Слава и пуста, и непостоянна, она подвижнее ветра.
Бедность - зло только для того, кто ее не приемлет. Смерть не есть зло.
- Ты спросишь, что она такое? - Единственное, в чем весь род людской
равноправен. Суеверие есть самое безумное из заблуждений: оно страшится
тех, кого должно любить, и оскорбляет тех, кого чтит. Какая разница -
отрицать ли богов или бесчестить их?" - (17) Вот что следует выучить и
даже заучить. Философия не должна поставлять оправдания для пороков. Не-
чего и надеяться на выздоровленье тому больному, которого врач поощряет
к неумеренности. Будь здоров.
Письмо СXXIV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Много могу передать старинных тебе наставлений.
Если ты прочь не бежишь и забот не чуждаешься мелких1.
Ты-то прочь не бежишь, и никакие тонкости тебя не отталкивают, вкус
твой слишком тонок, чтобы заниматься только2 самым большим. А так как я
одобряю твое обыкновенье все мерить пользой и знаю, что ты терпеть не
можешь одного, - чтобы величайшая тонкость ни к чему не вела, - то пос-
тараюсь и сейчас не допустить этого.
Вопрос таков: чувством или рассудком постигается благо? С ним связано
и утвержденье, что в бессловесных животных и младенцах нет блага. (2)
Кто ставит выше всего наслажденье, те считают благо чувственным; мы же,
приписывающие благо душе, - умопостигаемым. Если бы о благе судили
чувства, мы бы не отвергали никаких наслаждений: ведь все они заманчивы,
все приятны, - и наоборот, не шли бы добровольно на страданье, потому
что всякое страданье мучительно для чувств. (3) Далее, не заслуживали бы
упрека слишком уж приверженные наслаждениям и больше всего боящиеся бо-
ли. Мы же порицаем предающихся обжорству и похоти и презираем тех, кто
из боязни боли ни на что не отваживаются и теряют мужество. Но в чем их
грех, если они повинуются чувствам, которым вами же отдано право судить
о благе и зле и решать, к чему стремиться, а от чего отказываться. (4)
Ведь ясно, что лишь разум властен выносить приговор о жизни, добродете-
ли, о честности, а значит и о благе и зле. А они поручают судить о самом
лучшем самой грубой из наших способностей, так как приговор о благе
должно выносить чувство, тупое и близорукое, куда менее проворное у че-
ловека, чем у других животных. (5) Что если кто-нибудь захочет различить
мелочи не глазами, а на ощупь? А ведь из всех внешних чувств зрение по
своей тонкости и внимательности - самое для этого подходящее, оно позво-
лило бы различить благо и зло. Вот видишь, в каком неведенье истины пре-
бывает и как низводит на землю все высокое и божественное тот, кто судит
о высшем благе и зле на ощупь.
- (6) "Но ведь как всякая наука, всякое искусство должны возникнуть и
вырасти из чего-то очевидного, постижимого чувствами, так и начала и ос-
нования блаженной жизни - в очевидном и доступном чувствам. И вы сами
говорите, что блаженная жизнь берет начало в очевидном". - (7) Мы назы-
ваем блаженной жизнь, согласную с природой; а что согласно с природой,
то видно сразу же и явственно, как и все совершенное. Однако то, что
согласно с природой, что дается тотчас после рождения, я называю не бла-
гом, а началом блага. Ты же даришь младенчеству высшее благо - наслаж-
денье, чтобы новорожденный начинал с того, к чему приходит зрелый чело-
век. (8) Если бы кто-нибудь сказал, будто плод, скрытый в материнской
утробе, неведомого еще пола, не имеющий завершенного облика, уже причас-
тен благу, - все ясно увидели бы его заблужденье. А велика ли разница
между только что начавшим жить и тем, кто скрыто обременяет материнское
чрево? Оба они одинаково созрели для понимания блага и зла, и младенец
не больше способен воспринять благо, чем способно дерево или бессловес-
ное животное. А почему нет блага ни в дереве, ни в бессловесном живот-
ном? Потому что нет разума. Потому же нет блага и в младенце: ведь и у
него разум еще отсутствует. Он придет к благу, только когда войдет в ра-
зум.
(9) Есть существа неразумные, есть еще неразумные, есть обладающие
разумом, но несовершенным. Ни в одном из них нет блага: его приносит с
собою разум. В чем различие между названными мною разрядами? Неразумным
благо не достанется никогда; кто неразумен до поры, те не могут покуда и
обладать благом; у тех, чей разум несовершенен, блага нет, но может
быть. (10) Потому я и говорю, Луцилий: благо пребывает не во всяком теле
и не во всяком возрасте; оно так же далеко от младенчества, как послед-
нее от первого, как совершенство от начала; значит, его нет и в нежном,
едва крепнущем теле. Как оно могло бы в нем быть? Да не больше, чем в
семени! (11) Если ты говоришь: "Мы знаем некое благо и в деревьях, и в
посевах", - то оно не в первых ростках, только что пробившихся из земли.
