Если он вздумает пригласить тебя поработать в его канцелярии, в
чем я сильно сомневаюсь, ты должен постараться писать лучше,
чем обычно, иначе все написанное тобою не послужит к твоей
чести, почерк-то у тебя сейчас самый что ни на есть никудышный
-- это и не деловой почерк, и не почерк истого джентльмена,
скорее уж он смахивает на почерк школьника, пишущего упражнения
в надежде, что их никто никогда не будет читать.
Госпожа де Монконсейль лестно отзывается о тебе, равно как
и маркиз де Матиньон и госпожа дю Бокаж; все они говорят, что
ты стараешься понравиться людям, и заверяют меня, что надежды
твои оправдаются. И они правы, ибо тот, кто действительно хочет
понравиться и кто знает, какие средства для этого надо
употребить (а ты теперь это знаешь), вне всякого сомнения
добьется успеха, а в жизни это чрезвычайно важно, все остальное
тогда дается легче. Где бы тебе ни приходилось бывать вместе с
госпожой де Монконсейль, госпожой дю Бокаж и другими знатными
дамами, с которыми ты можешь вести себя достаточно
непринужденно, скажи им откровенно и просто: "Je n'ai point
d'usage du monde, j'y suis encore bien neuf, je souhaiterais
ardemment de plaire, mais je ne sais guere comment m'y prendre;
ayez la bonte, madame, de me raire part de votre secret de
plaire a tout le monde. J'en ferai ma fortune, et il vous en
restera pourtant toujours, plus qu'il ne vous en raut"195.
Когда же, исполняя эту просьбу, они заметят у тебя какой-нибудь
маленький промах, неловкость или невежливость, ты должен не
только быть им за это благодарен, но и выказать свою самую
горячую признательность. Пусть даже тебе обидно будет слушать
их замечания, а вначале оно так и будет, скажи им: que la
critique la plus severe est a votre egard, la preuve la plus
marquee de leur amitie196. Госпожа дю Бокаж особливо просит
меня передать тебе, qu'il me fera tou jours plaisir et honneur
de me venir voir; il est vrai qu'a son age le plaisir de causer
est froid, mais je tacherai de lui faire faire connaissance
avec des jeunes gens, etc.197 Воспользуйся этим приглашением,
и, так как живешь ты чуть ли не рядом, заходи туда почаще.
Месье дю Бокаж пишет, что он с большим удовольствием сходит с
тобой в театр и покажет все, что заслуживает внимания.
Приглашение это стоит принять -- у него очень хороший вкус. До
сих пор я ничего еще не слышал о тебе от леди Харви, но коль
скоро ты пишешь, что однажды ужинал у нее, то я считаю, что ты
уже принят в этом доме. Попроси у нее совета во всем, что
касается разных мелочей, поделись с ней трудностями, которые у
тебя могут возникнуть, узнай, что тебе следует говорить в том
или ином случае, у нее есть l'usage du monde en perfection198,
и она поможет тебе приобрести его. Госпожа де Беркенродде est
petrie de graces199, и твоя цитата как нельзя больше применима
к ней. Думаю, что ты сможешь бывать у нее столько, сколько
захочешь, и я советовал бы тебе ужинать у нее раз в неделю.
Ты совершенно прав, когда пишешь, что теперь, когда тебе
предстоит расстаться с м-ром Хартом, советы будут нужнее тебе,
чем когда-либо; верь, в моих у тебя не будет недостатка, но так
как ты уже слышал их от меня не раз, мне скорее придется
повторять то, что говорилось, нежели сообщать что-либо новое. Я
и буду это делать, однако при случае кое-что все же добавлю.
Пока же я только напомню тебе о двух поприщах, к которым ты
неустанно должен себя готовить: это -- парламент и дипломатия.
