Т е э т е т.Весьма справедливо.
Ч у ж е з е м е ц.Ради этого-то и придется посягнуть на отцовское учение
или же вообще отступиться, если некий страх помешает нам это сделать.
Т е э т е т.Ничто не должно нас от этого удержать.
Ч у ж е з е м е ц.Теперь я еще и в-третьих буду просить тебя об одной
малости.
Т е э т е т. Ты только скажи.
Ч у ж е з е м е ц.Недавно только я говорил, что всегда теряю надежду на
опровержение всего этого, вот и теперь случилось то же.
Т е э т е т.Да, ты говорил.
Ч у ж е з е м е ц.Боюсь, чтобы из-за сказанного не показаться тебе
безумным, после того как я вдруг с ног встану на голову. Однако ради тебя
мы все же возьмемся за опровержение учения [Парменида], если только мы его
опровергнем.
Т е э т е т.Так как в моих глазах ты ничего дурного не сделаешь, если
приступишь к опровержению и доказательству, то приступай смело.
Ч у ж е з е м е ц.Ну ладно! С чего же прежде всего начать столь
дерзновенную речь? Кажется мне, мой мальчик, что нам необходимо направиться
по следующему пути.
Т е э т е т.По какому же?
Ч у ж е з е м е ц.Прежде всего рассмотреть то, что представляется нам
теперь очевидным, чтобы не сбиться с пути и не прийти легко к взаимному
соглашению так, как будто нам все ясно.
Т е э т е т.Говори точнее, что ты имеешь в виду.
Ч у ж е з е м е ц.Мне кажется, что Парменид, да и всякий другой, кто только
когда-либо принимал решение определить, каково существующее количественно и
качественно, говорили с нами, не придавая значения своим словам.
Т е э т е т.Каким образом?
Ч у ж е з е м е ц.Каждый из них, представляется мне, рассказывает нам
какую-то сказку, будто детям: один, что существующее - тройственно и его
части то враждуют друг с другом, то становятся дружными, вступают в браки,
рождают детей и питают потомков; другой, называя существующее двойственным
- влажным и сухим или теплым и холодным, заставляет жить то и другое вместе
и сочетаться браком. Наше элейское племя, начиная с Ксенофана, а то и
раньше, говорит в своих речах, будто то, что называется "всем", - едино.
Позднее некоторые ионийские и сицилийские Музы сообразили, что всего
безопаснее объединить то и другое и заявить, что бытие и множественно и
едино и что оно держится враждою и дружбою. "Расходящееся всегда сходится",
говорят более строгие из Муз; более же уступчивые всегда допускали, что все
бывает поочередно то единым и любимым Афродитою, то множественным и
враждебным с самим собою вследствие какого-то раздора. Правильно ли кто из
них обо всем этом говорит или нет - решить трудно, да и дурно было бы
укорять столь славных и древних мужей. Но вот что кажется верным...
Т е э т е т.Что же?
Ч у ж е з е м е ц.А то, что они, свысока взглянув на нас, большинство,
слишком нами пренебрегли. Нимало не заботясь, следим ли мы за ходом их
рассуждений или же нет, каждый из них упорно твердит свое.
Т е э т е т.Почему ты так говоришь?
Ч у ж е з е м е ц.Когда кто-либо из них высказывает положение, что
множественное, единое или двойственное есть, возникло или возникает и что,
далее, теплое смешивается с холодным, причем предполагаются и некоторые
другие разделения и смешения, то, ради богов, Теэтет, понимаешь ли ты
всякий раз, что они говорят? Я, когда был помоложе, думал, что понимаю
ясно, когда кто-либо говорил о том, что в настоящее время приводит нас в
недоумение, именно о небытии. Теперь же ты видишь, в каком мы находимся по
отношению к нему затруднении.
Т е э т е т.Вижу.
Ч у ж е з е м е ц.Пожалуй, мы испытываем такое же точно состояние души и по
отношению к бытию, хотя утверждаем, что ясно понимаем, когда кто-либо о нем
говорит, что же касается небытия, то не понимаем; между тем мы в одинаковом
положении по отношению как к тому, так и к другому.
