Я считала их всех лесбиянками. Не знаю, были
ли они таковыми в буквальном смысле (кое о ком я знаю точно, что были), но
их поведение побуждает меня объединить их в одну группу.
Если не все они лесбиянки, где им взять партнеров другого пола? Каким
же это размазней надо быть, чтобы терпеть подобную грубость от женщины? С
сожалением должна заметить, что в семидесятые годы развелось множество
таких вот хлюпиков. Они преобладали. Мужественные, галантные джентльмены
из тех, что не дожидаются всеобщей мобилизации, становились редкостью.
Закрывая дом, труднее всего было решать судьбу книг: какие сдать на
склад, какие раздать, какие взять с собой. Почти всю мебель и прочий скарб
- ложки, плошки и простыни - я собиралась отдать в Общество Доброй Воли.
Мы прожили в этом доме двадцать три года, с двадцать девятого по пятьдесят
второй, и мебель пришла в ветхость - после того как она выдержала целую
лавину детворы, рыночная цена ее упала настолько, что везти ее на склад
вряд ли стоило - да я и не собиралась в ближайшем будущем обставлять
большой дом.
Жаль мне было только пианино, старого своего друга: Брайни подарил
его мне в девятьсот девятом году, сильно подержанное уже тогда: сразу было
видно, что "Брайан Смит и компания" на мели. Брайан заплатил за него
четырнадцать долларов на аукционе.
Нет! Если я хочу жить так, как задумала, надо путешествовать налегке.
Пианино всегда можно взять напрокат.
Отказавшись от пианино, я уже ни над чем не раздумывала, и решила
заняться книгами. Соберу их со всего дома в гостиную - нет, в столовую - и
сложу всю гору на обеденный стол, а что не поместится - на пол. Кто бы мог
подумать, что в одном доме может быть столько книг?
Большой сервировочный стол на колесиках - для книг, которые
отправятся на склад. Маленький чайный столик - для тех, которые я возьму с
собой. Карточные столики - для тех, что пойдут Доброй Воле. Или Армии
Спасения? Кто первым придет, тот все и получит - одежду, книги, постельное
белье, книги. Но придется прийти самим.
Через час я сказала себе: нет, открывать книги и просматривать их не
надо. Если хочешь что-то перечитать, клади это в кучу, которую берешь с
собой, - ее можно будет перебрать потом еще раз.
Тут я услышала мяуканье.
- Вот противная девчонка! Ну и удружила ты мне, Сьюзен!
Два года назад мы сделались бескошатными после трагической гибели
Капитана Блада, внука Атташе - его жизнь оборвалась под колесами лихача на
бульваре Рокхилл. Не было такого времени на протяжении сорока трех лет,
чтобы у нас в доме не жили кошки. Я понимаю мистера Клеменса, который,
переехав в свой дом в Коннектикуте, взял взаймы сразу трех кошек, чтобы
придать дому жилой вид.
Но на сей раз я решила никого не заводить. Патрику было восемнадцать
лет, Сьюзен шестнадцать, и каждый из них получил уже говардский список -
следовало ожидать, что вскоре они разлетятся из гнезда.
У кошек есть один крупный недостаток. Если уж ты берешь их, то на всю
жизнь - на всю кошачью жизнь. Кошки не говорят по-английски - им не
объяснишь, почему ты нарушаешь свое обещание. Если кошку бросить, она
умрет и будет являться тебе по ночам.
В тот день, когда погиб Капитан Блад, мы мало ели за обедом и почти
не разговаривали. Наконец Сьюзен спросила:
- Будем смотреть объявления, мама? Или сходим в Общество защиты
животных?
- Зачем, дорогая? - прикинулась я непонимающей.
- Но котенок-то нам нужен?
Тогда я внесла ясность:
- Кошки живут пятнадцать лет, а то и дольше. Когда вы двое уедете,
дом будет продан - я не стану бродить одна в четырнадцати комнатах. И что
тогда станет с кошкой?
- Хорошо, не будем заводить котенка.
Недели через две Сьюзен немного задержалась из школы. Войдя в дом с
коричневым бумажным пакетом в руках, она сказала:
- Мама, мне надо уйти на пару часов. Есть одно дело.
- Можно спросить, какое, дорогая?
- Да вот, - она положила пакет на кухонный стол, и из него вылез
котенок - мягонький, маленький, чистенький, черненький с белым, прямо как
в стихотворении мистера Эллиота.
- Ой! - сказала я.
- Не волнуйся, мама. Я ей уже объяснила, что ей нельзя здесь жить.
Котенок посмотрел на меня большими глазами, сел и начал вылизывать
свою белую манишку.
