Книга заканчивается рядом статей, дающих об-
щий очерк развития психики, анализ социально обус-
ловленных особенностей психологических процессов и
тех принципов, из которых должно исходить научно
обоснованное обучение ребенка.
Материалы, которые читатель найдет в предлагае-
мой книге, отражают не только широту диапазона ис-
следований и прогрессивность исходных позиций про-
фессора Брунера. Они отражают и ту большую роль,
которую их автор сыграл в развитии зарубежной пси-
хологии.
Дж. Брунер был одним из тех исследователей, ко-
торые противопоставили механистическим теориям аме-
риканского бихевиоризма, сводившего все формы психи-
ческой деятельности к тощим схемам <стимул - реак-
ция>, <совпадение - подкрепление>, новый подход,
развитый в англо-американской
(психологии познавательных процессов).
В центре этого нового подхода лежал всесторонний
анализ процессов отражения внешнего мира и той слож-
ной и активной перцептивной деятельности, которая
делает возможным выход за пределы непосредственной
информации и формирование сложнейших процессов
познавательной деятельности человека.
Нет сомнения в том, что книга профессора Дж.
Брунера будет с пользой прочитана широким кругом
советских читателей и укрепит связи советской пси-
хологии с прогрессивными зарубежными исследова-
телями.
А. Р. ДУРИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
В РУССКОМУ ИЗДАНИЮ
Мне очень приятно, что этот сборник статей будет издан
на русском языке и станет доступным моим советским
коллегам. Я испытываю чувство благодарности к
советским психологам, чьи работы в течение многих
лет помогали мне и вдохновляли меня. Позвольте мне
сказать несколько слов об этом долге благодарности,
Каждый психолог, который занимался в минувшую
четверть века познавательными процессами и их разви-
тием, должен признать то большое влияние, которое
оказали на него труды Льва Семеновича Выготского.
Его книга <Мышление и речь> была опубликована в
английском переводе в 1962 г., хотя английские чита-
тели имели возможность ознакомиться с его отдельны-
ми работами и раньше. Мне посчастливилось написать
предисловие к упомянутому выше тому его исследова-
ний. В то время я отметил; <Читатель найдет, что эпи-
граф к одной из его книг
как и вся его книга <Мышление и речь>, развивает ту
мысль, что, овладевая природой, мы овладеваем и самими
собой. Выготский продолжил эту цитату словами Бэко-
на:
tur> . To, чему научил меня Л, С. Выготский (хотя я
и сам делал попытки сформулировать близкое к этому
положение) было понимание характера тех психиче-
ских операций, зависящих от природы орудий и поня-
тий, совместная работа которых обеспечивает успех
деятельности, как и тот факт, что орудия и понятия
являются частью той культуры, которая дает возмож-
ность проявиться способностям человека. В этом смыс-
ле психическая жизнь человека определяется извне в
той же мере, как и изнутри. Именно Выготский позво-
лил мне понять с наибольшей ясностью, что психиче-
ская жизнь и ее развитие зависят от взаимодействия со-
циальных и биологических факторов.
J- <Ни голая рука ни разум сами по себе не стоят
многого, совершенство достигается с помощью инстру-
ментов и приспособлений> (лат.).
Эта мысль Выготского вызвала у меня большой ин-
терес к проблемам обучения, который впервые возник
у меня, когда я познакомился с анализом Выготского
взаимоотношения <житейских> и <научных> понятий.
Ведь именно посредством усвоения <научных понятий>
обучение обеспечивает человека теми средствами, кото-
рые позволяют ему постичь законы природы, остающие-
ся без них недоступными для непосредственного вос-
приятия. Система евклидовой геометрии, как и микро-
скоп, являются такими средствами, позволяющими нам
проникнуть за пределы непосредственной информации
и отразить мир в новых связях и отношениях. И если
мы даже иногда как бы заново открываем некоторые
системы мыслей и средств, большую часть из них мы
получаем от той культуры, в которой мы рождаемся.
Возможно, что прототипом всех этих средств является
язык, потому что ведь именно он позволяет нам усво-
ить новую форму представлений о мире, организовать
их в известную систему, а там, где нужно, и перестро-
ить эти представления.
В моих последних работах об усвоении языка я осо-
бое внимание уделил тому, каким образом использу-
ется язык для координации действий ребенка; я обра-
тился к анализу того, как ребенок овладевает грамма-
тикой, отражающей основные отношения между такими
понятиями, как субъект действия, действие, объект
действия и т.д. Со временем те возможности, которые
присущи языку, позволяют не только отражать и фор-
мулировать текущие действия ребенка, но и предвос-
хищать возможные действия и направлять их. Именно
в этом смысле язык позволяет нам выйти за пределы
непосредственной информации, содержащейся в дохо-
дящих до нас стимулах, и делает возможным отнесение
их к определенным категориям и организацию опыта в но-
вые системы, которые и обеспечивают эффективное уп-
равление действиями. Эти рассуждения, по-видимому,
близки к идеям, сформулированным И. П. Павловым
в последние годы его жизни относительно второй сиг-
нальной системы, определяемой влиянием языка и
других символических систем.
На эти положения впервые обратил наше внимание
А. Р. Лурия и другие советские коллеги. Я вспоминаю
о тех дискуссиях, которые я имел с советскими психо-
10
логами в Монреале во время Международного психоло-
гического конгресса; в них участвовал и Уильдер Пеи-
филд. В течение долгих часов мы говорили о новых
работах, посвященных овладению языком и афазии, о
нервных моделях сохранения информации, о законо-
мерностях окружающего мира и о том, как язык делает
возможным возникновение новых форм ориентации в
действительности, о том регулирующем влиянии, кото-
рое оказывает речь на психическое развитие. В те дни
нас было мало - всего лишь небольшая группа психо-
логов в США и Англии, которые пытались проложить
новые пути к пониманию познавательных процессов;
в эту группу входили Джордж Миллер, Карл Прибрам,
Ганс Лукас Тёйбер и Оливер Зангвилл. Первые наши
встречи, относящиеся к 50-м годам, привели нас к
сближению с прочной традицией в исследовании позна-
вательных процессов, сложившейся в советской психо-
логической науке и вдохновившей всех нас на новые
исследования. Пожалуй, наибольшее влияние оказали
на меня четыре исследователя: Э. Толмен в США,
Ж. Пиаже в Швейцарии, Ф. Бартлетт в Англии и
Л. С. Выготский в СССР.
У нашей <группы> исследователей было много
возможностей обновить первые контакты и продол-
жить дискуссии - во время наших поездок в Совет-
ский Союз и во время поездок советских психологов в
США, Англию, на международных конгрессах в Ва-
шингтоне, Брюсселе, Москве и Лондоне. Работы таких
исследователей, как А. Н. Леонтьев, Е. Н. Соколов,
А. Л. Ярбус, А. В. Запорожец, О. К. Тихомиров,
В. П. Зинченко, стали известными нам сначала по рас-
сказам и письмам А. Р. Лурия, а затем при знакомстве
с английскими переводами этих исследований (теперь
это знакомство может осуществляться и непосредствен-
но - ведь многие психологи, говорящие на англий-
ском языке, ныне уже читают по-русски).
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119