Я боюсь каждого
клочка земли, который может вклиниться в мой участок, исказив
его форму; мне хочется, чтобы в нем, насколько это возможно, не
было никакого изъяна.
Только что получил твое письмо от 17 н. ст. и не могу
разделять твоего огорчения по поводу разрыва с твоими немецкими
commensaux73, о которых как ты, так и м-р Харт пишете, что они
des gens d'une aimable absence74. И если ты можешь заменить их
кем-нибудь другим для практики в немецком языке, то ты от этого
выиграешь. Не могу только понять одного: если ты знаешь
немецкий достаточно хорошо, чтобы прочесть любую немецкую
книгу, то почему тебе кажется таким трудным и скучным немецкий
шрифт; выучить двадцать четыре буквы можно очень быстро, а я
ведь вовсе не жду, что ты будешь писать хорошим стилем и без
ошибок в языке: если я и просил тебя писать раз в две недели
Гревенкопу, то лишь для того, чтобы ты освоился с немецкой
каллиграфией. Во всяком случае, я удовольствуюсь и одним
письмом раз в три недели.
Должно быть, ты теперь скоро не увидишься с м-ром Элиотом,
он ведь все еще в Корнуэле со своим отцом, который, как я
слышал, вряд ли поправится. Прощай.
XLII
Лондон, 10 января ст. ст. 1749 г.
Милый мой мальчик,
Получил твое письмо от 31 декабря н. ст. Ты так
благодаришь меня за мой подарок, а он, право же, того не стоит.
Ты заверяешь меня, что он тебе будет полезен, -- это и есть та
благодарность, которую я жду от тебя. Отношения человека
разумного к книгам должны складываться из подобающего внимания
к содержанию их и подобающего презрения к их внешнему виду.
Теперь, когда ты стал несколько чаще бывать в свете, я
воспользуюсь этим случаем и разъясню тебе мои намерения
касательно расходов, которые тебе предстоят, дабы ты знал, на
что ты можешь рассчитывать и в соответствии с этим строил все
свои планы. Я не буду ни отказывать тебе в деньгах, потребных
для занятий и для удовольствий, ни жалеть о них. Речь идет,
разумеется, об удовольствиях разумных. В мое представление о
занятиях входят лучшие книги и лучшие учителя, чего бы то и
другое ни стоило. Я включаю сюда также расходы на квартиру,
выезды, одежду, слуг и т. п.; ты теперь будешь переезжать из
одного города в другой, и все это необходимо тебе для того,
чтобы ты мог бывать в лучшем обществе. Под разумными
удовольствиями, которые ты можешь себе позволить, я имею в
виду, во-первых, надлежащую помощь лицам, действительно
нуждающимся и вызывающим к себе сострадание; во-вторых,
подобающие подарки людям, которым ты чем-либо обязан или
которым ты хотел бы сделать одолжение; в-третьих, участие в
общих расходах компании, в которой ты проводишь время, как
например доля, причитающаяся с тебя за какое-нибудь зрелище,
угощение, сколько-то пистолей на карточную игру и другие
непредвиденные расходы, которых может потребовать пребывание в
хорошем обществе. Единственные две статьи расхода, на которые я
никогда ничего тебе не отпущу, -- это низкое распутство и
расточительность, проистекающая от небрежения и лени.
Дурак способен промотать без всякой для себя пользы и
толку больше, чем с пользой и толком потратит человек умный.
Тот расходует деньги столь же бережливо, как и время, и никогда
не потратит лишнего шиллинга или минуты без пользы или
разумного удовольствия для себя и других. Первый покупает то,
что ему ни на что не нужно, и не платит за то, что ему
действительно необходимо. Он не может противостоять соблазнам,
которые встречают его в магазине безделушек, разоряется на
всевозможных табакерках, часах, набалдашниках для тростей и т.
п. Слуги его и лавочники вступают в заговор с его праздностью и
вводят его в обман; очень скоро он, к великому своему
удивлению, видит, что, окруженный всеми этими нелепыми
ненужностями, он, оказывается, лишен самого необходимого и не
может удовлетворить своих насущных потребностей. Человек
беззаботный и неупорядоченный, даже если в руки ему попадет
огромное состояние, не сможет себя обеспечить, тогда как
человеку рассудительному и бережливому даже при самых
ограниченных средствах нетрудно бывает свести концы с концами.
Всякий раз, когда ты что-либо покупаешь, старайся платить
наличными и не прибегай к счетам. Деньги плати сам, а не
поручай слуге, ибо тот непременно либо выговорит себе какой-то
процент, либо возымеет желание получить что-нибудь "за услуги".