Что до первой твоей задачи, то пока ты находишься за границей,
ты можешь только добиваться чистой, правильной и изящной
дикции, ясного и звучного произношения, на каком бы языке ты ни
говорил. В отношении знаний, нужных тебе собственно для
парламента, я позабочусь, когда ты вернешься. Что же касается
иностранных дел, все, чем ты будешь занят за границей, может и
должно служить этой цели. Больше всего тебе следует читать
исторические книги -- только отнюдь не смутную и недостоверную
историю древних времен и, тем более, не эту никому не нужную
естественную историю, толкующую о разных ископаемых, минералах,
растениях и т. п. Нет, я говорю о полезной политической и
конституциональной истории Европы за последние три с половиной
столетия. Другое же, что облегчит тебе занятия иностранными
делами и что не менее необходимо, чем знание древнего или
современного мира, -- это великое знание света, манер,
вежливости, обходительности и le ton de la bonne compagnie200.
С этой точки зрения тебе надлежит особенно стремиться возможно
больше бывать в хорошем обществе.
То, что я скажу сейчас, покажется тебе смешным, но тем не
менее это -- очевидная истина: самое важное для тебя сейчас во
всей Европе лицо -- это твой учитель танцев. Ты должен
научиться хорошо танцевать для того, чтобы хорошо сидеть,
стоять и ходить, а все это тебе необходимо для того, чтобы
нравиться. Конечно, если учесть, что ты ежедневно должен
заниматься физическими упражнениями, немного читать и подолгу
бывать в обществе, день твой, надо сказать, очень плотно
заполнен; но у того, кто умеет распределить время, его хватит
на все, а я уверен, что ты не потеряешь ни одной минуты. В твои
годы все, что делают люди, отмечено силой, бодростью духа,
живостью и рвением, они impigri201, неутомимы и быстры. Разница
в том, что талантливый юноша употребляет все эти счастливые
способности на достижение достойных целей; он старается
превзойти всех и в том, что касается сущности жизни, и в том,
что относится к показной ее стороне, тогда как какой-нибудь
пустой ветрогон или тупица и плут растрачивает свою юность и
весь ее пыл либо на пустяки, если он человек угрюмого нрава,
либо на отвратительные пороки, если цель его -- одни
наслаждения. Уверен, что с тобою это не может случиться: твой
здравый смысл и твое хорошее поведение были для меня до сих пор
надежной гарантией твоего будущего. Только веди себя в Париже
так, как вел до сих пор, и пребывание твое там сделает тебя
таким, каким я всегда хотел тебя видеть, настолько приблизив к
совершенству, насколько возможно для человека к нему
приблизиться.
Прощай, мой дорогой; не забывай писать мне раз в неделю,
не как к отцу, а со всей откровенностью, как к другу.
LXVI
Лондон, 28 января 1751 г.
Милый друг,
На этих днях мне прислали счет, якобы переведенный тобою
на мое имя; я не сразу решился его оплатить, и не из-за суммы,
а потому, что ты не прислал мне авизо, что всегда делается в
подобных случаях, главным же образом потому, что не нашел на
нем твоей подписи. Лицо, предъявившее мне этот счет, предложило
тогда взглянуть на него еще раз, сказав, что подпись твоя на
нем есть; тогда я проверил все и с помощью лупы установил: то,
что я первоначально принял за чью-то обыкновенную пометку, в
действительности было твоей подписью, нацарапанной самым плохим
и мелким почерком, какой мне довелось видеть в жизни. Так плохо
я при всем старании написать не могу, но выглядело оно
приблизительно так: ^^"//й" "^г -- *<-^уг--"" Счет я все же
рискнул оплатить, хотя, по правде говоря, мне легче было бы
лишиться этих денег, чем знать, что ты так расписываешься. У
каждого дворянина и у каждого делового человека своя
определенная подпись, которой он никогда не меняет, дабы ее
всегда легко можно было узнать и нелегко подделать, и
подписывают все обычно несколько крупнее, чем пишут, твоя же
подпись была и мельче, и хуже твоего обычного почерка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98