Роду души подобает быть незримым и умопостигаемым, причастным
памяти и умению учитывать чередование четного и нечетного.
Итак, есть пять тел. Здесь надо назвать, во-первых, огонь, во-вторых -
воду, в-третьих - воздух, в-четвертых - землю, в пятых - эфир. Смотря по
главенству того или иного тела, получается много разных живых существ.
Земляной род движется в беспорядке, а огненный - в полном порядке. Тот род,
что движется в беспорядке, надо считать лишенным разума; таково большинство
окружающих нас животных. Движение же, совершающееся на небе в строгом
порядке, обнаруживает разумность. Достаточным доказательством разумности
существования служат самотождественное движение, действие и состояние.
Наличие здесь души, наделенной умом, является необходимостью, превосходящей
все прочие необходимости. Ведь она законодательствует как правительница, а
не как подвластная. Неизменное же, - когда душа, по совету наивысшего ума,
избирает себе наилучшее, - становится, согласно тому же уму, совершенством:
даже адамант не крепче этого совершенства и не более неизменен. Людям же
доказательством того, что звезды и все их движения обладают умом, надо
считать постоянную, длящуюся непостижимо долго, предписанную издревле
тождественность их действий. Звезды не меняют своего направления, не
движутся то вверх, то вниз, не делают то одного, то другого, не блуждают и
не изменяют своих круговращений. Между тем именно это многих из нас привело
к обратному заключению, - будто звезды не имеют души, раз их действия
тождественны и единообразны. За этими безумцами последовала толпа и
предположила, что человеческий род обладает разумом и жизнью, коль скоро он
находится в движении, род же богов не обладает разумом , раз он всегда
одинаково перемещается.
Ведь в действительности они вовсе не так малы, как это кажется; напротив,
размер каждой из них огромен. Этому стоит верить, так как это достаточно
доказано. Безошибочно можно мыслить Солнце, все в целом, гораздо большим,
чем вся в целом Земля. Да и все движущиеся звезды обладают удивительной
величиной.
Сколь бы ни был ничтожен человек, ему надлежит высказывать ясные воззрения,
а не болтать вздор. [...] Имеет ли наше рассуждение смысл или вовсе лишено
его, когда мы прежде всего утверждаем, что есть два рода сущностей: душа и
тело? То и другое имеет много разновидностей, которые все несходны между
собой; нет ничего иного, третьего, что было бы общим этим двум сущностям.
Душа отличается от тела: она обладает разумом, а тело - как мы установили -
не обладает; она правит, тело подчиняется; она - причина всего, тело же не
бывает причиной какого-либо состояния.
Что касается богов - например, Зевса, Геры и всех остальных, - то их можно
распределить согласно тому же закону, лишь бы прочно было усвоено это
учение. Но первыми - зримыми, величайшими и почтеннейшими из богов, зорко
все обозревающими, - надо признать звезды и все то, что мы воспринимаем
вслед за ними.
Человек блаженный сперва поражен этим порядком, затем начинает его любить и
стремится усвоить его, насколько это возможно для смертной природы,
полагая, что таким образом он всего лучше и благополучнее проведет свою
жизнь и по смерти придет в места, подобающие добродетели.
И пусть никто из эллинов не пугается мысли, будто не следует заниматься
божественными делами, раз мы смертны; нет, надо думать как раз обратное, а
именно: божественное не лишено разума, оно знает человеческую природу и
ведает, что под влиянием его наставлений она последует за ним и усвоит то,
чему оно учит. А что божество наставляет нас - например, учит числу, счету,
- это ему, конечно, ведомо. Всех неразумней был бы тот, кто этого не знает.
Ведь, как говорится, он действительно не знал бы в этом случае самого себя,
сердился бы на того, кто в силах усвоить эти знания, не радовался бы, без
зависти, успехам того, кто благодаря богу стал благим.
Есть много прекрасных доводов в пользу того, что в ту пору, когда у людей
зародились первые представления о богах, - как они произошли, какими стали
и какие деяния совершали, - все эти воззрения были не по вкусу и не по
сердцу людям рассудительным. То же самое относится к воззрениям следующих
поколений, утверждавших наибольшую древность огня, воды и всех прочих тел и
относивших к позднейшему времени чудо души, а также считавших главным и
самым почтенным то движение, которое тело получает само по себе путем
нагревания, охлаждения и тому подобного, и отрицавших важность того
движения, которое сообщает телу и самой себе душа.
А теперь, коль скоро мы утверждаем, что душа, стоит ей оказаться в теле,
движет и перемещает его, так и самое себя, уже не остается никаких доводов
против того, что душа в состоянии перемещать любую тяжесть.
