Вот, например, я принял и допустил малое, но остаюсь самим собою
ї я прежний Сократ, маленький, тогда как то, большое, не смеет быть малым,
будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда не согласится стать или
же быть большим, и вообще ни одна из противоположностей, оставаясь тем, что
она есть, не хочет ни превращаться в другую противоположность, ни быть ею,
но либо удаляется, либо при этом изменении гибнет.
ї Да, ї сказал Кебет, ї мне кажется, что именно так оно и есть.
Услыхав это, кто-то из присутствовавших ї я уже не помню точно кто ї
сказал:
ї Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согласились как раз на обратном
тому, что говорим сейчас! Разве мы не согласились, что из меньшего
возникает большее, а из большего меньшее и что вообще таково происхождение
противоположностей ї из противоположного? А теперь, сколько я понимаю, мы
утверждаем, что так никогда не бывает!
Сократ обернулся, выслушал и ответил так:
ї Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы между тем, что говорится теперь
и говорилось тогда. Тогда мы говорили, что из противоположной вещи
рождается противоположная вещь, а теперь ї что сама противоположность
никогда не перерождается в собственную противоположность ни в нас, ни в
природе. Тогда, друг, мы говорили о вещах, несущих в себе противоположное,
называя их именами этих противоположностей, а теперь о самих
противоположностях, присутствие которых дает имена вещам: это они,
утверждаем мы теперь, никогда не соглашаются возникнуть одна из другой.
Тут он взглянул на Кебета и прибавил:
ї Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь из того, что высказал он?
ї Нет, ї отвечал Кебет, ї нисколько. Но я не стану отрицать, что многое
смущает и меня.
ї Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что противоположность никогда
не будет противоположна самой себе?
ї Да, без малейших оговорок.
ї Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще вот в каком вопросе. Ты
ведь называешь что-либо холодным или горячим?
ї Называю.
ї И это то же самое, что сказать "снег" и "огонь"?
ї Нет, конечно, клянусь Зевсом!
ї Значит, горячее ї это иное, чем огонь, и холодное ї иное, чем снег?
ї Да.
ї Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как мы сейчас только
говорили), приняв горячее, уже не будет тем, чем был прежде, ї снегом, и
вместе с тем горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит перед
ним, либо погибнет.
ї Совершенно верно.
ї Равным образом ты, видимо, понимаешь, что огонь, когда приближается
холодное, либо сходит с его пути, либо же гибнет: он и не хочет и не в
силах, принявши холод, быть тем, чем был прежде, ї огнем, и, вместе,
холодным.
ї Да, это так.
ї Значит, в иных из подобных случаев бывает, что одно и то же название
сохраняется на вечные времена не только за самой идеей, но и за чем-то
иным, что не есть идея, но обладает ее формою во все время своего
существования. Сейчас, я надеюсь, ты яснее поймешь, о чем я говорю.
Нечетное всегда должно носить то имя, каким я его теперь обозначаю, или не
всегда?
ї Разумеется, всегда.
ї Но одно ли оно из всего существующего ї вот что я хочу спросить, ї или же
есть еще что-нибудь: хоть оно и не то же самое, что нечетное, все-таки
кроме своего особого имени должно всегда называться нечетным, ибо по
природе своей неотделимо от нечетного? То, о чем я говорю, видно на многих
примерах, и в частности на примере тройки. Поразмысли-ка над числом "три".
Не кажется ли тебе, что его всегда надо обозначать и своим названием, и
названием нечетного, хотя нечетное и не совпадает с тройкой? Но такова уж
природа и тройки, и пятерки, и вообще половины всех чисел, что каждое из
них всегда нечетно и все же ни одно полностью с нечетным не совпадает.
Соответственно два, четыре и весь другой ряд чисел всегда четны, хотя
полностью с четным ни одно из них не совпадает. Согласен ты со мною или
нет?
ї Как не согласиться! ї отвечал Кебет.
ї Тогда следи внимательнее за тем, что я хочу выяснить. Итак, по-видимому,
не только все эти противоположности не принимают друг друга, но и все то,
что не противоположно друг другу, однако же постоянно несет в себе
противоположности, как видно, не принимает той идеи, которая противоположна
идее, заключенной в нем самом, но, когда она приближается, либо гибнет,
либо отступает перед нею. Разве мы не признаем, что число "три" скорее
погибнет и претерпит все, что угодно, но только не станет, будучи тремя,
чРтным?
ї Несомненно, признаем, ї сказал Кебет.
ї Но между тем два не противоположно трем?
ї Нет, конечно.
ї Стало быть, не только противоположные идеи не выстаивают перед натиском
друг друга, но существует и нечто другое, не выносящее сближения с
противоположным?
ї Совершенно верно.
ї Давай определим, что это такое, если сможем?
ї Очень хорошо.
ї Не то ли это, Кебет, что, овладев вещью, заставляет ее принять не просто
свою собственную идею, но [идею] того, что всегда противоположно тому, [чем
оно овладевает]?
ї Как это?
