Моя диссертация не имела никакой ценности, но по правилам для
получения научной степени требовалось представить сколько-то фунтов
научной макулатуры. И я прекрасно провела эти четыре года - и в
университете, и по ту сторону бульвара.
Получив докторскую степень, я на той же неделе поступила на
медицинский факультет и в юридическое училище - одно другому не мешало,
потому что у юристов занятия в основном велись вечером, а у медиков -
днем. Я не собиралась Становиться доктором медицины, но хотела сдать на
магистра по биохимии. Меня записали на несколько дополнительных курсов, но
разрешили проходить их одновременно с подготовкой к магистрату (думаю,
меня прогнали бы оттуда, не предъяви я свеженькое свидетельство доктора
наук). Степень магистра сама по себе меня не слишком заботила - просто
хотелось поучиться чему-нибудь полезному, устроить себе интеллектуальный
шведский стол. Отец бы меня одобрил.
Я могла бы получить степень за год, но задержалась подольше, желая
прослушать еще несколько курсов лекций. В юридическом же училище
полагалось учиться четыре года, но я прошла у них кое-что еще в ту пору,
когда там с тридцать четвертого по тридцать восьмой учился Брайан. Декан
разрешил мне сдавать экстерном, лишь бы я полностью оплатила каждый курс -
училище было частное, и плате за обучение придавалось первостепенное
значение.
Адвокатские экзамены я сдала весной пятьдесят второго [эти экзамены
сдаются в адвокатскую коллегию штата, где намерен практиковать юрист] -
успешно, к удивлению своих соучеников и преподавателей. Помогло, возможно,
то, что я в бумагах называлась "М.Дж.Джонсон", а не "Морин Джонсон". А раз
я стала адвокатом, то с дипломом проблем уже не было: училище гордилось
как раз тем, какой высокий процент его студентов получает право на
адвокатскую практику - а это барьер потруднее, чем диплом юриста.
Вот так, вполне законно, я и получила четыре ученых степени за шесть
лет. Но искренне считаю, что больше всех дал мне крошечный католический
колледж, где я была только вольнослушательницей и не претендовала на
степень.
В большой степени это относится к американского происхождения японцу,
иезуиту отцу Тезуке.
Впервые в жизни мне представилась возможность выучить восточный язык,
и я ухватилась за нее. Класс предназначался для обучения миссионеров,
призванных заменить тех, кого уничтожила война, в нем занимались и
священники и семинаристы. Меня, как мне кажется, приняли по той причине,
что в японском языке, японских идиомах и японской культуре грань между
мужчиной и женщиной еще резче, чем в американской культуре. Я служила
наглядным пособием.
Летом сорокового года, которое мы провели в Чикаго, я воспользовалась
случаем позаниматься семантикой [раздел языкознания, изучающий значение
слов] у графа Альфреда Коржибского и доктора С.И.Хайакавы, благо институт
общей семантики был поблизости от нас - только перейти Мэлл и пройти пару
кварталов по Восточной Пятьдесят шестой. И в голове у меня застряли слова
этих двух ученых о том, что любой язык - отражение определенной культуры и
так тесно переплетается с ней, что семантологу требуется другой, отличный
по своей структуре язык, "Метаязык".

А теперь посмотрим, что происходило в мире, пока я занималась
японским. В ноябре сорок восьмого президентом избран Паттон, сменивший
президента Баркли в январе сорок девятого.
Осакский мятеж вспыхнул в декабре сорок восьмого, между избранием
Паттона и его инаугурацией... Новый президент столкнулся с тем, что в
Дальневосточном доминионе, бывшей Японской империи, назрело открытое
сопротивление и тайное общество "Божественный Ветер" готово до
бесконечности менять десять японских жизней на жизнь одного американца.
В своей инаугурационной речи президент Паттон сообщил японцам и всему
миру, что подобный обмен нас больше не устраивает. Отныне за убийство
одного американца будет уничтожаться один синтоистский храм, и с каждым
инцидентом цена будет все выше.

18. ХОЛОСТАЯ ЖИЗНЬ
Не в моей компетенции судить, как следует управлять завоеванной
страной, поэтому воздержусь критиковать политику Паттона по отношению к
нашему Дальневосточному доминиону. Мой дорогой друг и муж Джубал Харшо
говорит, а история подтверждает, что в его параллели (код "Нейл
Армстронг") к побежденному применялась совсем другая политика - скорее
протекционистская, чем жесткая.
Но и та и другая тактика и в той и в другой параллели оказались
губительными для Соединенных Штатов.
С пятьдесят второго по восемьдесят второй мне ни разу не
представилось случая применить свое знание японского. Но двадцать четыре
века спустя, когда я перешла из клиники омоложения в Корпус Времени,
Джубал дал мне одно странное задание. Исход долгой и жестокой войны между
США и Японской империей оказывался гибельным для обеих сторон во всех
параллелях, контролируемых Ближним Кругом, - и в тех случаях, когда
"побеждали" США, и в тех, когда "побеждала" Япония - например, в седьмой
параллели, код "Фэйракрс", где император и рейхсфюрер поделили наш
континент вдоль по реке Миссисипи.
Математики Корпуса Времени под руководством Либби Лонга и в
сотрудничестве с банком компьютерных симуляторов во главе с Майкрофтом
Холмсом (компьютером, совершившим Лунную революцию в третьей параллели),
поставили себе задачу: нельзя ли преобразовать историю так, чтобы
американо-японская война 1941-1945 годов вообще не состоялась? И нельзя ли
в таком случае избежать постепенного разрушения планеты Земля, неизменного
следствия этой войны во всех известных параллелях времени?
Для решения этой задачи Корпусу требовались агенты, которых следовало
заслать в период до сорок первого года и в Японию, и в Штаты. Со Штатами
проблем не было: архивы Бундока изобиловали сведениями по американской
истории, языку и культуре двадцатого века; кроме того, многие обитатели
Терциуса ранее жили в Америке того периода: Лазарус Лонг, Морин Джонсон,
Джубал Харшо, Ричард Кэмпбелл, Хейзел Стоун, Зеб Картер, Хильда Мэй
Бэрроу, Дити Картер, Джейк Бэрроу - и прежде всего Анна, Неподкупная
Свидетельница. Анну, я знаю, послали - возможно, послали и кого-то из
других.
Однако обитатели Теллус Терциуса, знакомые с японским языком и
культурой двадцатого века, представляли большой дефицит. Были два человека
китайского происхождения. Донг Чжа и Марси Чой-Му, - внешне они походили
на японцев, но не знали ни их языка, ни культуры.
Я в японки не годилась - рыжие японки встречаются не чаще, чем мех на
рыбе, - зато умела говорить и писать по-японски, не в совершенстве, но как
изучавшая язык иностранка. Поэтому приняли компромиссное решение: я
отправлюсь в Японию как туристка - необыкновенная туристка, взявшая на
себя труд выучить язык, обычаи и историю Ниппона перед тем, как ехать
туда.
Турист, который не поленился всем этим заняться, всегда желанный
гость в той стране, куда он совершает путешествие, если к тому же
соблюдает местный этикет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121