"душа, которой безразлична любая боль", а понять можно так: "душа,
которая не может вытерпеть никакой боли". Погляди же сам, не лучше ли
будет сказать "неуязвимая душа" или "душа, недоступная для любого стра-
дания"? (3) В том и разница между ними и нами: наш мудрец побеждает все
неприятное, но чувствует его, а их мудрец даже и не чувствует. Общее же
и у нас и у них вот что: мудрому никто, кроме него самого, не нужен. Но
хоть с него и довольно самого себя, ему все же хочется иметь и друга, и
соседа, и товарища. (4) Сам посуди, до какой степени довольствуется сам
собой тот, кто порой довольствуется и частью самого себя. Если болезнь
или враг лишат его руки, если случай отнимет у него глаз3, мудрецу хва-
тает того, что осталось, он и с искалеченным телом будет так же весел,
как был до увечий. Но хоть он и не тоскует о потерянном, однако предпо-
чел бы обойтись без потерь. (5) Так же точно никто, кроме него самого,
не нужен мудрецу не потому, что он хочет жить без друзей, а потому, что
может. Говоря "может", я имею в виду вот что: со спокойной душой перене-
сет он потерю. Ведь без друзей он не останется никогда, и в его власти
решать, сколь быстро найти замену. Фидий, если бы потерял статую, сразу
сделал бы другую. Так же и он - мастер завязывать дружбу - заместил бы
утраченного друга новым. (6) Ты спросишь, как можно быстро приобрести
чью-нибудь дружбу; я отвечу, если мы договоримся, что я сейчас отдам те-
бе долг и по этому письму мы будем в расчете. Гекатон говорит: "Я укажу
приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний зна-
харки. Если хочешь, чтоб тебя любили, - люби". Не только старая, испы-
танная дружба приносит нам великое наслаждение, но и начало новой,
только лишь приобретаемой. (7) Между приобретшим друга и приобретающим
его та же разница, что между жнецом и сеятелем. Философ Аттал4 не раз
говорил, что приятнее добиваться дружбы, чем добиться ее, как художнику
приятнее писать картину, чем ее окончить. Кто занимается своим произве-
дением с душевным беспокойством, тот в самом занятии находит великую ус-
ладу. Выпуская из рук законченное произведение, он уже не будет так нас-
лаждаться: теперь он радуется плодам своего искусства, а пока он писал,
его радовало само искусство. Отрочество наших детей щедрее плодами, но
их младенчество нам милее.
(8) Но вернемся к нашему предмету. Пусть мудрому никто, кроме него
самого, не нужен, он все-таки желает иметь друга, хотя бы ради дея-
тельной дружбы, чтобы не оставалась праздной столь великая добродетель,
и не ради того, чтобы, как говорит Эпикур в том же письме, "было кому
ухаживать за ним в болезни, помогать в оковах или в нужде", но чтобы са-
мому было за кем ухаживать в болезни, кого вызволять из-под вражеской
стражи. Плохи мысли того, кто подружился, видя лишь самого себя; как он
начал, так и кончит. Кто завел друга, чтобы тот выручал из цепей, тот
покинет его, едва загремят оковы. (9) Таковы дружеские союзы, которые
народ называет временными. С кем мы сошлись ради пользы, мил нам, лишь
покуда полезен. Вот почему вокруг того, чьи дела процветают, - толпа
друзей, а вокруг потерпевших крушение - пустыня. Друзья бегут оттуда,
где испытывается дружба. Вот почему видим мы так много постыдных приме-
ров, когда одни из страха бросают друзей, другие из страха предают их.