Там, где тебе приходится брать счета (например, за еду и питье,
за платье и т. п.), оплачивай их регулярно каждый месяц и делай
это самолично. Никогда не покупай ненужную тебе вещь -- ни из
ложно понятой экономии, только потому, что она дешева, ни из
глупого тщеславия, только потому, что она дорога. Записывай в
книге все приходы и расходы, потому что человеку, который
знает, сколько он получает и сколько тратит, никогда не грозит
опасность выйти из бюджета. Это вовсе не значит, что ты должен
записывать каждый шиллинг и каждые полкроны, которые ты, может
быть, истратишь где-нибудь на извозчика, на билет в оперу и т.
п., пусть этими minuties75 занимаются люди скаредные и тупые,
ты же помни, что в деле бережливости, как и во всем остальном,
необходимо уделять надлежащее внимание вещам, того
заслуживающим, и с надлежащим презрением относиться к
ничтожным. Человек сильный видит все таким, каково оно на самом
деле; человек же слабый видит все сквозь некое увеличительное
устройство, которое, как микроскоп, муху превращает в слона, но
не дает возможности увидеть крупное. Я знал немало людей,
слывших скрягами из-за того, что они дрожали над .каждым
пенсом, а из-за двух пенсов готовы были затеять ссору, -- и эти
же самые люди губили себя тем, что жили не по средствам и
нисколько не заботились о важных вещах, которые были выше их
portee76.
Верный признак человека сильного и здравомыслящего -- это
способность во всем найти известные границы, quos ultra citrave
nequit consistere rectum77. Границы эти обозначены очень тонкой
чертой, разглядеть которую может только человек внимательный и
умный, она чересчур тонка для обычного глаза. В том, что
касается манер, линия эта именуется воспитанностью:
переступающий ее становится нестерпимо церемонным, недостигший
-- непозволительно рассеянным, небрежным. В области морали
черта эта лежит между ханжеским пуританством и преступной
распущенностью; в области религии -- между суеверием и
нечестивостью; одним словом, она отделяет каждую добродетель от
родственных ей слабости или порока. По-моему, ты достаточно
умен, чтобы черту эту обнаружить; держи ее всегда перед глазами
и учись идти по ней; положись на м-ра Харта, и он будет
поддерживать тебя в равновесии до тех пор, пока ты не научишься
сохранять его один. Между прочим, люди, которые могут идти не
сбиваясь по этой черте, встречаются гораздо реже, чем канатные
плясуны, поэтому-то и заслуги их ценятся так высоко.
Твой друг, граф Пертенг, который постоянно осведомляется о
тебе, написал графу Сальмуру, ректору Туринской академии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
клочка земли, который может вклиниться в мой участок, исказив
его форму; мне хочется, чтобы в нем, насколько это возможно, не
было никакого изъяна.
Только что получил твое письмо от 17 н. ст. и не могу
разделять твоего огорчения по поводу разрыва с твоими немецкими
commensaux73, о которых как ты, так и м-р Харт пишете, что они
des gens d'une aimable absence74. И если ты можешь заменить их
кем-нибудь другим для практики в немецком языке, то ты от этого
выиграешь. Не могу только понять одного: если ты знаешь
немецкий достаточно хорошо, чтобы прочесть любую немецкую
книгу, то почему тебе кажется таким трудным и скучным немецкий
шрифт; выучить двадцать четыре буквы можно очень быстро, а я
ведь вовсе не жду, что ты будешь писать хорошим стилем и без
ошибок в языке: если я и просил тебя писать раз в две недели
Гревенкопу, то лишь для того, чтобы ты освоился с немецкой
каллиграфией. Во всяком случае, я удовольствуюсь и одним
письмом раз в три недели.
Должно быть, ты теперь скоро не увидишься с м-ром Элиотом,
он ведь все еще в Корнуэле со своим отцом, который, как я
слышал, вряд ли поправится. Прощай.
XLII
Лондон, 10 января ст. ст. 1749 г.
Милый мой мальчик,
Получил твое письмо от 31 декабря н. ст. Ты так
благодаришь меня за мой подарок, а он, право же, того не стоит.
Ты заверяешь меня, что он тебе будет полезен, -- это и есть та
благодарность, которую я жду от тебя. Отношения человека
разумного к книгам должны складываться из подобающего внимания
к содержанию их и подобающего презрения к их внешнему виду.