- Как ее зовут?
- Пока никак, мама. Нечестно было бы давать ей имя. Я отнесу ее в
Общество защиты животных, чтобы ее там усыпили и она не мучилась. Туда я и
собиралась.
Я была тверда. Я сказала Сьюзен, что она сама будет кормить котенка и
следить за его песочным ящичком. И научит его пользоваться кошачьей
дверцей. И будет возить ее на прививки в ветеринарную лечебницу на Плазе,
когда надо. Котенок ее и только ее, и она должна будет взять его с собой,
когда выйдет замуж.
И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядя на меня
круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не
привязываться к кошечке - пусть дружит только со Сьюзен и признает только
ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на
задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в
три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: "Ну
пожалуйста, мама, давай подеремся".
Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой оставался в силе.
Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.
Я открыла переднюю дверь - кошки нет. Открыла черную.
- Входите, ваше высочество.
Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух
прошествовала в дом, задравши хвост ("Не слишком то ты торопилась! Тем не
менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас
на завтрак?") Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее
консервы.
Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще,
расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она
отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.
- Полли, покажи-ка лапки.
Она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не
видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?
Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий
путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что
кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне.
Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой - куда деваться.
Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней - я бы тебя
отшлепала.
Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса
устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об
этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной
служанкой.
В час дня я все еще разбирала книги и подумывала - съесть мне
холодный сандвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда
позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.
- Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? - Я пошла открывать.
Нет, не Сьюзен. Дональд и Присцилла.
- Входите, милые!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
ли они таковыми в буквальном смысле (кое о ком я знаю точно, что были), но
их поведение побуждает меня объединить их в одну группу.
Если не все они лесбиянки, где им взять партнеров другого пола? Каким
же это размазней надо быть, чтобы терпеть подобную грубость от женщины? С
сожалением должна заметить, что в семидесятые годы развелось множество
таких вот хлюпиков. Они преобладали. Мужественные, галантные джентльмены
из тех, что не дожидаются всеобщей мобилизации, становились редкостью.
Закрывая дом, труднее всего было решать судьбу книг: какие сдать на
склад, какие раздать, какие взять с собой. Почти всю мебель и прочий скарб
- ложки, плошки и простыни - я собиралась отдать в Общество Доброй Воли.
Мы прожили в этом доме двадцать три года, с двадцать девятого по пятьдесят
второй, и мебель пришла в ветхость - после того как она выдержала целую
лавину детворы, рыночная цена ее упала настолько, что везти ее на склад
вряд ли стоило - да я и не собиралась в ближайшем будущем обставлять
большой дом.
Жаль мне было только пианино, старого своего друга: Брайни подарил
его мне в девятьсот девятом году, сильно подержанное уже тогда: сразу было
видно, что "Брайан Смит и компания" на мели. Брайан заплатил за него
четырнадцать долларов на аукционе.
Нет! Если я хочу жить так, как задумала, надо путешествовать налегке.
Пианино всегда можно взять напрокат.
Отказавшись от пианино, я уже ни над чем не раздумывала, и решила
заняться книгами. Соберу их со всего дома в гостиную - нет, в столовую - и
сложу всю гору на обеденный стол, а что не поместится - на пол. Кто бы мог
подумать, что в одном доме может быть столько книг?
Большой сервировочный стол на колесиках - для книг, которые
отправятся на склад. Маленький чайный столик - для тех, которые я возьму с
собой. Карточные столики - для тех, что пойдут Доброй Воле. Или Армии
Спасения? Кто первым придет, тот все и получит - одежду, книги, постельное
белье, книги. Но придется прийти самим.
Через час я сказала себе: нет, открывать книги и просматривать их не
надо. Если хочешь что-то перечитать, клади это в кучу, которую берешь с
собой, - ее можно будет перебрать потом еще раз.
Тут я услышала мяуканье.
- Вот противная девчонка! Ну и удружила ты мне, Сьюзен!
Два года назад мы сделались бескошатными после трагической гибели
Капитана Блада, внука Атташе - его жизнь оборвалась под колесами лихача на
бульваре Рокхилл. Не было такого времени на протяжении сорока трех лет,
чтобы у нас в доме не жили кошки. Я понимаю мистера Клеменса, который,
переехав в свой дом в Коннектикуте, взял взаймы сразу трех кошек, чтобы
придать дому жилой вид.
Но на сей раз я решила никого не заводить. Патрику было восемнадцать
лет, Сьюзен шестнадцать, и каждый из них получил уже говардский список -
следовало ожидать, что вскоре они разлетятся из гнезда.
