать человеком
добра. Но они и не сулят этого, и даже не притворяются, будто знают та-
кое! (3) Грамматик хлопочет только о нашем уменье говорить, а пожелай он
пойти дальше, - займется историей или стихами, если раздвинет свои гра-
ницы так, что шире некуда. Но пролагается ли дорога к добродетели объяс-
неньем слогов, тщательностью в выборе слов, запоминаньем драм, правил
стихосложенья, разновидностей строк? Это ли избавляет нас от боязни, ис-
кореняет алчность, обуздывает похоть? Перейдем к геометрии, к музыке: и
в них ты не найдешь ничего такого, что наложило бы запрет на страх или
алчность. А кому он неведом, для того все знания тщетны. (4) Нужно пос-
мотреть, учат ли эти наставники добродетели; если не учат, то им нечего
преподать; если учат, то они философы. Ты хочешь убедиться, что они на
уроках и не думают учить добродетели? Взгляни, до чего ученье каждого не
похоже на ученья остальных! А учи они одному и тому же, разнобоя бы не
было. (5) Они бы тебя убедили даже в том, что Гомер был философом, если
бы не опровергали этого своими же доводами. Ведь они превращают его то в
стоика, одобряющего только добродетель и бегущего наслаждений, от чест-
ности не отступающего даже ради бессмертия;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154