Есть благо в пшенице - но не в полных млечного сока стеблях, не в мягком
колосе, едва выпроставшемся из-под листика; оно возникает только тогда,
когда лето довело зерно до положенной спелости. И как все в природе яв-
ляет свое благо, только созрев до конца, так и благо человека есть лишь
в том человеке, чей разум уже достиг совершенства. (12) Что это за бла-
го? Я скажу: это душа свободная и возвышенная, все подчиняющая себе и
сама ничему не подчиненная. Такое благо младенчеству недоступно, и
детству нельзя на него надеяться, и юности едва ли можно. И хорошо еще,
если старости удалось достичь его ценою долгих и упорных стараний. А ес-
ли это так, значит, благо умопостигаемо.
- (13) "Однако ты сам сказал, что есть благо и у дерева, и у травы;
выходит, благо может быть и у младенца". - Подлинного блага нет ни у де-
рева, ни у бессловесных животных; их благо нельзя назвать благом в
собственном смысле. - "А что же это?" - То, что согласно с природой каж-
дого из них. Благо никак не может выпасть на долю бессловесному животно-
му: благо принадлежит лучшему и более счастливому роду существ. Где нет
места разуму, там нет и блага. (14) Есть четыре рода существ: деревья,
животные, люди, боги. Последние два обладают разумом, и, значит, они од-
ной природы, а разница между ними та, что боги бессмертны, люди смертны.
Благо одних довела до совершенства сама природа, - я имею в виду богов;
благо других - то есть людей - совершенствуется их усилиями. Остальные
существа совершенны в своем роде, а это не есть подлинное совершенство,
коль скоро разум в них отсутствует. Только то подлинно совершенно, что
совершенно в согласии со всеобщей природой, а всеобщая природа разумна;
остальные могут быть совершенны только в своем роде. (15) Значит, у них
не может быть и блаженной жизни, и того, что ее создает; создает же бла-
женную жизнь благо; у бессловесных животных нет того, что создает бла-
женную жизнь, - следовательно, у бессловесных животных нет блага.
(16) Бессловесное животное чувством постигает настоящее, о прошлом
вспоминает тогда, когда встречает нечто напоминающее о нем чувствам: так
лошадь вспоминает дорогу, когда подведена к ее началу, в стойле же у нее
нет никаких воспоминаний о дороге, даже множество раз пройденной. Третье
время - будущее - бессловесным животным недоступно. (17) Как же может
показаться совершенной природа тем, кто не знает прошлого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
Бедность - зло только для того, кто ее не приемлет. Смерть не есть зло.
- Ты спросишь, что она такое? - Единственное, в чем весь род людской
равноправен. Суеверие есть самое безумное из заблуждений: оно страшится
тех, кого должно любить, и оскорбляет тех, кого чтит. Какая разница -
отрицать ли богов или бесчестить их?" - (17) Вот что следует выучить и
даже заучить. Философия не должна поставлять оправдания для пороков. Не-
чего и надеяться на выздоровленье тому больному, которого врач поощряет
к неумеренности. Будь здоров.
Письмо СXXIV
Сенека приветствует Луцилия!
(1) Много могу передать старинных тебе наставлений.
Если ты прочь не бежишь и забот не чуждаешься мелких1.
Ты-то прочь не бежишь, и никакие тонкости тебя не отталкивают, вкус
твой слишком тонок, чтобы заниматься только2 самым большим. А так как я
одобряю твое обыкновенье все мерить пользой и знаю, что ты терпеть не
можешь одного, - чтобы величайшая тонкость ни к чему не вела, - то пос-
тараюсь и сейчас не допустить этого.
Вопрос таков: чувством или рассудком постигается благо? С ним связано
и утвержденье, что в бессловесных животных и младенцах нет блага. (2)
Кто ставит выше всего наслажденье, те считают благо чувственным; мы же,
приписывающие благо душе, - умопостигаемым. Если бы о благе судили
чувства, мы бы не отвергали никаких наслаждений: ведь все они заманчивы,
все приятны, - и наоборот, не шли бы добровольно на страданье, потому
что всякое страданье мучительно для чувств. (3) Далее, не заслуживали бы
упрека слишком уж приверженные наслаждениям и больше всего боящиеся бо-
ли. Мы же порицаем предающихся обжорству и похоти и презираем тех, кто
из боязни боли ни на что не отваживаются и теряют мужество. Но в чем их
грех, если они повинуются чувствам, которым вами же отдано право судить
о благе и зле и решать, к чему стремиться, а от чего отказываться. (4)
Ведь ясно, что лишь разум властен выносить приговор о жизни, добродете-
ли, о честности, а значит и о благе и зле. А они поручают судить о самом
лучшем самой грубой из наших способностей, так как приговор о благе
должно выносить чувство, тупое и близорукое, куда менее проворное у че-
ловека, чем у других животных. (5) Что если кто-нибудь захочет различить
мелочи не глазами, а на ощупь? А ведь из всех внешних чувств зрение по
своей тонкости и внимательности - самое для этого подходящее, оно позво-
лило бы различить благо и зло. Вот видишь, в каком неведенье истины пре-
бывает и как низводит на землю все высокое и божественное тот, кто судит
о высшем благе и зле на ощупь.
