Что касается меня, то это безусловно
так. С другой стороны, разве ты не чувствуешь склонности,
расположения и даже симпатии к тем, чья речь является прямой
противоположностью всего, что я только что изобразил?
Невозможно даже сказать, до какой степени важно, чтобы стиль
твой был правилен, красив, чтобы все было продумано и выражено
в понятной форме; будучи приятной, речь твоя становится
убедительной. Все это часто возмещает недостаток смысла и
доводов, когда же эти качества употреблены в поддержку того и
другого, то они просто неотразимы. Французы уделяют очень
большое внимание чистоте и изяществу стиля даже в повседневной
речи, до такой степени, что сказать там о человеке, qu'il narre
bien102 -- означает уже охарактеризовать его. Предметом
разговоров там нередко становятся тонкости языка, и существует
Академия, определяющая все оттенки слов. В Италии этими же
вопросами занимается Круска, и мне почти не приходилось
встречать итальянцев, которые не говорили бы на своем языке и
правильно, и изящно. Насколько же все это важнее для
англичанина, которому приходится выступать на многолюдном
собрании, где обсуждаются законы и свободы его страны?
Для того чтобы речь звучала там убедительно, ей мало быть
прочитанной или произнесенной. Ты знаешь, сколько сил потратил
Демосфен на то, чтобы исправить природные недостатки своей
дикции; знаешь, что он ходил во время бури на берег моря и там
принимался декламировать, чтобы приучить себя к шуму
многолюдных сборищ, на которых ему предстояло выступать. А
сейчас ты можешь судить о том, каким правильным и каким изящным
сделался его слог. Он считал, что все это имеет большое
значение, и он был прав. Очень важно, чтобы и ты думал так же.
Если в речи твоей есть хоть малейшие погрешности, приложи все
силы и старания к тому, чтобы их исправить. На каком бы языке
ты ни говорил и к кому бы ни обращался, пусть это даже будет
твой лакей, не пренебрегай стилем своей речи. Всегда старайся
употребить самые лучшие слова и самые удачные выражения. Не
удовлетворяйся тем, что тебя просто поймут, но умей украсить
свои мысли и приодеть их так, как приоделся бы сам, ибо даже
человеку, исключительно хорошо сложенному, было бы до крайности
непозволительно и непристойно появляться перед обществом
обнаженным или одетым хуже, чем люди его звания.
Я вложил в пакет, который твой лейпцигский знакомый Дюваль
посылает своему корреспонденту в Рим, для передачи тебе книгу
лорда Болингброка, изданную около года назад. Я хочу, чтобы ты
несколько раз перечел ее и обратил особенное внимание на ее
стиль и на все цветы красноречия, которыми она изобилует.
Должен признаться, что до тех пор, пока я не прочел эту книгу,
я не знал, какими огромными возможностями располагает
английский язык...
Твоя должность нередко будет давать тебе возможность
говорить на людях; вначале с государями и на приемах -- за
границей, в палате общин -- у себя на родине; посуди сам, нужно
ли тебе для всего этого красноречие, причем не только обычное
красноречие, свободное от ошибок, не содержащее никаких красот,
но красноречие наивысшее и самое блистательное. Ради бога,
помни об этом и думай всегда. Умей настроить свою речь так,
чтобы она звучала убедительно и чтобы никакие диссонансы,
никакие режущие слух интонации никогда этому не мешали.
Выработай в себе привычку говорить хорошо во всех случаях жизни
и не пренебрегай этим ни при каких обстоятельствах. Даже при
очень скромных способностях и знаниях человек красноречивый и
хорошо воспитанный достигнет многого. Подумай теперь, чего же
сможешь достичь ты -- с твоими способностями и твоими знаниями.
Прощай.
LIII
Лондон, 19 декабря ст. ст. 1749 г.
Милый мои мальчик,
Знание людей очень полезно для каждого человека, и оно
совершенно необходимо тебе, раз ты готовишь себя к деятельной
общественной жизни. Тебе придется сталкиваться с самыми разными
характерами и тщательно их изучить, для того чтобы потом
обходиться с ними умело. Это знание дается отнюдь не
систематическим изучением, приобрести его тебе поможет твоя
собственная наблюдательность и прозорливость. Я же дам тебе
кое-какие указания, которые, как мне кажется, могут стать
полезными вехами на пути твоего продвижения вперед.
Я не раз говорил тебе (и это безусловно так), что в
отношении людей нам не следует делать общих выводов из
некоторых частных посылок, хотя, вообще-то говоря, эти посылки
верны. Не следует думать, что только оттого, что человек --
существо разумное, он всегда будет поступать разумно или что,
одержимый некоей главенствующей страстью, он будет неизменно и
последовательно руководиться в своих поступках ею одной. Нет.