Т е э т е т.Пожалуй.
Ч у ж е з е м е ц.И обо всем прочем, сказанном раньше, нам надо выразиться
точно так же.
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.О многом мы, если будет угодно, поговорим и после,
величайшее же и изначальное следует рассмотреть первым.
Т е э т е т.О чем, однако, ты говоришь? Ясно ведь, ты считаешь, что сначала
надо тщательно исследовать бытие: чем оказывается оно у тех, кто берется о
нем рассуждать?
Ч у ж е з е м е ц.Ты, Теэтет, следуешь за мной прямо по пятам. Я говорю,
что метод исследования нам надо принять такой, будто те находятся здесь и
мы должны расспросить их следующим образом: "Ну-ка, вы все, кто только
утверждает, что теплое и холодное или другое что-нибудь двойственное есть
все, - что произносите вы о двух [началах бытия], когда говорите, будто
существуют они оба вместе и каждое из них в отдельности? Как нам понимать
это ваше бытие? Должны ли мы, по-вашему, допустить нечто третье кроме тех
двух и считать все тройственным, а вовсе не двойственным? Ведь если вы
назовете одно из двух [начал] бытием, то не сможете сказать, что оба они
одинаково существуют, так как в том и другом случае было бы единое
[начало], а не двойственное".
Т е э т е т.Ты говоришь верно.
Ч у ж е з е м е ц."Или вы хотите оба [начала] назвать бытием?"
Т е э т е т.Может быть.
Ч у ж е з е м е ц."Но, друзья, - скажем мы, - так вы весьма ясно назвали бы
двойственное единым".
Т е э т е т.Ты совершенно прав.
Ч у ж е з е м е ц."Так как мы теперь в затруднении, то скажите нам четко,
что вы желаете обозначить, когда произносите "бытие". Ясно ведь, что вы
давно это знаете, мы же думали, что знаем, а теперь вот затрудняемся.
Поучите сначала нас этому, чтобы мы не воображали, будто постигаем то, что
вы говорите, тогда как дело обстоит совершенно наоборот". Так говоря и
добиваясь этого от них, а также от других, которые утверждают, что все
больше одного, неужели мы, мой мальчик, допустим какую-либо ошибку?
Т е э т е т.Менее всего.
Ч у ж е з е м е ц.Как же? Не должно ли у тех, кто считает все единым,
выведать по возможности, что называют они бытием?
Т е э т е т.Конечно.
Ч у ж е з е м е ц.Пусть они ответят на следующее: "Вы утверждаете, что
существует только единое?" "Конечно, утверждаем",скажут они. Не так ли?
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц."Дальше. Называете ли вы что-нибудь бытием?"
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц."То же ли самое, что вы называете единым, пользуясь для
одного и того же двумя именами? Или как?"
Т е э т е т.Что же они ответят после этого, чужеземец?
Ч у ж е з е м е ц.Ясно, Теэтет, что для того, кто выдвигает такое
предположение, не очень-то легко ответить как на этот, так и на любой
другой вопрос.
Т е э т е т.Как так?
Ч у ж е з е м е ц.Допускать два наименования, когда считают, что не
существует ничего, кроме единого, конечно, смешно.
Т е э т е т.Как не смешно!
Ч у ж е з е м е ц.Да и вообще согласиться с говорящим, что имя есть что-то,
не имело бы смысла.
Т е э т е т.Отчего?
Ч у ж е з е м е ц.Кто допускает имя, отличное от вещи, тот говорит,
конечно, о двойственном.
Т е э т е т.Да.
Ч у ж е з е м е ц.И действительно, если он принимает имя вещи за то же, что
есть она сама, он либо будет вынужден произнести имя ничего, либо если он
назовет имя как имя чего-то, то получится только имя имени, а не чего-либо
другого.
Т е э т е т.Так.
Ч у ж е з е м е ц.И единое, будучи лишь именем единого, окажется единым
лишь по имени.
Т е э т е т.Это необходимо.
Ч у ж е з е м е ц.Что же далее? Отлично ли целое от единого бытия или они
признают его тождественным с ним?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256