Каково начало, таков конец, иначе и быть не может. Кто подружился ради
выгоды, тому будет дорога награда за измену дружбе, коль скоро и в ней
было дорого ему что-нибудь, кроме нее самой. (10) Для чего приобретаю я
друга? Чтобы было за кого умереть, за кем пойти в изгнанье, за чью жизнь
бороться и отдать жизнь. А дружба, о которой ты пишешь, та, что заключа-
ется ради корысти и смотрит, что можно выгадать, - это не дружба, а
сделка. (11) Нет сомнения, страсть влюбленных имеет с дружбой нечто об-
щее, ее можно бы даже назвать безрассудной дружбой. Но разве любит
кто-нибудь ради прибыли? Ради честолюбия и славы? Любовь сама по себе,
пренебрегая всем остальным, зажигает души вожделением к красоте, не чуж-
дым надежды на ответную нежность. Как же так? Неужели причина более
честная родит постыдную страсть? - (12) Ты возразишь мне: "Не о том сей-
час речь, надо ли искать дружбы ради нее самой или ради иной цели". -
Наоборот, как раз это и надобно доказать5. Ведь если надо искать ее ради
нее самой, значит, и тот, кто ни в ком, кроме себя, не нуждается, может
искать ее. - "Как же он будет ее искать?" - Как ищут самое прекрасное,
не прельщаясь прибылью, не боясь переменчивости фортуны. Кто заводит
друзей на всякий случай,тот лишает дружбу ее величия.
(13) Мудрому никто, кроме него самого, не нужен. Многие, Луцилий,
толкуют эту мысль превратно: изгоняют мудреца отовсюду и заставляют его
замкнуться в своей скорлупе. Между тем следует разобраться, много ли
обещает это изречение и что обещает. Мудрому довольно самого себя для
того, чтобы жить блаженно, а не для того, чтобы жить. Для жизни ему мно-
гое потребно, а для блаженства только высокий и здоровый дух, презираю-
щий фортуну. (14) Я хочу сослаться на Хрисиппа6, какое он принимает раз-
деление7. Он говорит, что мудрец ни в чем не терпит нужды, хотя потребно
ему многое, глупому же ничего не требуется, потому что он ничем не умеет
пользоваться, зато нужду он терпит во всем. Мудрецу нужны и руки, и гла-
за, и еще многое, без чего не обойтись в повседневной жизни, а нужды он
не терпит ни в чем. Ведь нужда - это необходимость, а для мудрого необ-
ходимости нет. (15) Значит, хотя мудрец и довольствуется самим собой, в
друзьях он все же имеет потребность и хочет иметь их как можно больше,
но не для блаженной жизни, - ведь жить блаженно может он и без друзей.
Высшее благо не ищет орудий вовне: оно создастся дома и возникает только
само из себя. Если же хоть какая-то часть его заимствуется извне, оно
уже зависит от фортуны. - (16) "А как будет жить мудрец, если он, взятый
под стражу, переселенный на чужбину, замешкавшийся в долгом плавании,
выброшенный на пустынный берег, останется без друзей?" - Как Юпитер в ту
пору, когда мир расточится8, боги сольются воедино, природа замрет в не-
подвижности, а сам он успокоится, предавшись думам. Нечто подобное дела-
ет и мудрый: он замыкается в себе, остается с самим собой. (17) Покуда,
однако, он может вершить дела по своему усмотрению, он, хоть ни в ком,
кроме себя, не нуждается, берет жену, хоть ни в ком не нуждается, родит
детей, хоть ни в ком не нуждается, не станет жить, если придется жить,
не видя ни единого человека. К дружбе влечет его не собственная польза,
а естественная тяга. Ведь от роду заложено в нас влечение ко многим ве-
щам, в их числе и к дружбе. Подобно тому как всем ненавистно одиночест-
во, подобно тому как стремление жить сообща естественно объединяет чело-
века с человеком, так есть и здесь некое побуждение, заставляющее нас
стремиться к дружбе. (18) Но, хоть мудрец и любит как никто друзей, хотя
он ставит их наравне с собой, а часто и выше себя, - все же он будет ве-