Чтобы подготовить натуры, способные усвоить эти знания, следует
предварительно многому их научить и с детского и отроческого возраста
приучить к настойчивому труду. Следовательно, должны существовать науки.
Главная и первая из них - это наука о самих числах, но не о тех, что имеют
предметное выражение, а вообще о зарождении [понятий] "чет" и "нечет" и о
том значении, которое они имеют по отношению к природе вещей.
Вдобавок при любом общении надо путем вопросов сравнивать единичное с
видовым, изобличая каждый раз того, кто плохо ответил. Это действительно во
всех отношениях наилучший и самый первый у людей способ исследования;
прочие же способы недостоверны: несмотря на свою привлекательность, с ними
одна морока.
Обо всем этом надо мыслить так: правильное понимание этих вещей в
определенном смысле очень полезно для человека; в противном же случае лучше
постоянно призывать бога.
...Единичное для того, кто надлежащим образом его усвоил, разъясняет и все
остальное. Впрочем, как мы говорим, это будет лишь в том случае, если если
он правильно усваивает, производя свое наблюдение над единичным. Перед
вдумчивыми людьми здесь обнаружится естественная связь всех этих вещей.
[...] Я считаю поистине мудрейшим человека, охватившего таким путем все эти
знания. И в шутку, и в всерьез я стану настойчиво утверждать, что такой
человек, даже восполнив смертью удел своей жизни, на смертном своем одре не
будет, как теперь, иметь множества ощущений, но достигнет единого удела, из
множественности станет единством, будет счастлив, чрезвычайно мудр и вместе
с тем блажен. Все равно, будет ли он жить на материке или на островах,
являясь блаженным, он всегда получит в удел такую судьбу. Занимался ли он
при жизни государственными делами или своими частными, боги также дадут ему
эту участь.
Платон - Протагор
Платон
ПРОТАГОР
Перевод:
OCR: К. Дрязгунов
Сократ и его друг
Друг. Откуда ты, Сократ? Впрочем, ясно: с охоты за красотою Алкивиада! А
мне, когда я видел его недавно, он показался уже мужчиной - хоть и
прекрасным, но все же мужчиной: ведь, между нами говоря, Сократ, у него уже
и борода пробивается.
Сократ. Так что же из этого? Разве ты не согласен с Гомером, который
сказал, что самая приятная пора юности - это когда показывается первый
пушок над губой - то самое, что теперь у Алкивиада?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256
памяти и умению учитывать чередование четного и нечетного.
Итак, есть пять тел. Здесь надо назвать, во-первых, огонь, во-вторых -
воду, в-третьих - воздух, в-четвертых - землю, в пятых - эфир. Смотря по
главенству того или иного тела, получается много разных живых существ.
Земляной род движется в беспорядке, а огненный - в полном порядке. Тот род,
что движется в беспорядке, надо считать лишенным разума; таково большинство
окружающих нас животных. Движение же, совершающееся на небе в строгом
порядке, обнаруживает разумность. Достаточным доказательством разумности
существования служат самотождественное движение, действие и состояние.
Наличие здесь души, наделенной умом, является необходимостью, превосходящей
все прочие необходимости. Ведь она законодательствует как правительница, а
не как подвластная. Неизменное же, - когда душа, по совету наивысшего ума,
избирает себе наилучшее, - становится, согласно тому же уму, совершенством:
даже адамант не крепче этого совершенства и не более неизменен. Людям же
доказательством того, что звезды и все их движения обладают умом, надо
считать постоянную, длящуюся непостижимо долго, предписанную издревле
тождественность их действий. Звезды не меняют своего направления, не
движутся то вверх, то вниз, не делают то одного, то другого, не блуждают и
не изменяют своих круговращений. Между тем именно это многих из нас привело
к обратному заключению, - будто звезды не имеют души, раз их действия
тождественны и единообразны. За этими безумцами последовала толпа и
предположила, что человеческий род обладает разумом и жизнью, коль скоро он
находится в движении, род же богов не обладает разумом , раз он всегда
одинаково перемещается.
Ведь в действительности они вовсе не так малы, как это кажется; напротив,
размер каждой из них огромен. Этому стоит верить, так как это достаточно
доказано. Безошибочно можно мыслить Солнце, все в целом, гораздо большим,
чем вся в целом Земля. Да и все движущиеся звезды обладают удивительной
величиной.
Сколь бы ни был ничтожен человек, ему надлежит высказывать ясные воззрения,
а не болтать вздор. [...] Имеет ли наше рассуждение смысл или вовсе лишено
его, когда мы прежде всего утверждаем, что есть два рода сущностей: душа и
тело? То и другое имеет много разновидностей, которые все несходны между
собой; нет ничего иного, третьего, что было бы общим этим двум сущностям.