Теперь, когда ты стал несколько чаще бывать в свете, я
воспользуюсь этим случаем и разъясню тебе мои намерения
касательно расходов, которые тебе предстоят, дабы ты знал, на
что ты можешь рассчитывать и в соответствии с этим строил все
свои планы. Я не буду ни отказывать тебе в деньгах, потребных
для занятий и для удовольствий, ни жалеть о них. Речь идет,
разумеется, об удовольствиях разумных. В мое представление о
занятиях входят лучшие книги и лучшие учителя, чего бы то и
другое ни стоило. Я включаю сюда также расходы на квартиру,
выезды, одежду, слуг и т. п.; ты теперь будешь переезжать из
одного города в другой, и все это необходимо тебе для того,
чтобы ты мог бывать в лучшем обществе. Под разумными
удовольствиями, которые ты можешь себе позволить, я имею в
виду, во-первых, надлежащую помощь лицам, действительно
нуждающимся и вызывающим к себе сострадание; во-вторых,
подобающие подарки людям, которым ты чем-либо обязан или
которым ты хотел бы сделать одолжение; в-третьих, участие в
общих расходах компании, в которой ты проводишь время, как
например доля, причитающаяся с тебя за какое-нибудь зрелище,
угощение, сколько-то пистолей на карточную игру и другие
непредвиденные расходы, которых может потребовать пребывание в
хорошем обществе. Единственные две статьи расхода, на которые я
никогда ничего тебе не отпущу, -- это низкое распутство и
расточительность, проистекающая от небрежения и лени.
Дурак способен промотать без всякой для себя пользы и
толку больше, чем с пользой и толком потратит человек умный.
Тот расходует деньги столь же бережливо, как и время, и никогда
не потратит лишнего шиллинга или минуты без пользы или
разумного удовольствия для себя и других. Первый покупает то,
что ему ни на что не нужно, и не платит за то, что ему
действительно необходимо. Он не может противостоять соблазнам,
которые встречают его в магазине безделушек, разоряется на
всевозможных табакерках, часах, набалдашниках для тростей и т.
п. Слуги его и лавочники вступают в заговор с его праздностью и
вводят его в обман; очень скоро он, к великому своему
удивлению, видит, что, окруженный всеми этими нелепыми
ненужностями, он, оказывается, лишен самого необходимого и не
может удовлетворить своих насущных потребностей. Человек
беззаботный и неупорядоченный, даже если в руки ему попадет
огромное состояние, не сможет себя обеспечить, тогда как
человеку рассудительному и бережливому даже при самых
ограниченных средствах нетрудно бывает свести концы с концами.
Всякий раз, когда ты что-либо покупаешь, старайся платить
наличными и не прибегай к счетам. Деньги плати сам, а не
поручай слуге, ибо тот непременно либо выговорит себе какой-то
процент, либо возымеет желание получить что-нибудь "за услуги".
Там, где тебе приходится брать счета (например, за еду и питье,
за платье и т. п.), оплачивай их регулярно каждый месяц и делай
это самолично. Никогда не покупай ненужную тебе вещь -- ни из
ложно понятой экономии, только потому, что она дешева, ни из
глупого тщеславия, только потому, что она дорога. Записывай в
книге все приходы и расходы, потому что человеку, который
знает, сколько он получает и сколько тратит, никогда не грозит
опасность выйти из бюджета. Это вовсе не значит, что ты должен
записывать каждый шиллинг и каждые полкроны, которые ты, может
быть, истратишь где-нибудь на извозчика, на билет в оперу и т.
п., пусть этими minuties75 занимаются люди скаредные и тупые,
ты же помни, что в деле бережливости, как и во всем остальном,
необходимо уделять надлежащее внимание вещам, того
заслуживающим, и с надлежащим презрением относиться к
ничтожным. Человек сильный видит все таким, каково оно на самом
деле; человек же слабый видит все сквозь некое увеличительное
устройство, которое, как микроскоп, муху превращает в слона, но
не дает возможности увидеть крупное. Я знал немало людей,
слывших скрягами из-за того, что они дрожали над .каждым
пенсом, а из-за двух пенсов готовы были затеять ссору, -- и эти
же самые люди губили себя тем, что жили не по средствам и
нисколько не заботились о важных вещах, которые были выше их
portee76.
Верный признак человека сильного и здравомыслящего -- это
способность во всем найти известные границы, quos ultra citrave
nequit consistere rectum77. Границы эти обозначены очень тонкой
чертой, разглядеть которую может только человек внимательный и
умный, она чересчур тонка для обычного глаза. В том, что
касается манер, линия эта именуется воспитанностью:
переступающий ее становится нестерпимо церемонным, недостигший
-- непозволительно рассеянным, небрежным. В области морали
черта эта лежит между ханжеским пуританством и преступной
распущенностью; в области религии -- между суеверием и
нечестивостью; одним словом, она отделяет каждую добродетель от
родственных ей слабости или порока. По-моему, ты достаточно
умен, чтобы черту эту обнаружить; держи ее всегда перед глазами
и учись идти по ней; положись на м-ра Харта, и он будет
поддерживать тебя в равновесии до тех пор, пока ты не научишься
сохранять его один. Между прочим, люди, которые могут идти не
сбиваясь по этой черте, встречаются гораздо реже, чем канатные
плясуны, поэтому-то и заслуги их ценятся так высоко.
Твой друг, граф Пертенг, который постоянно осведомляется о
тебе, написал графу Сальмуру, ректору Туринской академии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98