Так, они привыкли говорить "старик Гомер", "этот хитрый
плут Гораций", "Марон" вместо Вергилия и "Назон" вместо Овидия.
Педантам этим часто подражают хлыщи; у тех нет вообще никаких
знаний, но они помнят несколько имен древних авторов и заучили
какие-то отрывки их наизусть в исковерканном виде. И вот они
имеют дерзость повторять их во всех компаниях, надеясь таким
путем сойти за людей ученых. Поэтому, если ты хочешь, чтобы
тебя, с одной стороны, не обвиняли в педантизме, а с другой
стороны -- не подозревали в невежестве, не старайся показывать
на людях свою ученость. Говори с собравшимися в доме людьми на
их языке, и пусть этот язык будет чистым и не пересыпан словами
из другого. Никогда не старайся показаться умнее или ученее,
чем люди, в обществе которых ты находишься. Носи свою ученость,
как носят часы, -- во внутреннем кармане; не вынимай их на
людях и не пускай в ход репетир только для того, чтобы все
знали, что у тебя они есть. Если тебя спросят "который час?" --
ответь, но не возвещай время ежечасно и когда тебя никто не
спрашивает, ты ведь не ночной сторож.
В общем же помни, что знание (я имею в виду знание древних
языков и литератур) -- самое полезное и необходимое человеку
украшение; не иметь его стыдно, но вместе с тем старайся
всячески избегать ошибок и злоупотреблений, о которых я говорил
и которые слишком уж часто ему сопутствуют. Помни также, что
хорошо знать современность еще более необходимо, чем знать
историю, и что ты лучше бы сделал, если бы в совершенстве
изучил не прежнее, а современное состояние Европы, хотя мне
хотелось бы, чтобы ты был хорошо знаком и с тем, и с другим.
Только что получил твое письмо от 17 н. ст. Хоть надо
признаться, твой теперешний образ жизни не очень-то
разнообразен, тем не менее материал для письма найдется всегда.
Каждый день ты видишь, слышишь или читаешь что-нибудь новое.
Если ты вкратце мне сообщишь обо всем и присовокупишь к этому
собственные размышления, из этого как раз получится письмо.
Впрочем, если ты непременно хочешь, чтобы я задал тебе тему,
пожалуйста, напиши мне о лютеранской церкви в Германии, о том,
каковы ее догматы, как там управляется церковь, на какие
средства она содержится, какими правами там пользуется
духовенство и какая у них иерархия.
Полное издание Витторио Сири здесь очень трудно найти и
очень дорого стоит, но мне оно не нужно. Если у тебя накопится
очень уж много книг, ты не будешь знать, что с ними делать,
когда настанет время уезжать из Лейпцига. Лучше всего будет,
если ты, перед тем как уехать оттуда, все те, которые не будут
тебе совершенно необходимы, перешлешь в Англию через Гамбург.
Твой.
XXXII
Бат, 9 марта ст. ст. 1748 г.
Милый мой мальчик,
Время от времени мне приходится напоминать тебе о том, что
я часто рекомендовал и чему всегда надо уделять много внимания,
-- о служении грациям. Различное действие, которое оказывают
одни и те же слова и дела, в зависимости от того,
присоединяются к ним грации или их покидают, просто
поразительно. Они расчищают путь к сердцу, а сердце имеет такое
влияние на наш ум, что очень важно сделать его своим союзником.
В женщинах сердце -- это все, и ничто другое не имеет над ними
власти, но и для мужчин, причем даже для самых замечательных из
них, оно значит так много, что из каждой схватки с разумом
обычно выходит победителем. Ларошфуко говорит в своих
"Максимах", что I'esprit est souvent la dupe du coeur34. Если
бы вместо souvent35 он сказал: presque toujours36, то он был
бы, пожалуй, еще ближе к правде. А коль скоро это так, то
целься в сердце. Присущего тебе достоинства недостаточно: ты
завоюешь им общее уважение всех, но не ту совершенно особенную
симпатию, которую таит в себе сердце каждого. Для того чтобы
завоевать расположение определенного лица, ты должен, помимо
твоих обычных достоинств, обладать еще некоторыми другими,
имеющими для упомянутого лица совершенно особое значение:
оказывать ему какие-то услуги или предлагать свою помощь,
давать ему почувствовать свое уважение, быть с ним
почтительным, любезным, внимательным и т. п. Если же ты
вдобавок можешь быть еще и приятным, ты отыщешь путь к сердцу
этого человека и тем самым облегчишь свое дело, а вернее всего,
даже обеспечишь его успех.
