А раз
уже в начале твоей жизни у тебя все это есть, скажи, чего же
тебе еще не хватает? Из собственного опыта ты знаешь уже, что
не денег. У тебя было и будет, их достаточно для поддержания
твоего достоинства и твоей деятельности, и, если только это
будет зависеть от меня, у тебя никогда не будет излишка их,
который может заставить человека пренебречь тем или Другим. К
тому же у тебя есть mens sana in corpore sano251 --
драгоценнейшее из всех сокровищ. Поэтому приобрести все, что
может понадобиться тебе, будет не труднее, чем съесть
поставленный на стол завтрак. А понадобится тебе только одно:
знание света, изящество, вежливость со всеми и манеры; а если
ты будешь вращаться в хорошем обществе и видеть различные
города и различных людей, то тебе не придется даже особенно
напрягать внимание и ты безусловно все это приобретешь.
Дипломатическая деятельность выведет тебя на самое широкое
поприще, а когда ты сделаешься членом парламента, тебе будет
еще легче добиться успеха. Уделяй же этой заманчивой
перспективе столько же внимания и уважения ради себя самого,
сколько я уделяю ей ради тебя. Старайся также со своей стороны
осуществить ее, как я со своей буду помогать тебе и тебя в этом
поддерживать. Nullum numen abest, si sit prudentia252.
Прощай, милый мой мальчик. Я считаю сейчас дни, которые
остаются до встречи с тобой, скоро я начну считать часы и,
наконец, минуты, и нетерпение мое будет все расти.
Р. S. Камлот отправлен сегодня в Кале: я отправил все
госпоже Морель и адресовал, как ты того хотел, на имя главного
контролера. Все три куска стоят 680 французских ливров.
LXXI
Лондон, 24 июня ст. ст. 1751 г-
Милый друг,
Уменье держать себя, обходительность и манеры могут
принести такие огромные преимущества тем, у кого они есть, в
особенности же они необходимы и важны для тебя, причем в такой
степени, что теперь, когда наша встреча уже недалека, я трепещу
от страха при мысли, что ты, может быть, недостаточно всем этим
овладел, и, говоря по правде, я до сих пор не уверен, что сам
ты в должной мере понимаешь, насколько все это много значит.
Взять, например, твоего закадычного друга м-ра X.; при всех его
достоинствах, глубоких знаниях и множестве хороших качеств он,
сколько бы ни жил, никогда ничего не будет представлять собой в
свете. Почему? Да просто потому, что ему не хватает того
заметного, обращающего на себя внимание светского лоска,
который он не успел приобрести оттого, что слишком поздно стал
появляться в свете; к тому же у него есть склонность к занятию
науками и философией, а светскость он, должно быть, не считает
достойной внимания. Он мог бы еще сделаться, пожалуй,
значительным лицом в республике писателей, но в тысячу раз
лучше было бы, если бы он что-то представлял собою как светский
и деловой человек в Республике Объединенных Провинций, чего,
ручаюсь тебе, никогда не будет.
Коль скоро уж я привык говорить тебе все без утайки всякий
раз, когда признания мои могут принести тебе пользу, я вкратце
расскажу сейчас о своей жизни, о том времени, когда я вступил в
свет, а произошло это, когда мне было столько лет, сколько тебе
сейчас, так что, кстати сказать, ты опередил меня в этом важном
деле по меньшей мере года на два-три. Девятнадцати лет я
расстался с Кембриджским университетом; в стенах его я был
совершеннейшим педантом: желая блеснуть в разговоре. я приводил
цитаты из Горация; когда мне хотелось пошутить, я цитировал
Марциала; когда же мне приходило в голову разыграть из себя
джентльмена, я начинал говорить стихами Овидия. Я был убежден,
что здравый смысл искать надо только у древних, что
классическая литература содержит все, что необходимо человеку,
полезно ему и способно его украсить, и римская toga virilis253
была мне больше по вкусу, чем вульгарная и грубая одежда моих
современников. С такими вот отменными понятиями я сначала
отправился в Гаагу, где несколько рекомендательных писем
помогли мне очень скоро войти в самое лучшее общество и где я
очень скоро обнаружил, что едва ли не все мои понятия не имеют
ничего общего с действительностью. По счастью, у меня было
большое желание нравиться людям -- порождение добродушия и
тщеславия, в котором, однако, не было ничего предосудительного,
и я чувствовал, что желание это -- единственное, что у меня
есть. Поэтому я решил, если возможно, овладеть также средствами
его осуществления. Очень внимательно и с большой тщательностью
изучал я одежду, наружность, манеры, умение держать себя и
говорить всех тех, кто казался мне настоящим светским человеком
и кто больше всего умел понравиться в обществе. Я подражал этим
людям как только мог; если слышал, что о ком-нибудь говорят как
о человеке исключительно. хорошо воспитанном, я старательно
вглядывался в его платье, движения, позы и пытался у него все
это перенять. Когда мне случалось узнать, что. кто-то умеет
хорошо и приятно говорить, я старался вслушаться в его речи. Я
заговаривал, хоть и de tres-mauvaise grace254, со всеми
прелестными, великосветскими дамами, признавался им в моей
неотесанности и неуклюжести и вместе с ними сам над собою
смеялся, предоставляя им испробовать на мне свои
воспитательские способности.