Все мы -- сложные механизмы, и хоть в каждом из нас есть некая
главная пружина, приводящая в движение все остальное,
существует еще бесчисленное множество разных мелких колесиков,
обороты которых замедляют, ускоряют, а иногда и останавливают
это движение. Рассмотрим все это на примере: предположим, что
честолюбие -- главная страсть некоего министра, и предположим,
что министр этот -- человек способный; означает ли это. что он
будет неукоснительно следовать влечению своей главной страсти?
Могу ли я быть уверенным, что он поступит так-то и так-то,
потому что ему следовало бы так поступить? Ни в коем случае.
Недуг или подавленное состояние могут приглушить эту
преобладающую страсть: дурное настроение и раздражительность --
одержать над ней верх; более низкие страсти -- иногда захватить
ее врасплох и возобладать над нею. А что если этот честолюбивый
государственный деятель влюблен? Нескромные и неосторожные
признания, сделанные в минуту нежности жене или любовнице,
могут расстроить все его планы. А представь себе, что он жаден?
Какое-нибудь неожиданно представившееся прибыльное дело может
порвать все хитросплетения его честолюбия. А если вспыльчив?
Тогда малейшее прекословие, помеха (а иногда к тому же и
нарочито подстроенная) может вызвать его на резкости, на
необдуманные слова или действия, и все это не позволит ему
достичь его главной цели. А вдруг он тщеславен и падок на
лесть? Тогда искусный льстец может увлечь его в сторону. Даже
из-за собственной лености он способен порою чем-то пренебречь и
не сделать нужных шагов на пути к высотам, к которым стремится.
Поэтому отыщи сначала главную страсть в человеке, которого
хочешь привлечь к себе, и воздействуй на нее; но только не
забывай и о других, более низких его страстях и не презирай их:
помни, что они существуют и что иногда приходит и их черед. В
ряде случаев ты ничем не сможешь способствовать удовлетворению
главной страсти, -- тогда прибегни к помощи какой-нибудь
другой. К каждому человеку ведет немало дорог, и когда тебе не
добраться до него столбовою дорогой, испробуй окольные пути: в
конце концов ты достигнешь цели.
Есть две несовместимые страсти, которые, однако, часто
сходятся вместе как муж с женой и, как муж и жена, нередко
мешают друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
так. С другой стороны, разве ты не чувствуешь склонности,
расположения и даже симпатии к тем, чья речь является прямой
противоположностью всего, что я только что изобразил?
Невозможно даже сказать, до какой степени важно, чтобы стиль
твой был правилен, красив, чтобы все было продумано и выражено
в понятной форме; будучи приятной, речь твоя становится
убедительной. Все это часто возмещает недостаток смысла и
доводов, когда же эти качества употреблены в поддержку того и
другого, то они просто неотразимы. Французы уделяют очень
большое внимание чистоте и изяществу стиля даже в повседневной
речи, до такой степени, что сказать там о человеке, qu'il narre
bien102 -- означает уже охарактеризовать его. Предметом
разговоров там нередко становятся тонкости языка, и существует
Академия, определяющая все оттенки слов. В Италии этими же
вопросами занимается Круска, и мне почти не приходилось
встречать итальянцев, которые не говорили бы на своем языке и
правильно, и изящно. Насколько же все это важнее для
англичанина, которому приходится выступать на многолюдном
собрании, где обсуждаются законы и свободы его страны?
Для того чтобы речь звучала там убедительно, ей мало быть
прочитанной или произнесенной. Ты знаешь, сколько сил потратил
Демосфен на то, чтобы исправить природные недостатки своей
дикции; знаешь, что он ходил во время бури на берег моря и там
принимался декламировать, чтобы приучить себя к шуму
многолюдных сборищ, на которых ему предстояло выступать. А
сейчас ты можешь судить о том, каким правильным и каким изящным
сделался его слог. Он считал, что все это имеет большое
значение, и он был прав. Очень важно, чтобы и ты думал так же.
Если в речи твоей есть хоть малейшие погрешности, приложи все
силы и старания к тому, чтобы их исправить. На каком бы языке
ты ни говорил и к кому бы ни обращался, пусть это даже будет
твой лакей, не пренебрегай стилем своей речи. Всегда старайся
употребить самые лучшие слова и самые удачные выражения. Не
удовлетворяйся тем, что тебя просто поймут, но умей украсить
свои мысли и приодеть их так, как приоделся бы сам, ибо даже
человеку, исключительно хорошо сложенному, было бы до крайности
непозволительно и непристойно появляться перед обществом
обнаженным или одетым хуже, чем люди его звания.
