"...мы будем драться на всех берегах, мы будем драться на улицах, но не
сдадимся".
Отец позвонил сказать Брайану, что записывается в Американский
Полевой Корпус.
- На этот раз, Брайан, меня даже в местную оборону не берут -
говорят, слишком старый. А эти принимают медиков, которым армия отказала.
Мы нужны для полевых госпиталей - годится всякий, кто умеет отпилить ногу,
а стало быть, и я. Раз я могу драться с гуннами только так, буду делать
хотя бы это - я в долгу у Теодора Бронсона. Понимаешь меня?
- Вполне понимаю.
- Когда вы сможете подменить меня кем-нибудь, чтобы смотрел за
детворой?
Я слушала их разговор по отводной трубке и сказала:
- Отец, Брайан сейчас не может приехать, но я могу. Или скажу Бетти
Лу, чтобы сменила тебя - так будет еще быстрее. В любом случае можешь
выполнять, что задумал. Только - отец, послушай меня. Ты будешь себя
беречь? Да?
- Я буду осторожен, дочка.
- Пожалуйста! Я горжусь тобой. И Теодор тоже. Я знаю.
- Постараюсь, чтобы вам с Тедом было чем гордиться, Морин.
Я быстро попрощалась и повесила трубку, пока еще голос меня слушался.
Брайни призадумался.
- Надо поскорей подправить себе возраст. А то скажут, что я тоже
слишком старый.
- Брайни! Уж не собираешься ли ты надуть армию? Там на тебя досье
столетней давности.
- Я не стану называть в отделе личного состава свой говардовский
возраст, хотя, по-моему, выгляжу не старше тех сорока шести, что
проставлены в моих водительских правах. Просто сознаюсь в маленькой
праведной лжи, которую позволил себе в 1898 году. В самом-то деле мне
тогда было четырнадцать, но я присягнул, что двадцать один, чтобы меня
взяли в армию.
- Как же, четырнадцать! Ты учился на последнем курсе в Ролле.
- А я был вундеркинд, как все наши дети. Да, милая, в девяносто
восьмом я заканчивал колледж. Но в военном ведомстве не осталось никого,
кто бы это знал - и сказать им некому. Морин, полковника запаса пятидесяти
шести лет охотнее возьмут на службу, чем полковника шестидесяти трех.
Гораздо охотнее.

Я наговариваю все это на диктофон агента Корпуса Времени - он
включается от звука моего голоса и спрятан в моем теле. Нет, нет, не в
туннеле любви - ведь агентки Корпуса не монашки, и никто не ждет от них
монашеского поведения. Он вживлен на том месте, где был раньше желчный
пузырь. Диктофон рассчитан на тысячу часов работы - надеюсь, он пишет как
надо: ведь если эти страхидлы вздернут меня - скажем лучше, когда
вздернут, - Пиксель, надеюсь, приведет кого-нибудь к моему телу, и Корпус
Времени обнаружит запись. Я хочу, чтобы Круг знал о том, что я пыталась
сделать. Вероятно, я смогла бы диктовать все это дома, открыто, но Лазарус
непременно отнял бы у меня запись. У меня хорошая интуиция - жаль, что она
не всегда срабатывает.

Брайан умудрился "подправить" свой возраст, главным образом потому,
что был нужен своему генералу, но в боевую часть ему попасть не удалось -
война сама его нашла. Он служил при штабе в Президио, и мы жили в старом
доме на Ноб-Хилл, когда японцы предательски напали на Сан-Франциско 7
декабря 1941 года.
