Ч у ж е з е м е ц.Ну так в чем же состояло бы чудо силы софистики?
Т е э т е т.В применении к чему?
Ч у ж е з е м е ц.Каким образом софисты были бы в состоянии внушить молодым
людям мнение, будто они во всем наимудрейшие? Ясно ведь, что, если бы
софисты не возражали правильно, или не казалось бы, что они правильно
возражают, или даже если бы и создавалось такое впечатление, но они
представлялись бы разумными лишь в силу этих возражений, то, говоря твоими
же словами, едва ли кто-нибудь пожелал бы у них учиться, платя им деньги.
Т е э т е т.Разумеется, едва ли.
Ч у ж е з е м е ц.А на самом деле ведь желают?
Т е э т е т. И даже очень.
Ч у ж е з е м е ц.Я думаю, они кажутся сведущими в том, что они возражают.
Т е э т е т.Как же иначе?
Ч у ж е з е м е ц.Но, утверждаем мы, ведь они делают это по отношению ко
всему?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.Поэтому-то они и кажутся ученикам мудрыми во всем.
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.Не будучи в то же время таковыми. Ведь это оказалось
невозможным.
Т е э т е т.Как может это быть возможным?
Ч у ж е з е м е ц. Значит, софист оказался у нас обладателем какого-то
мнимого знания обо всем, а не истинного.
Т е э т е т.Безусловно, и сказанное о них теперь кажется вполне правильным.
Ч у ж е з е м е ц.Возьмем же какой-нибудь более ясный пример.
Т е э т е т. Какой?
Ч у ж е з е м е ц.Вот какой... а ты постарайся ответить мне, как следует
подумав.
Т е э т е т.Так что же это?
Ч у ж е з е м е ц.Например, если бы кто-нибудь стал утверждать, что ни
говорить, ни возражать не умеет, но с помощью одного лишь искусства может
создавать все вещи без исключения...
Т е э т е т. Как ты разумеешь это "все"?
Ч у ж е з е м е ц.Ты уже сейчас не понимаешь, из чего исходит сказанное.
Тебе кажется непонятным это "все".
Т е э т е т. Конечно, нет.
Ч у ж е з е м е ц.Я считаю, однако, что и я и ты принадлежим ко "всему",
помимо же нас все остальные животные и растения.
Т е э т е т.Как ты говоришь?
Ч у ж е з е м е ц.Я имею в виду, если кто-нибудь стал бы утверждать, что
сотворит и меня, и тебя, и все растения...
Т е э т е т.О каком творении ты, однако, упоминаешь? Ведь не о земледельце
же будешь ты говорить, поскольку того человека ты называешь творцом также и
животных.
Ч у ж е з е м е ц.Да, и сверх того моря, земли, неба и богов, а также всего
прочего, вместе взятого; быстро творя, он каждую из этих вещей продает за
весьма милые деньги.
Т е э т е т.Это какая-то шутка.
Ч у ж е з е м е ц.Ну а разве не шуткой надо считать, когда кто-нибудь
говорит, будто все знает и будто мог бы за недорогую плату в короткий срок
и другого этому научить?
Т е э т е т.Безусловно, шуткой.
Ч у ж е з е м е ц.Знаешь ли ты какой-либо более искусный или более приятный
вид шутки, чем подражание?
Т е э т е т.Нет. Ты назвал всеобъемлющий и весьма разнообразный вид,
соединив все в одном.
Ч у ж е з е м е ц.Таким образом, о том, кто выдает себя за способного
творить все с помощью одного лишь искусства, мы знаем, что он, создавая
посредством живописи всевозможные подражания и одноименные с существующими
вещами предметы, сможет обмануть неразумных молодых людей, показывая им
издали нарисованное и внушая, будто бы он вполне способен на деле исполнить
все, что они ни пожелают.
Т е э т е т.Да, это так.