Я вложил в пакет, который твой лейпцигский знакомый Дюваль
посылает своему корреспонденту в Рим, для передачи тебе книгу
лорда Болингброка, изданную около года назад. Я хочу, чтобы ты
несколько раз перечел ее и обратил особенное внимание на ее
стиль и на все цветы красноречия, которыми она изобилует.
Должен признаться, что до тех пор, пока я не прочел эту книгу,
я не знал, какими огромными возможностями располагает
английский язык...
Твоя должность нередко будет давать тебе возможность
говорить на людях; вначале с государями и на приемах -- за
границей, в палате общин -- у себя на родине; посуди сам, нужно
ли тебе для всего этого красноречие, причем не только обычное
красноречие, свободное от ошибок, не содержащее никаких красот,
но красноречие наивысшее и самое блистательное. Ради бога,
помни об этом и думай всегда. Умей настроить свою речь так,
чтобы она звучала убедительно и чтобы никакие диссонансы,
никакие режущие слух интонации никогда этому не мешали.
Выработай в себе привычку говорить хорошо во всех случаях жизни
и не пренебрегай этим ни при каких обстоятельствах. Даже при
очень скромных способностях и знаниях человек красноречивый и
хорошо воспитанный достигнет многого. Подумай теперь, чего же
сможешь достичь ты -- с твоими способностями и твоими знаниями.
Прощай.
LIII
Лондон, 19 декабря ст. ст. 1749 г.
Милый мои мальчик,
Знание людей очень полезно для каждого человека, и оно
совершенно необходимо тебе, раз ты готовишь себя к деятельной
общественной жизни. Тебе придется сталкиваться с самыми разными
характерами и тщательно их изучить, для того чтобы потом
обходиться с ними умело. Это знание дается отнюдь не
систематическим изучением, приобрести его тебе поможет твоя
собственная наблюдательность и прозорливость. Я же дам тебе
кое-какие указания, которые, как мне кажется, могут стать
полезными вехами на пути твоего продвижения вперед.
Я не раз говорил тебе (и это безусловно так), что в
отношении людей нам не следует делать общих выводов из
некоторых частных посылок, хотя, вообще-то говоря, эти посылки
верны. Не следует думать, что только оттого, что человек --
существо разумное, он всегда будет поступать разумно или что,
одержимый некоей главенствующей страстью, он будет неизменно и
последовательно руководиться в своих поступках ею одной. Нет.
Все мы -- сложные механизмы, и хоть в каждом из нас есть некая
главная пружина, приводящая в движение все остальное,
существует еще бесчисленное множество разных мелких колесиков,
обороты которых замедляют, ускоряют, а иногда и останавливают
это движение. Рассмотрим все это на примере: предположим, что
честолюбие -- главная страсть некоего министра, и предположим,
что министр этот -- человек способный; означает ли это. что он
будет неукоснительно следовать влечению своей главной страсти?
Могу ли я быть уверенным, что он поступит так-то и так-то,
потому что ему следовало бы так поступить? Ни в коем случае.
Недуг или подавленное состояние могут приглушить эту
преобладающую страсть: дурное настроение и раздражительность --
одержать над ней верх; более низкие страсти -- иногда захватить
ее врасплох и возобладать над нею. А что если этот честолюбивый
государственный деятель влюблен? Нескромные и неосторожные
признания, сделанные в минуту нежности жене или любовнице,
могут расстроить все его планы. А представь себе, что он жаден?
Какое-нибудь неожиданно представившееся прибыльное дело может
порвать все хитросплетения его честолюбия. А если вспыльчив?
Тогда малейшее прекословие, помеха (а иногда к тому же и
нарочито подстроенная) может вызвать его на резкости, на
необдуманные слова или действия, и все это не позволит ему
достичь его главной цели. А вдруг он тщеславен и падок на
лесть? Тогда искусный льстец может увлечь его в сторону. Даже
из-за собственной лености он способен порою чем-то пренебречь и
не сделать нужных шагов на пути к высотам, к которым стремится.
Поэтому отыщи сначала главную страсть в человеке, которого
хочешь привлечь к себе, и воздействуй на нее; но только не
забывай и о других, более низких его страстях и не презирай их:
помни, что они существуют и что иногда приходит и их черед. В
ряде случаев ты ничем не сможешь способствовать удовлетворению
главной страсти, -- тогда прибегни к помощи какой-нибудь
другой. К каждому человеку ведет немало дорог, и когда тебе не
добраться до него столбовою дорогой, испробуй окольные пути: в
конце концов ты достигнешь цели.
Есть две несовместимые страсти, которые, однако, часто
сходятся вместе как муж с женой и, как муж и жена, нередко
мешают друг другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98