мы-то ведь тоже были в театре и принадлежали к большинству. А вот окажись
ты в обществе каких-нибудь умных людей, ты, наверное, устыдился бы их, если
бы считал, что делаешь что-то постыдное, не так ли?
- Ты прав, - отвечал Агафон.
- Ну, а большинства ты не стал бы стыдиться, если бы считал, что делаешь
что-то плохо?
- Дорогой мой Агафон, - вмешался в этот разговор Федр, - если ты будешь
отвечать Сократу, ему будет уже совершенно безразлично, что здесь
происходит, лишь бы у него был собеседник, тем более еще и красивый. Хоть
мне и приятно слушать беседы Сократа, я должен позаботиться о восхвалении
Эрота и потребовать от каждого из вас речи. Пусть каждый из вас обоих
отдаст сначала дань этому богу, а потом уж беседуйте друг с другом в свое
удовольствие.
Речь Агафона: совершенства Эрота
- Верно, Федр, - сказал Агафон, - и ничто не мешает мне начать речь. А
побеседовать с Сократом мне еще не раз представится случай.
Но я хочу сначала сказать, как должен говорить, а уж потом говорить. Мне
кажется, что все мои предшественники не столько восхваляли этого бога,
сколько прославляли то счастье и те блага, которые приносит он людям. Между
тем единственный верный способ построить похвальное слово кому бы то ни
было - это разобрать, какими свойствами обладает тот, о ком идет речь, и
то, причиной чего он является. Стало быть, и нам следовало бы воздать хвалу
сначала самому Эроту и его свойствам, а затем уже его дарам.
Итак, я утверждаю, что из всех блаженных богов Эрот - если дозволено так
сказать, не вызывания осуждения, - самый блаженный, потому что он самый
красивый и самый совершенный из них. Самым красивым я называю его вот
почему. Прежде всего, Федр, это самый молодой бог. Что я прав, убедительно
доказывает он сам; ведь он бегом бежит от старости, которая явно не
мешкает, - во всяком случае, она приходит к нам быстрее, чем нужно. Так
вот, Эрот по природе своей ненавидит старость и обходит ее как можно
дальше. Зато с молодыми он неразлучен, - недаром исстари говорят, что
подобное стремится к подобному. Соглашаясь с Федром во многом другом, я не
согласен с ним, что Эрот старше Иапета и Крона. Я утверждаю, что он самый
молодой из богов и всегда молод, а что касается тех древних дел между
богами, о которых повествуют Гесиод и Парменид, то причиной их, если эти
поэты говорят правду, была Необходимость, а совсем не Любовь. Ведь боги не
оскопляли бы и не заковывали друг друга и вообще не совершали бы насилий,
если бы среди них был Эрот, а жили бы в мире и дружбе, как теперь, когда
Эрот ими правит. Итак, он молод и - вдобавок к своей молодости - нежен.
Чтобы изобразить нежность бога, нужен такой поэт, как Гомер. Утверждая,
например, что Ата богиня, и притом нежная, - по крайней мере, стопы у нее
нежны, Гомер выражается так:
Нежны стопы у нее: не касается ими
Праха земного она, по главам человеческим ходит.
Так вот, по-моему, он прекрасно доказал ее нежность, сказав, что ступает
она не по твердому, а по мягкому. Тем же доказательством воспользуемся и
мы, утверждая, что Эрот нежен. Ведь ходит он не по земле и даже не по
головам, которые не так-то уж и мягки, нет, он и ходит и обитает в самой
мягкой на свете области, водворяясь в нравах и душах богов и людей, причем
не во всех душах подряд, а только в мягких, ибо, встретив суровый нрав,
уходит прочь, когда же встретит мягкий - остается. А коль скоро всегда он
касается и ногами, и всем только самого мягкого в самом мягком, он не может
не быть необыкновенно нежным. Итак, это самый молодой бог и самый нежный. К
тому же он отличается гибкостью форм. Не будь он гибок, он не мог бы всюду
прокрадываться и сперва незаметно входить в душу, а потом выходить из нее.
