ему казалось, что он
куда-то летит и его окружает безвременье... Девушка опустила глаза,
давая возможность Роберту освободиться из их плена. Роберт посте-
пенно пришел в себя - и теперь уже всматривался в лицо незнаком-
ки; его поразила белизна его кожи. Белизну лица еще больше оттеня-
ли роскошные темно-каштановые волосы незнакомки, уложенные в
модельную прическу. Не меньшее внимание Роберта привлек золотой
медальон гостьи: это было массивное дерево - широкий ствол был
исписан странными знаками; левая часть кроны была усыпана листь-
ям и из фиолетовых камешков; а правая часть кроны представляла со-
бой голые фиолетовые ветви без единого листочка...
- Ваше имя - для меня не тайна, - произнесла девушка, и ее
голос отвлек Роберта от размышлений, - думаю, что настало время
для того, чтобы вы узнали мое имя. Итак, меня зовут Аола... на этом и
остановимся, большего вам знать пока не надо... всему свое время.
Роберт опустился на колено перед креслом, в котором сидела Аола,
и поцеловал ее руку. Пальчики девушки были прохладными, и Роберт
инстинктивно спрятал руку Аолы в своих ладонях, чтобы отдать ей
часть своего тепла. Девушка высвободила свою руку из ладоней Ро-
берта, чем повергла его в смущение. Роберт предложил гостье сесть
поближе к камину, на что Аола только улыбнулась и отрицательно по-
качала головой...
Роберт подошел к окну и, взяв листы белой бумаги, стал делать
наброски. Но очень скоро понял, как именно он хочет написать порт-
рет; он подошел к заготовленному холсту, который был прекрасно ос-
вещен лунным светом, и принялся за работу...
Портрет получился на удивление быстро. Уже на третью ночь его
можно было закончить, но Роберту хотелось продлить визиты Аолы,
и он растянул написание портрета на неделю; однако наступил мо-
мент, когда любой лишний мазок на холсте мог испортить портрет.
Работа была окончена. Роберт всматривался в лицо на портрете и
видел бездонные глаза Аолы, белизну ее кожи, темно-каштановые
волосы и звездно-фиолетовое платье, украшенное причудливым
медальоном в виде двуликого дерева. Роберт перевел взгляд на Аолу,
уютно расположившуюся в кресле у камина, и только сейчас за-
метил, что ее лицо на портрете таит в себе лунную печаль, тогда как
на лице оригинала застыла мягкая усмешка величия, необъяснимой
тайны...
Аола поднялась из кресла, и Роберт повернул портрет к окну так,
чтобы он был освещен всей силой лунного цвета. Аола подошла к
портрету, и через мгновенье Роберт увидел, как лунная печаль про-
зрачной тенью легла на лицо Аолы и от этого ее сходство с портретом
стало идеальным...
Аола посмотрела на Роберта благодарным взглядом и тихо, с ка-
кой-то необъяснимой грустью, произнесла:
- Роберт, вы увидели то, что другие, те, к кому я приходила до вас,
не заметили. Поэтому сейчас я отпускаю вас - своим творчеством вы
еще на многое сумеете открыть людям глаза и доказать, что тайна есть
даже в самых привычных вещах. - Аола, мягко улыбнувшись, взгля-
нула на Роберта, и опять он утонул в ее бездонных глазах, даже не пы-
таясь спастись. Аола опустила глаза, чтобы дать Роберту прийти в себя,
и стала перед зеркалом укладывать волосы под шляпку... Теперь ши-
рокие поля шляпки скрывали в своей тени глаза Аолы и Роберт мог
смотреть на нее не отрываясь.
- Мне пора, - Аола сделала шаг от окна в сторону выхода, но Ро-
берт поймал ее руки и прижал их к своей груди.
- Не уходите... или возьмите меня с собой, - с отчаянием в голо-
се попросил Роберт.
- Ещё не время, Роберт... это сейчас я отпускаю вас, но наша
встреча - поверьте мне - неизбежна. А теперь мне действительно по-
pa. - И поскольку Роберт не выпускал ее рук, Аола стада исчезать пря-
мо у него на глазах, растворяясь в лунном свете... Еще мгновенье - и
Роберт стоял в комнате один. Все, что ему осталось на память о таин-
ственной гостье, - это портрет, выполненный в лунно-фиолетовых
тонах.
Роберт чувствовал себя потерянным, разбитым; он опустился на
колени перед креслом, в котором сидела Аола, и так просидел до утра,
а утром уже не знал, уснул ли он или потерял сознание...
Весь следующий день Роберт не находил себе места, а когда насту-
пила ночь и взошла луна, ему хотелось, в буквальном смысле, выть от
тоски. Роберт сел поближе к окну и в лунном свете принялся писать
миниатюрный портрет Аолы (по памяти), чтобы потом поместить его
в свой медальон и никогда с ним не расставаться.
Большой портрет Аолы Роберт повесил на стене спальной ком-
наты, напротив кровати, и теперь каждую ночь засыпал, глядя на
него...
Время уходило - оставалась только печаль. От веселого нрава Ро-
берта не осталось и следа, что очень беспокоило его друга - Эдвуда.
Чтобы хоть немного развеселить Роберта, Эдвуд устроил костюмиро-
ван ныйбял в своем замке в честь своего друга. Надо сказать, что замок
принадлежал семье Эда уже не одно столетие и все его предки были
королевских кровей - хотя Эда это абсолютно не волновало. Что его
действительно волновало, так это состояние Роберта.
