Ведь надо высоко ставить истину. Если мы правильно недавно сказали, что
богам ложь по существу бесполезна, людям же она полезна в качестве
лечебного средства, ясно, что такое средство надо предоставить врачам, а
несведующие люди не должны к нему прикасаться.
Уж кому-кому, а правителям государства надлежит применять ложь как против
неприятеля, так и ради своих граждан - для пользы своего государства, но
всем остальным к ней нельзя прибегать. Если частное лицо станет лгать
собственным правителям, мы будем считать это таким же - и даже худшим
проступком, чем ложь больного врачу...
Значит, если правитель уличит во лжи какого-нибудь гражданина... он
подвергнет его наказанию за то, что тот вводит гибельный обычай,
переворачивающий государство, как корабль.
Да в этом случае, мне кажется, нам придется сказать, что и поэты, и те, кто
пишет в прозе, большей частью превратно судят о людях; они считают, будто
несправедливые люди чаще всего бывают счастливы, а справедливые -
несчастны; будто поступать несправедливо - целесообразно, лишь бы это
оставалось в тайне, и что справедливость - это благо для другого человека,
а для ее носителя она - наказание. Подобные высказывания мы запретим и
предпишем и в песнях, и в сказаниях излагать как раз обратное.
Когда в государстве распространяются распущенность и болезни, разве не
потребуется во множестве открыть суды и больницы? И разве не будут в почете
судебное дело и врачевание, когда ими усиленно станут заниматься даже
многие благородные люди? ...
Какое же ты можешь привести еще большее доказательство плохого и постыдного
воспитания граждан, если нужду во врачах и искусных судьях испытывают не
только худшие люди и ремесленники, но даже и те, кто притязает на то, что
они воспитаны на благородный лад? Разве, по-твоему, не позорна и не служит
явным признаком невоспитанности необходимость пользоваться, за отсутствием
собственных понятий о справедливости, постановлениями посторонних людей,
словно они какие-то владыки и могут все решить!
А когда нужда в лечении возникает не из-за ранений или каких-то
повторяющихся из года в год болезней, но из-за праздности и того образа
жизни, о котором мы уже упоминали, - это ли не позорно? Влага и испарения
застаиваются тогда, словно в болоте, и это побуждает находчивых Асклепиадов
давать болезням названия "ветры" и "истечения".
Плотник, когда заболеет, обращается к врачу за лекарством... Если же ему
назначат длительное лечение, велят кутать голову и так далее, он сразу же
скажет, что ему недосуг хворать, да и не к чему будет жить, если обращать
внимание на болезнь и пренебрегать надлежащей работой. Распростившись с
такого рода врачем, он возвращается к своему обычному образу жизни и, если
выздоровеет, продолжает заниматься своим делом; если же его тело не
способно справиться с болезнью, наступает конец и избавление от хлопот. ...
А у богатого, как мы говорили, нет ведь такого обязательного дела, что ему
и жизнь станет не в жизнь, если он будет вынужден от него отказаться.
...Асклепий не делал попыток чуть-чуть облегчить положение больного и,
изменяя его образ жизни и затягивая болезнь, удлинить человеку никчемную
его жизнь да еще дать ему случай произвести, естественно, такое же точно
потомство. Кто в положенный человеку срок не способен жить, того, считал
Асклепий, не нужно и лечить, потому что такой человек бесполезен и для
себя, и для общества.
Порочность никогда не может познать ни добродетель, ни самое себя, тогда
как добродетель человеческой природы, своевременно получившей воспитание,
приобретет знание и о самой себе, и о порочности. Именно такой человек,
кажется мне, и становится мудрым, а вовсе не негодяй.
Но какое м нашли бы средство заставить преимущественно самих правителей - а
если это невозможно, так хоть остальных граждан - поверить некому
благородному вымыслу из числа тех, которые, как мы недавно говорили,
возникают по необходимости?
Я попытаюсь внушить сперва самим правителям и воинам, а затем и остальным
гражданам, что то, как мы их воспитывали и взращивали, и все, что они
пережили и испытали, как бы привиделось им во сне, а на самом деле они
тогда находились под землей и вылепливались и взращивались в ее недрах -
как сами они, так и их оружие и различное изготовляемое для них снаряжение.
Когда же они были совсем закончены, земля, будучи их матерью, произвела их
на свет. Поэтому они должны и поныне заботиться о стране, в которой живут,
как о матери и кормилице, и защищать ее, если кто на нее нападет, а к
другим гражданам относиться как к братьям, также порожденным землей.
Успех здесь зависит от того, насколько распространится такая молва; мы же,
снабдив этих наших земнородных людей оружием, двинемся с ними вперед под
руководством правителей.
В дополнение к их воспитанию, скажет всякий здравомыслящий человек, надо
устроить их жилища и прочее их имущество так, чтобы это не мешало им быть
наилучшими стражами и не заставляло бы их причинять зло остальным
гражданам. ...
...Прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью,
если в том нет крайней необходимости. Затем, ни у кого не должно быть
такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий.
Припасы, необходимые для рассудительных и мужественных знатоков военного
дела, они должны получать от остальных граждан в уплату за то, что их
охраняют. ... Им одним не дозволено в нашем государстве пользоваться
золотом и серебром, даже прикасаться к ним, быть с ними под одной крышей,
украшаться ими или пить из золотых и серебряных сосудов. Только так могли
бы стражи оставаться невредимыми и сохранить государство. А чуть только
заведется у них собственная земля, дома, деньги, как сейчас же из стражей
станут они хозяевами и земледельцами; из союзников остальных граждан
сделаются враждебными им владыками; ненавидя сами и вызывая к себе
ненависть, питая злые умыслы и их опасаясь, будут они все время жить в
большом страхе перед внутренними врагами, чем перед внешними, а в таком
случае и сами они, и все государство устремится к своей скорейшей гибели.
Глава 1
ОглавлениеКнига перваяКнига втораяКнига третьяКнига четвертаяКнига
пятаяКнига шестаяКнига седьмаяКнига восьмаяКнига девятаяКнига десятая
Книга четвертая
Тут вмешался Адимант:
- Как же тебе защититься, Сократ, - сказал он, - если станут утверждать,
что не слишком-то счастливыми делаешь ты этих людей...
- ...Мы основываем это государство, вовсе не имея в виду сделать как-то
особенно счастливым один из слоев его населения, но, наоборот, хотим
сделать таким все государство в целом. Ведь именно в таком государстве мы
рассчитывали найти справедливость, а несправедливость, наоборот, в
наихудшем государственном строе и на основании этих наблюдений решить
вопрос, так долго нас занимающий. ...
...Не заставляй нас соединять с должностью стражей такое счастье, что оно
сделает их кем угодно, только не стражами. Мы сумели бы и земледельцев
нарядить в пышные одежды, облечь в золото и предоставить им лишь для
собственного удовольствия возделывать землю, а гончары пускай с удобством
разлягутся у очага, пьют себе вволю и пируют, пододвинув поближе гончарный
круг и занимаясь своим ремеслом лишь столько, сколько им хочется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256