Нэнси оставалась для меня самой близкой из всех детей, и я на
протяжении шестидесяти четырех лет порой спала с ее мужем - так Нэнси
постановила еще до замужества. Это случалось нечасто - только когда мы
встречались и была к тому возможность. Мне не верилось, что Джонатана
может и взаправду интересовать бабка, которой скоро стукнет сто лет, но он
очень убедительно притворялся. Мы по-настоящему любили друг друга, а
эрекция - лучший комплимент, какой мужчина может сделать старушке.
Джонатан был истинный рыцарь Галахад - он напоминает мне моего мужа
Галахада. Оно и неудивительно: ведь Галахад потомок Джонатана, в нем 13,2
процента крови этого предка с учетом конвергенции. Галахад, само собой, и
мой потомок - все мои мужья происходят от меня, кроме Джейка и Зеба,
которые родились в другой параллели (в четвертой, Беллокс О'Мэлли). Ах да,
и кроме Джубала - он родился в третьей.
Вследствие того что Нэнси предложила мне Джонатана, Брайану досталось
юное прелестное тело Нэнси - кажется, это был первый инцест в нашей семье.
Не знаю, продолжалось ли это потом - не мое это дело. У нас с Нэнси был
схожий темперамент - мы обе очень интересовались сексом, но не теряли при
этом спокойствия. Нам всегда хотелось, но озабоченности мы не проявляли.
Для Кэрол я всегда старалась приберечь двадцать шестое июня -
Каролинин день, Каролинки, ставший потом фиестой Санта-Каролиты для
миллионов людей, которые знать не знали мою дочку. После восемнадцатого
года Кэрол перестала отмечать свой день рождения и праздновала только
Каролинин день.
За те десять лет, что я прожила в Альбукерке, Каролинин день
несколько раз заставал ее на гастролях в Рено или Вегасе, но каждый раз
двадцать шестого июня устраивалось празднество, даже если ночное шоу
заставляло Кэрол начинать его в четыре утра. И, невзирая на время суток, в
тот день к ней съезжались друзья со всего земного шара. Приглашение на
праздник Каролиты было большой честью - этим хвастались в Лондоне и в Рио.
Кэрол вышла замуж за Рода Дженкинса из семьи Шмидт в двадцатом году -
он только что вернулся из Франции, где служил в Радужной дивизии и получил
Серебряную звезду и Пурпурное Сердце, ничего не потеряв - только шрам на
животе остался. Род обучался математике в Иллинойском технологическом,
специализируясь в топологии, ушел в армию между двумя курсами, а
вернувшись, перешел на театральный. Из фокусника-любителя он решил стать
профессионалом-иллюзионистом. Он сказал мне как-то раз, что ранение
заставило его пересмотреть жизненные ценности и свои стремления.
Так что Кэрол начала свою замужнюю жизнь, подавая мужу на сцене
разные предметы, одетая так легко, что ей не стоило труда отвлечь публику
- все и так смотрели только на нее. Детей она старалась рожать, когда Род
отдыхал, а если получалось, выступала до конца, пока не вмешивалась
дирекция - обычно после жалоб женской части публики, которой не столь
повезло - Кэрол относилась к тем счастливицам, которых большой живот
только украшает.
Детей на время гастролей она оставляла у матери Рода, но одного-двоих
брала с собой, доставляя им тем еще большую радость. Но году в пятьдесят
пятом Род, показывая фокус, где ловил зубами пулю, допустил ошибку и погиб
прямо на сцене.
На следующий же вечер Кэрол выступила с его номером (во всяком
случае, исполнила какой-то номер с его реквизитом). Одно было ясно: в
своем костюме она кроликов прятать не могла. Начав выступать в Рено,
Вегасе и Атлантик-Сити, Кэрол свела костюм до минимума и добавила к своему
номеру жонглирование.
Позднее, подучившись, она стала еще петь и танцевать. Но ее фанатам
было безразлично, что она там проделывает на сцене - им требовалась Кэрол,
а не ее штучки. На афишах театров Лас-Вегаса и Рено значилось "Каролита" -
и ничего более. Посреди своего выступления она частенько говорила: "Что-то
я сегодня устала жонглировать - и потом, У.К.Фикс [комический киноактер]
делал это лучше - и, подбоченившись, выходила на помост в зале, одетая в
свой фиговый листок и улыбку. - Давайте с вами познакомимся. Вон та
девчушка в голубом платьице - как тебя зовут, дорогая? Пошли-ка мне
поцелуй! А если я тебе пошлю поцелуй, ты его съешь или отдашь обратно? -
Или спрашивала: - У кого сегодня день рождения? Поднимите руки!"
В театральном зале именинником обязательно оказывается один из
пятидесяти, а не один из трехсот шестидесяти пяти. Кэрол просила их
встать, громко и четко называла их имена, а потом предлагала публике спеть
вместе с ней "С днем рожденья тебя". Когда доходило до имени, оркестр
умолкал, и Кэрол называла всех поочередно "...милый Джимми, Ариэль, Бебе,
Мэри, Джон, Филипп, Эми, Миртл, Винсент, Оскар, Вера, Пегги... - и оркестр
подхватывал: - С днем рожденья тебя!
Если бы приезжим разрешалось голосовать, Каролиту абсолютным
большинством выбрали бы в мэры Лас-Вегаса.
Однажды я спросила ее, как она ухитряется запоминать все эти имена.
- Это нетрудно, мама, - ответила она, - было бы желание. Если я и
ошибусь, они меня простят - они знают, что я старалась. Им прежде всего
хочется думать, что я им друг - и я им правда друг.
За эти десять лет я иногда навещала моих самых дорогих, но больше
сидела дома и предоставляла им навещать меня. А в остальное время
наслаждалась тем, что живу, и посвящала себя новым друзьям - и в постели,
и вне ее, а порой и там и сям.
По мере того как время шло и приближалось мое столетие, я начинала
ощущать дуновение осени - суставы по утрам теряли гибкость, в рыжине
пробивалась седина, кое-где отвисала кожа, но хуже всего было чувство
собственной непрочности и боязнь упасть.
Но я не поддавалась и старалась еще пуще. Был у меня в то время
верный кавалер, Артур Симмонс, и ему льстило, когда я называла себя
"матрасом Симмонса".
Артур был вдовец шестидесяти лет, бухгалтер-ревизор и абсолютно
надежный партнер по бридж-контракту - ради него я отказалась от
итальянского метода и стала опять играть по Горену, как и он. Я и по
Калбертсону играла бы, попроси меня Артур об этом: хороший партнер по
бриджу есть бесценный алмаз.
Так же, как истинный джентльмен в постели. Призовым жеребцом Артура
назвать было трудно, но и мне уже было не восемнадцать, и я никогда не
отличалась такой красотой, как Кэрол. Зато он всегда проявлял
ответственность и делал все, что мог.
Была у него одна странность: после первого нашего свидания у меня
дома он каждый раз настаивал, чтобы мы встречались в мотеле.
- Морин, - объяснял он, - если ты берешь на себя труд приехать ко
мне, я тогда уверен, что тебе действительно этого хочется. И наоборот -
если я снимаю комнату в мотеле, значит, достаточно заинтересован в тебе,
чтобы взять на себя этот труд. Когда же кому-то из нас надоест утруждать
себя - значит, пришло время поцеловаться на прощание и расстаться без
слез.
Это время пришло в июне восемьдесят второго года. По-моему, каждый из
нас только и ждал, когда другой заговорит об этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121