Так вот, охваченный страстным желанием понравиться всем, я
поя степенно добился того, что понравился кому-то; и, уверяю
тебя, тем немногим, что я стал представлять собою в свете, я
гораздо больше был обязан этому вот желанию понравиться всем,
нежели какому-нибудь присущему мне достоинству или каким-либо
основательным знаниям, которые у меня тогда могли быть. Желание
мое понравиться было (и я очень рад, что это так было)
настолько велико, что, должен прямо тебе сказать, я хотел,
чтобы каждая женщина, увидев меня, тут же в меня влюбилась, а
каждый мужчина мною восхитился. Если бы у меня не было этого,
страстного стремления к цели, я никогда не был бы так
внимателен к средствам ее достичь, и признаюсь, не очень-то
понимаю, как человек добрый и здравомыслящий может прожить без
этой страсти. Неужели сама доброта не побуждает нас нравиться
всем тем, с кем мы говорим, без различия положения и звания? И
разве здравый смысл и простая наблюдательность не говорят нам,
как для нас бывает полезно кому-то нравиться? Пусть так,
скажешь ты, но человек же может нравиться своими душевными
качествами и красотой ума без всех этих пресловутых уменья себя
держать, светской обходительности и манер, которые не более чем
мишура. Отнюдь нет. Уважать и почитать тебя, может быть, и
будут, но понравиться ты никак не сможешь. Больше того, в твоем
возрасте меня никогда не удовлетворяло то, что я нравлюсь: я
хотел блистать и отличаться в обществе как человек светский и
как галантный кавалер, а равно и что-то представлять собою в
деловом мире. И это самолюбие или тщеславие, называй его как
угодно, было чувством справедливым; оно никого не обижало и
давало мне возможность развивать способности, которые у меня
были. Оно стало для меня источником множества начинаний хороших
и справедливых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
уже в начале твоей жизни у тебя все это есть, скажи, чего же
тебе еще не хватает? Из собственного опыта ты знаешь уже, что
не денег. У тебя было и будет, их достаточно для поддержания
твоего достоинства и твоей деятельности, и, если только это
будет зависеть от меня, у тебя никогда не будет излишка их,
который может заставить человека пренебречь тем или Другим. К
тому же у тебя есть mens sana in corpore sano251 --
драгоценнейшее из всех сокровищ. Поэтому приобрести все, что
может понадобиться тебе, будет не труднее, чем съесть
поставленный на стол завтрак. А понадобится тебе только одно:
знание света, изящество, вежливость со всеми и манеры; а если
ты будешь вращаться в хорошем обществе и видеть различные
города и различных людей, то тебе не придется даже особенно
напрягать внимание и ты безусловно все это приобретешь.
Дипломатическая деятельность выведет тебя на самое широкое
поприще, а когда ты сделаешься членом парламента, тебе будет
еще легче добиться успеха. Уделяй же этой заманчивой
перспективе столько же внимания и уважения ради себя самого,
сколько я уделяю ей ради тебя. Старайся также со своей стороны
осуществить ее, как я со своей буду помогать тебе и тебя в этом
поддерживать. Nullum numen abest, si sit prudentia252.
Прощай, милый мой мальчик. Я считаю сейчас дни, которые
остаются до встречи с тобой, скоро я начну считать часы и,
наконец, минуты, и нетерпение мое будет все расти.
Р. S. Камлот отправлен сегодня в Кале: я отправил все
госпоже Морель и адресовал, как ты того хотел, на имя главного
контролера. Все три куска стоят 680 французских ливров.
LXXI
Лондон, 24 июня ст. ст. 1751 г-
Милый друг,
Уменье держать себя, обходительность и манеры могут
принести такие огромные преимущества тем, у кого они есть, в
особенности же они необходимы и важны для тебя, причем в такой
степени, что теперь, когда наша встреча уже недалека, я трепещу
от страха при мысли, что ты, может быть, недостаточно всем этим
овладел, и, говоря по правде, я до сих пор не уверен, что сам
ты в должной мере понимаешь, насколько все это много значит.