ї Так, как мы только что говорили. Ты же помнишь, что всякая вещь, которою
овладевает идея троичности, есть непременно и три, и нечетное.
ї Отлично помню.
ї К такой вещи, утверждаем мы, никогда не приблизится идея, противоположная
той форме, которая эту вещь создает.
ї Верно.
ї А создавала ее форма нечетности?
ї Да.
ї И противоположна ей идея четности?
ї Да.
ї Стало быть, к трем идея четности никогда не приблизится.
ї Да, никогда.
ї У трех, скажем мы, нет доли в четности.
ї Нет.
ї Стало быть, три лишено четности.
ї Да.
ї Я говорил, что мы должны определить, что, не будучи противоположным
чему-то иному, все же не принимает этого как противоположного. Вот,
например, тройка: она не противоположна четному и тем не менее не принимает
его, ибо привносит нечто всегда ему противоположное. Равным образом двойка
привносит нечто противоположное нечетности, огонь ї холодному и так далее.
Теперь гляди, не согласишься ли ты со следующим определением: не только
противоположное не принимает противоположного, но и то, что привносит нечто
противоположное в другое, приближаясь к нему, никогда не примет ничего
сугубо противоположного тому, что оно привносит. Вспомни-ка еще разок (в
этом нет вреда ї слушать несколько раз об одном и том же): пять не примет
идеи четности, а десять, удвоенное пять, ї идеи нечетности. Разумеется, это
ї десятка, ї хоть сама и не имеет своей противоположности, вместе с тем
идеи нечетности не примет. Так же ни полтора, ни любая иная дробь того же
рода не примет идеи целого, ни треть, как и все прочие подобные ей дроби.
Надеюсь, ты поспеваешь за мною и разделяешь мой взгляд.
ї Да, ї разделяю, и с величайшей охотой! ї сказал Кебет.
ї Тогда вернемся к началу. Только теперь, пожалуйста, отвечай мне не так,
как я спрашиваю, но подражая мне. Дело в том, что помимо прежнего надежного
ответа я усмотрел по ходу нашего рассуждения еще и другую надежность. Если
бы ты спросил меня, что должно появиться в теле, чтобы оно стало теплым, я
бы уже не дал того надежного, но невежественного ответа, не сказал бы, что
теплота, но, наученный нашим рассуждением, ответил бы потоньше ї что огонь.
И если ты спросишь, от чего тело становится недужным, не скажу, что от
недуга, но ї от горячки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
ї я прежний Сократ, маленький, тогда как то, большое, не смеет быть малым,
будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда не согласится стать или
же быть большим, и вообще ни одна из противоположностей, оставаясь тем, что
она есть, не хочет ни превращаться в другую противоположность, ни быть ею,
но либо удаляется, либо при этом изменении гибнет.
ї Да, ї сказал Кебет, ї мне кажется, что именно так оно и есть.
Услыхав это, кто-то из присутствовавших ї я уже не помню точно кто ї
сказал:
ї Ради богов, да ведь мы раньше сошлись и согласились как раз на обратном
тому, что говорим сейчас! Разве мы не согласились, что из меньшего
возникает большее, а из большего меньшее и что вообще таково происхождение
противоположностей ї из противоположного? А теперь, сколько я понимаю, мы
утверждаем, что так никогда не бывает!
Сократ обернулся, выслушал и ответил так:
ї Ты смело напомнил! Но ты не понял разницы между тем, что говорится теперь
и говорилось тогда. Тогда мы говорили, что из противоположной вещи
рождается противоположная вещь, а теперь ї что сама противоположность
никогда не перерождается в собственную противоположность ни в нас, ни в
природе. Тогда, друг, мы говорили о вещах, несущих в себе противоположное,
называя их именами этих противоположностей, а теперь о самих
противоположностях, присутствие которых дает имена вещам: это они,
утверждаем мы теперь, никогда не соглашаются возникнуть одна из другой.
Тут он взглянул на Кебета и прибавил:
ї Может быть, и тебя, Кебет, смутило что-нибудь из того, что высказал он?
ї Нет, ї отвечал Кебет, ї нисколько. Но я не стану отрицать, что многое
смущает и меня.
ї Значит, мы согласимся без всяких оговорок, что противоположность никогда
не будет противоположна самой себе?
ї Да, без малейших оговорок.
ї Теперь взгляни, согласишься ли ты со мною еще вот в каком вопросе. Ты
ведь называешь что-либо холодным или горячим?
ї Называю.
ї И это то же самое, что сказать "снег" и "огонь"?
ї Нет, конечно, клянусь Зевсом!
ї Значит, горячее ї это иное, чем огонь, и холодное ї иное, чем снег?
ї Да.
ї Но ты, видимо, понимаешь, что никогда снег (как мы сейчас только
говорили), приняв горячее, уже не будет тем, чем был прежде, ї снегом, и
вместе с тем горячим: когда горячее приблизится, он либо отступит перед
ним, либо погибнет.
ї Совершенно верно.