рить, что все его благо в нем самом, и повторит слова Стильпона, того
.самого, на которого нападает в письме Эпикур. Когда родной город
Стильпона был захвачен, когда он потерял жену, потерял детей, а сам вы-
шел из охватившего все пожара один, но по-прежнему блаженный, Деметрий,
прозванный из-за множества уничтоженных им городов Полиоркетом9, спросил
его, потерял ли Стильпон что-нибудь, и тот ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154
которая не может вытерпеть никакой боли". Погляди же сам, не лучше ли
будет сказать "неуязвимая душа" или "душа, недоступная для любого стра-
дания"? (3) В том и разница между ними и нами: наш мудрец побеждает все
неприятное, но чувствует его, а их мудрец даже и не чувствует. Общее же
и у нас и у них вот что: мудрому никто, кроме него самого, не нужен. Но
хоть с него и довольно самого себя, ему все же хочется иметь и друга, и
соседа, и товарища. (4) Сам посуди, до какой степени довольствуется сам
собой тот, кто порой довольствуется и частью самого себя. Если болезнь
или враг лишат его руки, если случай отнимет у него глаз3, мудрецу хва-
тает того, что осталось, он и с искалеченным телом будет так же весел,
как был до увечий. Но хоть он и не тоскует о потерянном, однако предпо-
чел бы обойтись без потерь. (5) Так же точно никто, кроме него самого,
не нужен мудрецу не потому, что он хочет жить без друзей, а потому, что
может. Говоря "может", я имею в виду вот что: со спокойной душой перене-
сет он потерю. Ведь без друзей он не останется никогда, и в его власти
решать, сколь быстро найти замену. Фидий, если бы потерял статую, сразу
сделал бы другую. Так же и он - мастер завязывать дружбу - заместил бы
утраченного друга новым. (6) Ты спросишь, как можно быстро приобрести
чью-нибудь дружбу; я отвечу, если мы договоримся, что я сейчас отдам те-
бе долг и по этому письму мы будем в расчете. Гекатон говорит: "Я укажу
приворотное средство без всяких снадобий, без трав, без заклинаний зна-
харки. Если хочешь, чтоб тебя любили, - люби". Не только старая, испы-
танная дружба приносит нам великое наслаждение, но и начало новой,
только лишь приобретаемой. (7) Между приобретшим друга и приобретающим
его та же разница, что между жнецом и сеятелем. Философ Аттал4 не раз
говорил, что приятнее добиваться дружбы, чем добиться ее, как художнику
приятнее писать картину, чем ее окончить. Кто занимается своим произве-
дением с душевным беспокойством, тот в самом занятии находит великую ус-
ладу. Выпуская из рук законченное произведение, он уже не будет так нас-
лаждаться: теперь он радуется плодам своего искусства, а пока он писал,
его радовало само искусство. Отрочество наших детей щедрее плодами, но
их младенчество нам милее.
(8) Но вернемся к нашему предмету. Пусть мудрому никто, кроме него
самого, не нужен, он все-таки желает иметь друга, хотя бы ради дея-
тельной дружбы, чтобы не оставалась праздной столь великая добродетель,
и не ради того, чтобы, как говорит Эпикур в том же письме, "было кому
ухаживать за ним в болезни, помогать в оковах или в нужде", но чтобы са-
мому было за кем ухаживать в болезни, кого вызволять из-под вражеской
стражи. Плохи мысли того, кто подружился, видя лишь самого себя; как он
начал, так и кончит. Кто завел друга, чтобы тот выручал из цепей, тот
покинет его, едва загремят оковы. (9) Таковы дружеские союзы, которые
народ называет временными. С кем мы сошлись ради пользы, мил нам, лишь
покуда полезен. Вот почему вокруг того, чьи дела процветают, - толпа
друзей, а вокруг потерпевших крушение - пустыня. Друзья бегут оттуда,
где испытывается дружба. Вот почему видим мы так много постыдных приме-
ров, когда одни из страха бросают друзей, другие из страха предают их.