Душа отличается от тела: она обладает разумом, а тело - как мы установили -
не обладает; она правит, тело подчиняется; она - причина всего, тело же не
бывает причиной какого-либо состояния.
Что касается богов - например, Зевса, Геры и всех остальных, - то их можно
распределить согласно тому же закону, лишь бы прочно было усвоено это
учение. Но первыми - зримыми, величайшими и почтеннейшими из богов, зорко
все обозревающими, - надо признать звезды и все то, что мы воспринимаем
вслед за ними.
Человек блаженный сперва поражен этим порядком, затем начинает его любить и
стремится усвоить его, насколько это возможно для смертной природы,
полагая, что таким образом он всего лучше и благополучнее проведет свою
жизнь и по смерти придет в места, подобающие добродетели.
И пусть никто из эллинов не пугается мысли, будто не следует заниматься
божественными делами, раз мы смертны; нет, надо думать как раз обратное, а
именно: божественное не лишено разума, оно знает человеческую природу и
ведает, что под влиянием его наставлений она последует за ним и усвоит то,
чему оно учит. А что божество наставляет нас - например, учит числу, счету,
- это ему, конечно, ведомо. Всех неразумней был бы тот, кто этого не знает.
Ведь, как говорится, он действительно не знал бы в этом случае самого себя,
сердился бы на того, кто в силах усвоить эти знания, не радовался бы, без
зависти, успехам того, кто благодаря богу стал благим.
Есть много прекрасных доводов в пользу того, что в ту пору, когда у людей
зародились первые представления о богах, - как они произошли, какими стали
и какие деяния совершали, - все эти воззрения были не по вкусу и не по
сердцу людям рассудительным. То же самое относится к воззрениям следующих
поколений, утверждавших наибольшую древность огня, воды и всех прочих тел и
относивших к позднейшему времени чудо души, а также считавших главным и
самым почтенным то движение, которое тело получает само по себе путем
нагревания, охлаждения и тому подобного, и отрицавших важность того
движения, которое сообщает телу и самой себе душа.
А теперь, коль скоро мы утверждаем, что душа, стоит ей оказаться в теле,
движет и перемещает его, так и самое себя, уже не остается никаких доводов
против того, что душа в состоянии перемещать любую тяжесть.
Чтобы подготовить натуры, способные усвоить эти знания, следует
предварительно многому их научить и с детского и отроческого возраста
приучить к настойчивому труду. Следовательно, должны существовать науки.
Главная и первая из них - это наука о самих числах, но не о тех, что имеют
предметное выражение, а вообще о зарождении [понятий] "чет" и "нечет" и о
том значении, которое они имеют по отношению к природе вещей.
Вдобавок при любом общении надо путем вопросов сравнивать единичное с
видовым, изобличая каждый раз того, кто плохо ответил. Это действительно во
всех отношениях наилучший и самый первый у людей способ исследования;
прочие же способы недостоверны: несмотря на свою привлекательность, с ними
одна морока.
Обо всем этом надо мыслить так: правильное понимание этих вещей в
определенном смысле очень полезно для человека; в противном же случае лучше
постоянно призывать бога.
...Единичное для того, кто надлежащим образом его усвоил, разъясняет и все
остальное. Впрочем, как мы говорим, это будет лишь в том случае, если если
он правильно усваивает, производя свое наблюдение над единичным. Перед
вдумчивыми людьми здесь обнаружится естественная связь всех этих вещей.
[...] Я считаю поистине мудрейшим человека, охватившего таким путем все эти
знания. И в шутку, и в всерьез я стану настойчиво утверждать, что такой
человек, даже восполнив смертью удел своей жизни, на смертном своем одре не
будет, как теперь, иметь множества ощущений, но достигнет единого удела, из
множественности станет единством, будет счастлив, чрезвычайно мудр и вместе
с тем блажен. Все равно, будет ли он жить на материке или на островах,
являясь блаженным, он всегда получит в удел такую судьбу. Занимался ли он
при жизни государственными делами или своими частными, боги также дадут ему
эту участь.
Платон - Протагор
Платон
ПРОТАГОР
Перевод:
OCR: К. Дрязгунов
Сократ и его друг
Друг. Откуда ты, Сократ? Впрочем, ясно: с охоты за красотою Алкивиада! А
мне, когда я видел его недавно, он показался уже мужчиной - хоть и
прекрасным, но все же мужчиной: ведь, между нами говоря, Сократ, у него уже
и борода пробивается.
Сократ. Так что же из этого? Разве ты не согласен с Гомером, который
сказал, что самая приятная пора юности - это когда показывается первый
пушок над губой - то самое, что теперь у Алкивиада?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256