ї Равным образом ты, видимо, понимаешь, что огонь, когда приближается
холодное, либо сходит с его пути, либо же гибнет: он и не хочет и не в
силах, принявши холод, быть тем, чем был прежде, ї огнем, и, вместе,
холодным.
ї Да, это так.
ї Значит, в иных из подобных случаев бывает, что одно и то же название
сохраняется на вечные времена не только за самой идеей, но и за чем-то
иным, что не есть идея, но обладает ее формою во все время своего
существования. Сейчас, я надеюсь, ты яснее поймешь, о чем я говорю.
Нечетное всегда должно носить то имя, каким я его теперь обозначаю, или не
всегда?
ї Разумеется, всегда.
ї Но одно ли оно из всего существующего ї вот что я хочу спросить, ї или же
есть еще что-нибудь: хоть оно и не то же самое, что нечетное, все-таки
кроме своего особого имени должно всегда называться нечетным, ибо по
природе своей неотделимо от нечетного? То, о чем я говорю, видно на многих
примерах, и в частности на примере тройки. Поразмысли-ка над числом "три".
Не кажется ли тебе, что его всегда надо обозначать и своим названием, и
названием нечетного, хотя нечетное и не совпадает с тройкой? Но такова уж
природа и тройки, и пятерки, и вообще половины всех чисел, что каждое из
них всегда нечетно и все же ни одно полностью с нечетным не совпадает.
Соответственно два, четыре и весь другой ряд чисел всегда четны, хотя
полностью с четным ни одно из них не совпадает. Согласен ты со мною или
нет?
ї Как не согласиться! ї отвечал Кебет.
ї Тогда следи внимательнее за тем, что я хочу выяснить. Итак, по-видимому,
не только все эти противоположности не принимают друг друга, но и все то,
что не противоположно друг другу, однако же постоянно несет в себе
противоположности, как видно, не принимает той идеи, которая противоположна
идее, заключенной в нем самом, но, когда она приближается, либо гибнет,
либо отступает перед нею. Разве мы не признаем, что число "три" скорее
погибнет и претерпит все, что угодно, но только не станет, будучи тремя,
чРтным?
ї Несомненно, признаем, ї сказал Кебет.
ї Но между тем два не противоположно трем?
ї Нет, конечно.
ї Стало быть, не только противоположные идеи не выстаивают перед натиском
друг друга, но существует и нечто другое, не выносящее сближения с
противоположным?
ї Совершенно верно.
ї Давай определим, что это такое, если сможем?
ї Очень хорошо.
ї Не то ли это, Кебет, что, овладев вещью, заставляет ее принять не просто
свою собственную идею, но [идею] того, что всегда противоположно тому, [чем
оно овладевает]?
ї Как это?
ї Так, как мы только что говорили. Ты же помнишь, что всякая вещь, которою
овладевает идея троичности, есть непременно и три, и нечетное.
ї Отлично помню.
ї К такой вещи, утверждаем мы, никогда не приблизится идея, противоположная
той форме, которая эту вещь создает.
ї Верно.
ї А создавала ее форма нечетности?
ї Да.
ї И противоположна ей идея четности?
ї Да.
ї Стало быть, к трем идея четности никогда не приблизится.
ї Да, никогда.
ї У трех, скажем мы, нет доли в четности.
ї Нет.
ї Стало быть, три лишено четности.
ї Да.
ї Я говорил, что мы должны определить, что, не будучи противоположным
чему-то иному, все же не принимает этого как противоположного. Вот,
например, тройка: она не противоположна четному и тем не менее не принимает
его, ибо привносит нечто всегда ему противоположное. Равным образом двойка
привносит нечто противоположное нечетности, огонь ї холодному и так далее.
Теперь гляди, не согласишься ли ты со следующим определением: не только
противоположное не принимает противоположного, но и то, что привносит нечто
противоположное в другое, приближаясь к нему, никогда не примет ничего
сугубо противоположного тому, что оно привносит. Вспомни-ка еще разок (в
этом нет вреда ї слушать несколько раз об одном и том же): пять не примет
идеи четности, а десять, удвоенное пять, ї идеи нечетности. Разумеется, это
ї десятка, ї хоть сама и не имеет своей противоположности, вместе с тем
идеи нечетности не примет. Так же ни полтора, ни любая иная дробь того же
рода не примет идеи целого, ни треть, как и все прочие подобные ей дроби.
Надеюсь, ты поспеваешь за мною и разделяешь мой взгляд.
ї Да, ї разделяю, и с величайшей охотой! ї сказал Кебет.
ї Тогда вернемся к началу. Только теперь, пожалуйста, отвечай мне не так,
как я спрашиваю, но подражая мне. Дело в том, что помимо прежнего надежного
ответа я усмотрел по ходу нашего рассуждения еще и другую надежность. Если
бы ты спросил меня, что должно появиться в теле, чтобы оно стало теплым, я
бы уже не дал того надежного, но невежественного ответа, не сказал бы, что
теплота, но, наученный нашим рассуждением, ответил бы потоньше ї что огонь.
И если ты спросишь, от чего тело становится недужным, не скажу, что от
недуга, но ї от горячки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256