Каково начало, таков конец, иначе и быть не может. Кто подружился ради
выгоды, тому будет дорога награда за измену дружбе, коль скоро и в ней
было дорого ему что-нибудь, кроме нее самой. (10) Для чего приобретаю я
друга? Чтобы было за кого умереть, за кем пойти в изгнанье, за чью жизнь
бороться и отдать жизнь. А дружба, о которой ты пишешь, та, что заключа-
ется ради корысти и смотрит, что можно выгадать, - это не дружба, а
сделка. (11) Нет сомнения, страсть влюбленных имеет с дружбой нечто об-
щее, ее можно бы даже назвать безрассудной дружбой. Но разве любит
кто-нибудь ради прибыли? Ради честолюбия и славы? Любовь сама по себе,
пренебрегая всем остальным, зажигает души вожделением к красоте, не чуж-
дым надежды на ответную нежность. Как же так? Неужели причина более
честная родит постыдную страсть? - (12) Ты возразишь мне: "Не о том сей-
час речь, надо ли искать дружбы ради нее самой или ради иной цели". -
Наоборот, как раз это и надобно доказать5. Ведь если надо искать ее ради
нее самой, значит, и тот, кто ни в ком, кроме себя, не нуждается, может
искать ее. - "Как же он будет ее искать?" - Как ищут самое прекрасное,
не прельщаясь прибылью, не боясь переменчивости фортуны. Кто заводит
друзей на всякий случай,тот лишает дружбу ее величия.
(13) Мудрому никто, кроме него самого, не нужен. Многие, Луцилий,
толкуют эту мысль превратно: изгоняют мудреца отовсюду и заставляют его
замкнуться в своей скорлупе. Между тем следует разобраться, много ли
обещает это изречение и что обещает. Мудрому довольно самого себя для
того, чтобы жить блаженно, а не для того, чтобы жить. Для жизни ему мно-
гое потребно, а для блаженства только высокий и здоровый дух, презираю-
щий фортуну. (14) Я хочу сослаться на Хрисиппа6, какое он принимает раз-
деление7. Он говорит, что мудрец ни в чем не терпит нужды, хотя потребно
ему многое, глупому же ничего не требуется, потому что он ничем не умеет
пользоваться, зато нужду он терпит во всем. Мудрецу нужны и руки, и гла-
за, и еще многое, без чего не обойтись в повседневной жизни, а нужды он
не терпит ни в чем. Ведь нужда - это необходимость, а для мудрого необ-
ходимости нет. (15) Значит, хотя мудрец и довольствуется самим собой, в
друзьях он все же имеет потребность и хочет иметь их как можно больше,
но не для блаженной жизни, - ведь жить блаженно может он и без друзей.
Высшее благо не ищет орудий вовне: оно создастся дома и возникает только
само из себя. Если же хоть какая-то часть его заимствуется извне, оно
уже зависит от фортуны. - (16) "А как будет жить мудрец, если он, взятый
под стражу, переселенный на чужбину, замешкавшийся в долгом плавании,
выброшенный на пустынный берег, останется без друзей?" - Как Юпитер в ту
пору, когда мир расточится8, боги сольются воедино, природа замрет в не-
подвижности, а сам он успокоится, предавшись думам. Нечто подобное дела-
ет и мудрый: он замыкается в себе, остается с самим собой. (17) Покуда,
однако, он может вершить дела по своему усмотрению, он, хоть ни в ком,
кроме себя, не нуждается, берет жену, хоть ни в ком не нуждается, родит
детей, хоть ни в ком не нуждается, не станет жить, если придется жить,
не видя ни единого человека. К дружбе влечет его не собственная польза,
а естественная тяга. Ведь от роду заложено в нас влечение ко многим ве-
щам, в их числе и к дружбе. Подобно тому как всем ненавистно одиночест-
во, подобно тому как стремление жить сообща естественно объединяет чело-
века с человеком, так есть и здесь некое побуждение, заставляющее нас
стремиться к дружбе. (18) Но, хоть мудрец и любит как никто друзей, хотя
он ставит их наравне с собой, а часто и выше себя, - все же он будет ве-
рить, что все его благо в нем самом, и повторит слова Стильпона, того
.самого, на которого нападает в письме Эпикур. Когда родной город
Стильпона был захвачен, когда он потерял жену, потерял детей, а сам вы-
шел из охватившего все пожара один, но по-прежнему блаженный, Деметрий,
прозванный из-за множества уничтоженных им городов Полиоркетом9, спросил
его, потерял ли Стильпон что-нибудь, и тот ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154