На собственном опыте ты знаешь, какое неприятное
впечатление производит тот, кто неуклюж, неряшлив, не умеет как
следует ничего сказать и либо запинается и начинает бормотать
себе что-то под нос, либо гнусавит и растягивает слова, кто не
обращает внимания на окружающих. и т. п., -- как все это
предубеждает тебя против человека, которого ты видишь в первый
раз, несмотря на то что, как ты потом узнаешь, у него могут
оказаться большие достоинства и незаурядный ум. А с другой
стороны, поразмысли над тем, как противоположные всему этому
качества располагают тебя с первого взгляда к людям, которым
посчастливилось ими обладать. Тебе хочется видеть в этих людях
все достоинства, и ты разочарован, если их не находишь.
Множество мелочей, назвать которые по отдельности просто
невозможно, втайне сговорившись между собою, порождают эти
грации, это je ne sais quoi, которое неизменно нравится людям.
Приятная внешность, изящные движения, уменье надлежащим образом
одеться, мелодичный голос, открытое и приветливое выражение
лица без смешливости -- все эти качества и множество других --
необходимые составные части того приятного je ne sais quoi,
которое каждый чувствует, хоть никто и не может описать.
Поэтому хорошенько присмотрись к тому, что тебе нравится или не
нравится в людях, и убедись в том, что, как правило, то же
самое будет им нравиться или не нравиться в тебе.
А раз я уже заговорил о смехе, то должен тебя особенно
против него предостеречь: мне очень бы хотелось, чтобы люди
часто видели на твоем лице улыбку, но никогда не слышали, как
ты смеешься. Частый и громкий смех свидетельствует об
отсутствии ума и о дурном воспитании, -- этим способом
низменная толпа выражает свои глупые радости по поводу
каких-нибудь глупых происшествий; на ее языке это означает
веселиться. По-моему, громко.. смеяться может только человек
крайне ограниченный и невоспитанный. Настоящее остроумие или
здравый смысл никогда еще никого не смешили; им это не
свойственно -- они просто приятны человеку и озаряют улыбкой
его лицо. Смех же обычно возбуждают или низкопробное шутовство,
или какие-нибудь нелепые случайности, люди умные и воспитанные
должны показать, что они выше этого. Стоит только человеку
сесть мимо стула и свалиться на пол, и он повергает этим всю
компанию в хохот, чего не могло бы сделать все остроумие мира,
-- вот, на мой взгляд, неопровержимое доказательство того,
насколько низок и неуместен смех. Я не говорю уже о
сопутствующем ему неприятном шуме и о том, как он ужасно
искажает черты лица. Смех легко бывает сдержать очень коротким
раздумьем, но, так как с ним обычно связывается представление о
веселье, люди до конца так и не осознают, насколько он бывает
нелеп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
плут Гораций", "Марон" вместо Вергилия и "Назон" вместо Овидия.
Педантам этим часто подражают хлыщи; у тех нет вообще никаких
знаний, но они помнят несколько имен древних авторов и заучили
какие-то отрывки их наизусть в исковерканном виде. И вот они
имеют дерзость повторять их во всех компаниях, надеясь таким
путем сойти за людей ученых. Поэтому, если ты хочешь, чтобы
тебя, с одной стороны, не обвиняли в педантизме, а с другой
стороны -- не подозревали в невежестве, не старайся показывать
на людях свою ученость. Говори с собравшимися в доме людьми на
их языке, и пусть этот язык будет чистым и не пересыпан словами
из другого. Никогда не старайся показаться умнее или ученее,
чем люди, в обществе которых ты находишься. Носи свою ученость,
как носят часы, -- во внутреннем кармане; не вынимай их на
людях и не пускай в ход репетир только для того, чтобы все
знали, что у тебя они есть. Если тебя спросят "который час?" --
ответь, но не возвещай время ежечасно и когда тебя никто не
спрашивает, ты ведь не ночной сторож.
В общем же помни, что знание (я имею в виду знание древних
языков и литератур) -- самое полезное и необходимое человеку
украшение; не иметь его стыдно, но вместе с тем старайся
всячески избегать ошибок и злоупотреблений, о которых я говорил
и которые слишком уж часто ему сопутствуют. Помни также, что
хорошо знать современность еще более необходимо, чем знать
историю, и что ты лучше бы сделал, если бы в совершенстве
изучил не прежнее, а современное состояние Европы, хотя мне
хотелось бы, чтобы ты был хорошо знаком и с тем, и с другим.
Только что получил твое письмо от 17 н. ст. Хоть надо
признаться, твой теперешний образ жизни не очень-то
разнообразен, тем не менее материал для письма найдется всегда.
Каждый день ты видишь, слышишь или читаешь что-нибудь новое.
Если ты вкратце мне сообщишь обо всем и присовокупишь к этому
собственные размышления, из этого как раз получится письмо.
Впрочем, если ты непременно хочешь, чтобы я задал тебе тему,
пожалуйста, напиши мне о лютеранской церкви в Германии, о том,
каковы ее догматы, как там управляется церковь, на какие
средства она содержится, какими правами там пользуется
духовенство и какая у них иерархия.