Ч у ж е з е м е ц.Что же теперь? Не считать ли нам, что и по отношению к
речам существует какое-то подобное искусство, с помощью которого можно
обольщать молодых людей и тех, кто стоит вдали от истинной сущности вещей,
речами, действующими на слух, показывая словесные призраки всего
существующего? Так и достигается то, что произносимое принимают за истину,
а говорящего - за мудрейшего из всех и во всем.
Т е э т е т.Да почему и не быть какому-либо подобному искусству?
Ч у ж е з е м е ц.Не бывает ли, дорогой Теэтет, необходимым для многих из
слушателей, когда по прошествии достаточного времени и достижении зрелого
возраста они приходят в столкновение с действительностью и становятся
вынужденными под ее воздействием ясно постигнуть существующее, изменить
приобретенные раньше мнения, так что великое оказывается малым, легкое -
трудным и все ложные представления, образованные при помощи речей, всячески
опровергаются действительными делами?
Т е э т е т.Конечно, насколько я в своем юном возрасте могу судить. Но
думаю, что и я еще из числа стоящих поодаль [от истины].
Ч у ж е з е м е ц.Поэтому-то все мы здесь постараемся, да и теперь
стараемся, подвести тебя к ней как можно ближе прежде, чем ты испытаешь
такие воздействия. О софисте же ты скажи мне следующее: ясно ли уже, что,
будучи подражателем действительности, он - словно какой-то чародей, или мы
еще пребываем в сомнении, уж не обладает ли он и в самом деле знанием обо
всем том, о чем он в состоянии спорить?
Т е э т е т.Да каким же образом, чужеземец? Ведь из сказанного уже теперь
почти ясно, что он принадлежит к людям, занятым забавой.
Ч у ж е з е м е ц.Оттого-то его и надо считать каким-то чародеем и
подражателем.
Т е э т е т.Как же не считать?
Ч у ж е з е м е ц.Ну, теперь наша задача - не выпустить зверя, мы его почти
уже захватили в своего рода сеть - орудие нашего рассуждения, так что он
больше не убежит и от этого.
Т е э т е т.От чего же?
Ч у ж е з е м е ц.От того, что он - из рода фокусников.
Т е э т е т.Это также и мое о нем мнение.
Ч у ж е з е м е ц.Нами решено уже как можно скорее расчленить
изобразительное искусство и, если софист, когда мы вторгнемся в область
этого искусства, останется с нами лицом к лицу, схватить его по царскому
слову, передавая же его царю, объявить о добыче. Если же софист как-либо
скроется в отдельных частях искусства подражания, то решено преследовать
его, все время продолжая расчленять принявшую его часть, до тех пор пока он
не будет пойман. Вообще, ни этому роду, ни другому какому никогда не
придется хвалиться, что он смог убежать от тех, кто владеет методом
преследовать как по частям, так и в целом.
Т е э т е т.Ты хорошо говоришь, так и должно поступить.
Ч у ж е з е м е ц.Согласно с прежним характером членения, мне кажется, я
усматриваю два вида искусства подражания. Однако, мне кажется, что я еще не
в состоянии узнать, в каком же из них двух находится у нас искомая идея.
Т е э т е т.Но сначала скажи и поясни, о каких двух видах ты говоришь.
Ч у ж е з е м е ц.В одном я усматриваю искусство творить образы; оно
состоит преимущественно в том, что кто-либо соответственно с длиною,
шириною и глубиною образца, придавая затем еще всему подходящую окраску,
создает подражательное произведение.
Т е э т е т.Как же? Не все ли подражатели берутся делать то же самое?
Ч у ж е з е м е ц.Во всяком случае, не те, кто лепит или рисует какую-либо
из больших вещей. Если бы они желали передать истинную соразмерность
прекрасных вещей, то ты знаешь, что верх оказался бы меньших размеров, чем
должно, низ же больших, так как первое видимо нами издали, второе вблизи.
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.Не воплощают ли поэтому художники в своих произведениях,
оставляя в стороне истинное, не действительные соотношения, но лишь те,
которые им кажутся прекрасными?
Т е э т е т.Безусловно.
Ч у ж е з е м е ц.Не будет ли справедливым первое, как правдоподобное,
назвать подобием?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256