У кошек есть один крупный недостаток. Если уж ты берешь их, то на всю
жизнь - на всю кошачью жизнь. Кошки не говорят по-английски - им не
объяснишь, почему ты нарушаешь свое обещание. Если кошку бросить, она
умрет и будет являться тебе по ночам.
В тот день, когда погиб Капитан Блад, мы мало ели за обедом и почти
не разговаривали. Наконец Сьюзен спросила:
- Будем смотреть объявления, мама? Или сходим в Общество защиты
животных?
- Зачем, дорогая? - прикинулась я непонимающей.
- Но котенок-то нам нужен?
Тогда я внесла ясность:
- Кошки живут пятнадцать лет, а то и дольше. Когда вы двое уедете,
дом будет продан - я не стану бродить одна в четырнадцати комнатах. И что
тогда станет с кошкой?
- Хорошо, не будем заводить котенка.
Недели через две Сьюзен немного задержалась из школы. Войдя в дом с
коричневым бумажным пакетом в руках, она сказала:
- Мама, мне надо уйти на пару часов. Есть одно дело.
- Можно спросить, какое, дорогая?
- Да вот, - она положила пакет на кухонный стол, и из него вылез
котенок - мягонький, маленький, чистенький, черненький с белым, прямо как
в стихотворении мистера Эллиота.
- Ой! - сказала я.
- Не волнуйся, мама. Я ей уже объяснила, что ей нельзя здесь жить.
Котенок посмотрел на меня большими глазами, сел и начал вылизывать
свою белую манишку.
- Как ее зовут?
- Пока никак, мама. Нечестно было бы давать ей имя. Я отнесу ее в
Общество защиты животных, чтобы ее там усыпили и она не мучилась. Туда я и
собиралась.
Я была тверда. Я сказала Сьюзен, что она сама будет кормить котенка и
следить за его песочным ящичком. И научит его пользоваться кошачьей
дверцей. И будет возить ее на прививки в ветеринарную лечебницу на Плазе,
когда надо. Котенок ее и только ее, и она должна будет взять его с собой,
когда выйдет замуж.
И Сьюзен, и котенок выслушали меня внимательно, глядя на меня
круглыми глазами, и согласились на мои условия. Я старалась не
привязываться к кошечке - пусть дружит только со Сьюзен и признает только
ее. Но попробуйте устоять, когда черно-белый пушистый шарик усаживается на
задние лапки, выпячивает свой толстый животик, машет передними лапками в
три дюйма длиной, задевая за уши, и говорит тебе яснее всяких слов: "Ну
пожалуйста, мама, давай подеремся".
Однако уговор, что Сьюзен заберет кошечку с собой оставался в силе.
Мы больше не обсуждали этот вопрос, поскольку уговорились с самого начала.
Я открыла переднюю дверь - кошки нет. Открыла черную.
- Входите, ваше высочество.
Ее светлейшее высочество, принцесса Полли Пондероза Пенелопа Персипух
прошествовала в дом, задравши хвост ("Не слишком то ты торопилась! Тем не
менее благодарю. Но надеюсь, что это больше не повторится. Что там у нас
на завтрак?") Принцесса уселась перед кухонным буфетом, где стояли ее
консервы.
Она скушала шестиунцевую банку тунца с печенкой, попросила еще,
расправилась с телятиной в соусе и закусила печеньем. Время от времени она
отрывалась от еды, чтобы пободать мои ноги. И наконец начала умываться.
- Полли, покажи-ка лапки.
Она была не в столь безупречном виде, как обычно, и я никогда не
видела ее такой голодной. Где же она пропадала последние три дня?
Осмотрев подушечки ее лапок, я убедилась, что она проделала долгий
путь. Уж я скажу пару слов Сьюзен, пусть только позвонит. Но пока что
кошка тут, это ее дом, и ответственность по старшинству переходит ко мне.
Когда я буду переезжать, придется взять ее с собой - куда деваться.
Сьюзен, хорошо бы ты опять на время стала незамужней - я бы тебя
отшлепала.
Я смазала лапки Полли вазелином и вернулась к своей работе. Принцесса
устроилась спать на куче книг. Если она и скучала по Сьюзен, то вслух об
этом не говорила. Похоже, она согласилась довольствоваться одной
служанкой.
В час дня я все еще разбирала книги и подумывала - съесть мне
холодный сандвич или, куда ни шло, разогреть банку томатного супа, когда
позвонили в парадную дверь. Полли открыла глаза.
- Ты кого-нибудь ждешь? Уж не Сьюзен ли? - Я пошла открывать.
Нет, не Сьюзен. Дональд и Присцилла.
- Входите, милые!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121