Полное издание Витторио Сири здесь очень трудно найти и
очень дорого стоит, но мне оно не нужно. Если у тебя накопится
очень уж много книг, ты не будешь знать, что с ними делать,
когда настанет время уезжать из Лейпцига. Лучше всего будет,
если ты, перед тем как уехать оттуда, все те, которые не будут
тебе совершенно необходимы, перешлешь в Англию через Гамбург.
Твой.
XXXII
Бат, 9 марта ст. ст. 1748 г.
Милый мой мальчик,
Время от времени мне приходится напоминать тебе о том, что
я часто рекомендовал и чему всегда надо уделять много внимания,
-- о служении грациям. Различное действие, которое оказывают
одни и те же слова и дела, в зависимости от того,
присоединяются к ним грации или их покидают, просто
поразительно. Они расчищают путь к сердцу, а сердце имеет такое
влияние на наш ум, что очень важно сделать его своим союзником.
В женщинах сердце -- это все, и ничто другое не имеет над ними
власти, но и для мужчин, причем даже для самых замечательных из
них, оно значит так много, что из каждой схватки с разумом
обычно выходит победителем. Ларошфуко говорит в своих
"Максимах", что I'esprit est souvent la dupe du coeur34. Если
бы вместо souvent35 он сказал: presque toujours36, то он был
бы, пожалуй, еще ближе к правде. А коль скоро это так, то
целься в сердце. Присущего тебе достоинства недостаточно: ты
завоюешь им общее уважение всех, но не ту совершенно особенную
симпатию, которую таит в себе сердце каждого. Для того чтобы
завоевать расположение определенного лица, ты должен, помимо
твоих обычных достоинств, обладать еще некоторыми другими,
имеющими для упомянутого лица совершенно особое значение:
оказывать ему какие-то услуги или предлагать свою помощь,
давать ему почувствовать свое уважение, быть с ним
почтительным, любезным, внимательным и т. п. Если же ты
вдобавок можешь быть еще и приятным, ты отыщешь путь к сердцу
этого человека и тем самым облегчишь свое дело, а вернее всего,
даже обеспечишь его успех.
На собственном опыте ты знаешь, какое неприятное
впечатление производит тот, кто неуклюж, неряшлив, не умеет как
следует ничего сказать и либо запинается и начинает бормотать
себе что-то под нос, либо гнусавит и растягивает слова, кто не
обращает внимания на окружающих. и т. п., -- как все это
предубеждает тебя против человека, которого ты видишь в первый
раз, несмотря на то что, как ты потом узнаешь, у него могут
оказаться большие достоинства и незаурядный ум. А с другой
стороны, поразмысли над тем, как противоположные всему этому
качества располагают тебя с первого взгляда к людям, которым
посчастливилось ими обладать. Тебе хочется видеть в этих людях
все достоинства, и ты разочарован, если их не находишь.
Множество мелочей, назвать которые по отдельности просто
невозможно, втайне сговорившись между собою, порождают эти
грации, это je ne sais quoi, которое неизменно нравится людям.
Приятная внешность, изящные движения, уменье надлежащим образом
одеться, мелодичный голос, открытое и приветливое выражение
лица без смешливости -- все эти качества и множество других --
необходимые составные части того приятного je ne sais quoi,
которое каждый чувствует, хоть никто и не может описать.
Поэтому хорошенько присмотрись к тому, что тебе нравится или не
нравится в людях, и убедись в том, что, как правило, то же
самое будет им нравиться или не нравиться в тебе.
А раз я уже заговорил о смехе, то должен тебя особенно
против него предостеречь: мне очень бы хотелось, чтобы люди
часто видели на твоем лице улыбку, но никогда не слышали, как
ты смеешься. Частый и громкий смех свидетельствует об
отсутствии ума и о дурном воспитании, -- этим способом
низменная толпа выражает свои глупые радости по поводу
каких-нибудь глупых происшествий; на ее языке это означает
веселиться. По-моему, громко.. смеяться может только человек
крайне ограниченный и невоспитанный. Настоящее остроумие или
здравый смысл никогда еще никого не смешили; им это не
свойственно -- они просто приятны человеку и озаряют улыбкой
его лицо. Смех же обычно возбуждают или низкопробное шутовство,
или какие-нибудь нелепые случайности, люди умные и воспитанные
должны показать, что они выше этого. Стоит только человеку
сесть мимо стула и свалиться на пол, и он повергает этим всю
компанию в хохот, чего не могло бы сделать все остроумие мира,
-- вот, на мой взгляд, неопровержимое доказательство того,
насколько низок и неуместен смех. Я не говорю уже о
сопутствующем ему неприятном шуме и о том, как он ужасно
искажает черты лица. Смех легко бывает сдержать очень коротким
раздумьем, но, так как с ним обычно связывается представление о
веселье, люди до конца так и не осознают, насколько он бывает
нелеп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98