Убедительным доказательством соразмерности и гибкости форм Эрота служит то
ни с чем не сравнимое благообразие, которым он, как все признают, обладает.
Ведь у любви и безобразия вечная распря. А о красоте кожи этого бога можно
судить по тому, что живет он среди цветов. Ведь на отцветшее и поблекшее -
будь то душа, тело или что другое - Эрот не слетит, он останавливается и
остается только в местах, где все цветет и благоухает.
О красоте этого бога сказано уже достаточно, хотя еще далеко не все. Теперь
надо сказать о его добродетелях, самая главная из которых состоит в том,
что Эрот не обижает ни богов, ни людей и что ни боги, ни люди не обижают
Эрота. Ведь если он сам страдает, то не от насилия - Эрота насилие не
касается, а если причиняет страдание, то опять-таки без насилия, ибо Эроту
служат всегда добровольно, а что делается с обоюдного согласия, то "законы,
эти владыки государства", признают справедливым. Кроме справедливости, ему
в высшей степени свойственна рассудительность. Ведь рассудительность - это,
по общему признанию, уменье обуздывать свои вожделения и страсти, а нет
страсти, которая была бы сильнее Эрота. Но если страсти слабее, чем он, -
значит, они должны подчиняться ему, а он - обуздывать их. А если Эрот
обуздывает желания и страсти, его нужно признать необыкновенно
рассудительным. Да и в храбрости с Эротом "и самому Аресу не тягаться бы".
Ведь не Арес владеет Эротом, а Эрот Аресом, - то есть любовь к Афродите. А
владеющий сильнее того, кем он владеет, и значит, Эрот, раз он сильнее
того, кто храбрее всех, должен быть самым большим храбрецом.
Итак, относительно справедливости, рассудительности и храбрости этого бога
сказано, остается сказать о его мудрости. Ну что ж, попытаемся, насколько
это возможно, не осрамиться и тут. Прежде всего, чтобы и мне почтить свое
искусство, как Эриксимах почтил свое, скажу: этот бог настолько искусный
поэт, что способен и другого сделать поэтом. Во всяком случае, каждый, кого
коснется Эрот, становится поэтом, хотя бы "дотоле он и был чужд Музам". А
это может нам служить доказательством, что Эрот хороший поэт, сведущий
вообще во всех видах мусических творений. Ведь чего сам не имеешь, того и
другому не передашь, а чего сам не знаешь, тому и других не научишь. А уж
что касается сотворения всего живого, кто станет отрицать, что благодаря
мудрости Эрота возникает и образуется все, что живет?
И мастерство в искусстве и ремеслах - разве мы не знаем, что те, чьим
учителем оказывается этот бог, достигали великой славы, а те, кого Эрот не
коснулся, прозябали в безвестности? Ведь искусство стрельбы из лука,
искусство врачевания и прорицания Аполлон открыл тогда, когда им руководили
любовь и страсть, так что его тоже можно считать учеником Эрота, наставника
Муз в искусстве, Гефеста - в кузнечном деле, Афины - в ткацком, Зевса - в
искусстве "править людьми и богами".
Вот почему и дела богов пришли в порядок только тогда, когда среди них
появилась любовь, разумеется, любовь к красоте, ибо безобразие не вызывает
любви. Дотоле, как я уже сказал вначале, среди богов творилось, по
преданию, много ужасных дел, и виною тому было господство Необходимости. А
стоило лишь появиться этому богу, как из любви к прекрасному возникли
всякие блага для богов и людей. Таким образом, Федр, мне кажется, что Эрот,
который сначала был сам прекраснейшим и совершеннейшим богом, стал потом
источником этих же качеств для прочих. Мне хочется даже сказать стихами,
что это он дарует
Людям мир и покой, безветрие в море широком,
Буйного вихря молчанье и сон безмятежный на ложе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256