Странное это чувство, когда смотришь в небо, видишь над головой
самолеты, ощущаешь нутром рокот моторов, видишь, как разверзаются их
чрева, порождая бомбы, и знаешь, что поздно бежать, поздно прятаться, и не
от твоей воли зависит, куда упадут бомбы - на тебя или на соседний
квартал. Это чувство не ужас, скорее оно напоминает deja vu [уже виденное
(фр.), психиатрический термин], как будто с тобой такое бывало уже тысячу
раз. Мне бы не хотелось вновь испытать подобное, но я понимаю, почему
военные (настоящие солдаты, а не хлюпики в мундирах) предпочитают боевые
действия тыловой службе. В присутствии смерти живется ярче. Лучше один час
полной жизни...
Я читала, что в третьей параллели Япония напала на Гавайи, а не на
Сан-Франциско, и калифорнийских японцев выселили с побережья. В таком
случае им очень повезло, что они избежали кровавой бани, которую им
устроили во второй параллели - более шестидесяти тысяч американских
японцев было повешено, расстреляно, а то и сожжено живьем с воскресенья по
вторник, с седьмого по девятое декабря сорок первого года. Не повлияло ли
это на то, как мы поступили с Токио и Кобе?
Войны, которые начинаются с предательского нападения, всегда
беспощадны - так говорит история.
Кровавые бесчинства вынудили президента Баркли [имеется в виду, что
во "второй параллели" президентом после "смерти" Рузвельта стал сенатор
О.Баркли, в действительности бывший вице-президентом при Трумэне в
1949-1953 гг.] ввести в Калифорнии военное положение. В апреле сорок
второго его сняли - оно действовало только на полосе в двадцать миль в
глубь материка от черты прибоя, зато эту зону продлили до самой Канады.
Особых неудобств мы не испытывали - известному своими преступными нравами
Сан-Франциско военное положение пошло только на пользу, но на берег с
наступлением темноты лучше было не выходить: какой-нибудь
шестнадцатилетний мальчишка из Национальной Гвардии, вооруженный
спрингфилдовской винтовкой времен первой мировой, мог повести себя нервно
и нажать на курок.
Так, по крайней мере, я слышала - сама же я туда никогда не совалась.
Берег от Канады до Мексики был зоной боевых действий; все, кто оказывались
там ночью, рисковали жизнью, и многие погибали.
Со мной находились двое младших - четырехлетний Дональд и двухлетняя
Присцилла. Школьники - Элис, Дорис, Патрик и Сьюзен - жили в Канзас-Сити с
Бетти Лу. Артур Рой, фактически тоже был школьником (он родился в двадцать
четвертом году), но кузен Нельсон записал его в морскую пехоту на другой
день после бомбежки Сан-Франциско. Туда же вступил и другой мой сын,
Ричард, четырнадцатого года рождения, и братья вместе отправились в
Пендлтон. Нельсон был нестроевым - он потерял ступню при Белло в
восемнадцатом году. Джастин служил в Комитете военной промышленности в
Вашингтоне, но много ездил и часто останавливался у нас на Ноб-Хилл.
Вудро я не видела ни разу, пока не кончилась война. В декабре сорок
первого мы получили от него рождественскую открытку со штампом Пенсаколы,
штат Флорида: "Дорогие мама и папа, я прячусь от япошек и учу бойскаутов
летать вверх тормашками. Хизер с ребятишками я поселил в Авалон Бич, п/я
6320, так что большей частью ночую дома. Счастливого Рождества и веселой
войны. Вудро".
Следующая открытка пришла с базы в бухте Вайкики: "Служба тут не
очень мирная, но лучше чем в Лагайне. Вопреки слухам, акулы там отнюдь не
вегетарианцы. Надеюсь, что и вы тоже. В.В."
Так мы впервые узнали, что Вудро участвовал в Лагайнской битве. Был
ли он на "Саратоге", когда она затонула, или его самолет сбили - но в воде
он, судя по открытке, побывал. После войны я спросила его, как было дело,
но он удивленно сказал: "Мама, откуда ты все это взяла? Я всю войну
просидел в Вашингтоне, попивая шотландское с моим соседом по столу из
Британских воздушных сил. Шотландское было его - парню его нелегально
доставляли с Бермуд".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121