- (6) "Но ведь как всякая наука, всякое искусство должны возникнуть и
вырасти из чего-то очевидного, постижимого чувствами, так и начала и ос-
нования блаженной жизни - в очевидном и доступном чувствам. И вы сами
говорите, что блаженная жизнь берет начало в очевидном". - (7) Мы назы-
ваем блаженной жизнь, согласную с природой; а что согласно с природой,
то видно сразу же и явственно, как и все совершенное. Однако то, что
согласно с природой, что дается тотчас после рождения, я называю не бла-
гом, а началом блага. Ты же даришь младенчеству высшее благо - наслаж-
денье, чтобы новорожденный начинал с того, к чему приходит зрелый чело-
век. (8) Если бы кто-нибудь сказал, будто плод, скрытый в материнской
утробе, неведомого еще пола, не имеющий завершенного облика, уже причас-
тен благу, - все ясно увидели бы его заблужденье. А велика ли разница
между только что начавшим жить и тем, кто скрыто обременяет материнское
чрево? Оба они одинаково созрели для понимания блага и зла, и младенец
не больше способен воспринять благо, чем способно дерево или бессловес-
ное животное. А почему нет блага ни в дереве, ни в бессловесном живот-
ном? Потому что нет разума. Потому же нет блага и в младенце: ведь и у
него разум еще отсутствует. Он придет к благу, только когда войдет в ра-
зум.
(9) Есть существа неразумные, есть еще неразумные, есть обладающие
разумом, но несовершенным. Ни в одном из них нет блага: его приносит с
собою разум. В чем различие между названными мною разрядами? Неразумным
благо не достанется никогда; кто неразумен до поры, те не могут покуда и
обладать благом; у тех, чей разум несовершенен, блага нет, но может
быть. (10) Потому я и говорю, Луцилий: благо пребывает не во всяком теле
и не во всяком возрасте; оно так же далеко от младенчества, как послед-
нее от первого, как совершенство от начала; значит, его нет и в нежном,
едва крепнущем теле. Как оно могло бы в нем быть? Да не больше, чем в
семени! (11) Если ты говоришь: "Мы знаем некое благо и в деревьях, и в
посевах", - то оно не в первых ростках, только что пробившихся из земли.
Есть благо в пшенице - но не в полных млечного сока стеблях, не в мягком
колосе, едва выпроставшемся из-под листика; оно возникает только тогда,
когда лето довело зерно до положенной спелости. И как все в природе яв-
ляет свое благо, только созрев до конца, так и благо человека есть лишь
в том человеке, чей разум уже достиг совершенства. (12) Что это за бла-
го? Я скажу: это душа свободная и возвышенная, все подчиняющая себе и
сама ничему не подчиненная. Такое благо младенчеству недоступно, и
детству нельзя на него надеяться, и юности едва ли можно. И хорошо еще,
если старости удалось достичь его ценою долгих и упорных стараний. А ес-
ли это так, значит, благо умопостигаемо.
- (13) "Однако ты сам сказал, что есть благо и у дерева, и у травы;
выходит, благо может быть и у младенца". - Подлинного блага нет ни у де-
рева, ни у бессловесных животных; их благо нельзя назвать благом в
собственном смысле. - "А что же это?" - То, что согласно с природой каж-
дого из них. Благо никак не может выпасть на долю бессловесному животно-
му: благо принадлежит лучшему и более счастливому роду существ. Где нет
места разуму, там нет и блага. (14) Есть четыре рода существ: деревья,
животные, люди, боги. Последние два обладают разумом, и, значит, они од-
ной природы, а разница между ними та, что боги бессмертны, люди смертны.
Благо одних довела до совершенства сама природа, - я имею в виду богов;
благо других - то есть людей - совершенствуется их усилиями. Остальные
существа совершенны в своем роде, а это не есть подлинное совершенство,
коль скоро разум в них отсутствует. Только то подлинно совершенно, что
совершенно в согласии со всеобщей природой, а всеобщая природа разумна;
остальные могут быть совершенны только в своем роде. (15) Значит, у них
не может быть и блаженной жизни, и того, что ее создает; создает же бла-
женную жизнь благо; у бессловесных животных нет того, что создает бла-
женную жизнь, - следовательно, у бессловесных животных нет блага.
(16) Бессловесное животное чувством постигает настоящее, о прошлом
вспоминает тогда, когда встречает нечто напоминающее о нем чувствам: так
лошадь вспоминает дорогу, когда подведена к ее началу, в стойле же у нее
нет никаких воспоминаний о дороге, даже множество раз пройденной. Третье
время - будущее - бессловесным животным недоступно. (17) Как же может
показаться совершенной природа тем, кто не знает прошлого?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154