Взять, например, твоего закадычного друга м-ра X.; при всех его
достоинствах, глубоких знаниях и множестве хороших качеств он,
сколько бы ни жил, никогда ничего не будет представлять собой в
свете. Почему? Да просто потому, что ему не хватает того
заметного, обращающего на себя внимание светского лоска,
который он не успел приобрести оттого, что слишком поздно стал
появляться в свете; к тому же у него есть склонность к занятию
науками и философией, а светскость он, должно быть, не считает
достойной внимания. Он мог бы еще сделаться, пожалуй,
значительным лицом в республике писателей, но в тысячу раз
лучше было бы, если бы он что-то представлял собою как светский
и деловой человек в Республике Объединенных Провинций, чего,
ручаюсь тебе, никогда не будет.
Коль скоро уж я привык говорить тебе все без утайки всякий
раз, когда признания мои могут принести тебе пользу, я вкратце
расскажу сейчас о своей жизни, о том времени, когда я вступил в
свет, а произошло это, когда мне было столько лет, сколько тебе
сейчас, так что, кстати сказать, ты опередил меня в этом важном
деле по меньшей мере года на два-три. Девятнадцати лет я
расстался с Кембриджским университетом; в стенах его я был
совершеннейшим педантом: желая блеснуть в разговоре. я приводил
цитаты из Горация; когда мне хотелось пошутить, я цитировал
Марциала; когда же мне приходило в голову разыграть из себя
джентльмена, я начинал говорить стихами Овидия. Я был убежден,
что здравый смысл искать надо только у древних, что
классическая литература содержит все, что необходимо человеку,
полезно ему и способно его украсить, и римская toga virilis253
была мне больше по вкусу, чем вульгарная и грубая одежда моих
современников. С такими вот отменными понятиями я сначала
отправился в Гаагу, где несколько рекомендательных писем
помогли мне очень скоро войти в самое лучшее общество и где я
очень скоро обнаружил, что едва ли не все мои понятия не имеют
ничего общего с действительностью. По счастью, у меня было
большое желание нравиться людям -- порождение добродушия и
тщеславия, в котором, однако, не было ничего предосудительного,
и я чувствовал, что желание это -- единственное, что у меня
есть. Поэтому я решил, если возможно, овладеть также средствами
его осуществления. Очень внимательно и с большой тщательностью
изучал я одежду, наружность, манеры, умение держать себя и
говорить всех тех, кто казался мне настоящим светским человеком
и кто больше всего умел понравиться в обществе. Я подражал этим
людям как только мог; если слышал, что о ком-нибудь говорят как
о человеке исключительно. хорошо воспитанном, я старательно
вглядывался в его платье, движения, позы и пытался у него все
это перенять. Когда мне случалось узнать, что. кто-то умеет
хорошо и приятно говорить, я старался вслушаться в его речи. Я
заговаривал, хоть и de tres-mauvaise grace254, со всеми
прелестными, великосветскими дамами, признавался им в моей
неотесанности и неуклюжести и вместе с ними сам над собою
смеялся, предоставляя им испробовать на мне свои
воспитательские способности.
Так вот, охваченный страстным желанием понравиться всем, я
поя степенно добился того, что понравился кому-то; и, уверяю
тебя, тем немногим, что я стал представлять собою в свете, я
гораздо больше был обязан этому вот желанию понравиться всем,
нежели какому-нибудь присущему мне достоинству или каким-либо
основательным знаниям, которые у меня тогда могли быть. Желание
мое понравиться было (и я очень рад, что это так было)
настолько велико, что, должен прямо тебе сказать, я хотел,
чтобы каждая женщина, увидев меня, тут же в меня влюбилась, а
каждый мужчина мною восхитился. Если бы у меня не было этого,
страстного стремления к цели, я никогда не был бы так
внимателен к средствам ее достичь, и признаюсь, не очень-то
понимаю, как человек добрый и здравомыслящий может прожить без
этой страсти. Неужели сама доброта не побуждает нас нравиться
всем тем, с кем мы говорим, без различия положения и звания? И
разве здравый смысл и простая наблюдательность не говорят нам,
как для нас бывает полезно кому-то нравиться? Пусть так,
скажешь ты, но человек же может нравиться своими душевными
качествами и красотой ума без всех этих пресловутых уменья себя
держать, светской обходительности и манер, которые не более чем
мишура. Отнюдь нет. Уважать и почитать тебя, может быть, и
будут, но понравиться ты никак не сможешь. Больше того, в твоем
возрасте меня никогда не удовлетворяло то, что я нравлюсь: я
хотел блистать и отличаться в обществе как человек светский и
как галантный кавалер, а равно и что-то представлять собою в
деловом мире. И это самолюбие или тщеславие, называй его как
угодно, было чувством справедливым; оно никого не обижало и
давало мне возможность развивать способности, которые у меня
были. Оно стало для меня источником множества начинаний хороших
и справедливых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98