И Эду удалое ь-таки развеселить друга: они ввалились на вечерин-
ку в костюмах Дракулы. Это развеселило гостей - на одной вечеринке
сразу два Дракулы. Они <пугали> гостей и <похищали> девушек, что-
бы потанцевать. Так на несколько часов Эду удалось вернуть Роберту
ею веселый нрав.
Устав от шума, Роберт вышел из большого зала, где бал был в са-
мом разгаре, и стал прогуливаться по безлюдным коридорам, с про-
фессиональным любопытством рассматривая старинные портреты
многочисленных предков Эда. Коридоры были хорошо освещены све-
том огромных люстр.
Тут Роберт заметил, что угол одного из коридоров замка был за-
темнен и только лунные лучи пробивались в этот угол через узкое око-
шечко. Роберт направился в этот угол и через мгновение уже всматри-
вался в портрет, висящий в затемнении...
Вдруг ноги Роберта стали словно ватными - он не мог сдвинуться
с места. С портрета на него смотрели бездонные глаза Аолы... Да, это
были ее глаза; ее лицо цвета белой л ил и и; ее волосы - воттолько оде-
та она была как средневековая принцесса, но ее платье украшал все
тот же медальон с двуликим деревом.
Портрет был выполнен также в лунно-фиолетовых тонах, воттоль-
ко на лице Аолы -средневековой принцессы, не было и тени лунной
печали; на ее губах была мягкая усмешка величия, печать непостижи-
мой тайны. Роберт открыл свой медальон, чтобы еще раз убедиться в
этом различии.
Сердце билось в груди, словно пойманная птица. Роберт не удер-
жался и позвал Эда, чтобы расспросить его о том, кто писал портрет
средневековой принцессы и когда.
Эд сказал, что <понятия не имеет, кто намарал эту картинку> и,
присвистнув, покосился на Роберта, показывая взглядом, что одобряет
его вкус.
- Девушка и впрямь прекрасна, бледновата несколько, но это ей
даже идет, - сказал Эд. - Пожалуй, это самый красивый портрет в
этом замке. И почему только его повесили в самом дальнем и тем-
ном углу? Чудно! Знаешь, Роб, если хочешь узнать что-то о моих пред-
ках - спроси старого зануду дворецкого. Не поверишь: этот допотоп-
ный Бэннистер знает всю фамильную летопись моей семьи наизусть...
А я к гостям, нехорошо оставлять их одних. - Эд думал, что Роберт
интересуется портретами из профессионального любопытства, и по-
этому спокойно отправился веселиться дальше, по дороге сказав ста-
ричку дворецкому Бэннистеру, что Роберт хочет поговорить с ним о
семейных портретах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
куда-то летит и его окружает безвременье... Девушка опустила глаза,
давая возможность Роберту освободиться из их плена. Роберт посте-
пенно пришел в себя - и теперь уже всматривался в лицо незнаком-
ки; его поразила белизна его кожи. Белизну лица еще больше оттеня-
ли роскошные темно-каштановые волосы незнакомки, уложенные в
модельную прическу. Не меньшее внимание Роберта привлек золотой
медальон гостьи: это было массивное дерево - широкий ствол был
исписан странными знаками; левая часть кроны была усыпана листь-
ям и из фиолетовых камешков; а правая часть кроны представляла со-
бой голые фиолетовые ветви без единого листочка...
- Ваше имя - для меня не тайна, - произнесла девушка, и ее
голос отвлек Роберта от размышлений, - думаю, что настало время
для того, чтобы вы узнали мое имя. Итак, меня зовут Аола... на этом и
остановимся, большего вам знать пока не надо... всему свое время.
Роберт опустился на колено перед креслом, в котором сидела Аола,
и поцеловал ее руку. Пальчики девушки были прохладными, и Роберт
инстинктивно спрятал руку Аолы в своих ладонях, чтобы отдать ей
часть своего тепла. Девушка высвободила свою руку из ладоней Ро-
берта, чем повергла его в смущение. Роберт предложил гостье сесть
поближе к камину, на что Аола только улыбнулась и отрицательно по-
качала головой...
Роберт подошел к окну и, взяв листы белой бумаги, стал делать
наброски. Но очень скоро понял, как именно он хочет написать порт-
рет; он подошел к заготовленному холсту, который был прекрасно ос-
вещен лунным светом, и принялся за работу...
Портрет получился на удивление быстро. Уже на третью ночь его
можно было закончить, но Роберту хотелось продлить визиты Аолы,
и он растянул написание портрета на неделю; однако наступил мо-
мент, когда любой лишний мазок на холсте мог испортить портрет.
Работа была окончена. Роберт всматривался в лицо на портрете и
видел бездонные глаза Аолы, белизну ее кожи, темно-каштановые
волосы и звездно-фиолетовое платье, украшенное причудливым
медальоном в виде двуликого дерева. Роберт перевел взгляд на Аолу,
уютно расположившуюся в кресле у камина, и только сейчас за-
метил, что ее лицо на портрете таит в себе лунную печаль, тогда как
на лице оригинала застыла мягкая усмешка величия, необъяснимой
тайны...
Аола поднялась из кресла, и Роберт повернул портрет к окну так,
чтобы он был освещен всей силой лунного цвета. Аола подошла к
портрету, и через мгновенье Роберт увидел, как лунная печаль про-
зрачной тенью легла на лицо Аолы и от этого ее сходство с портретом
стало идеальным...
Аола посмотрела на Роберта благодарным взглядом и тихо, с ка-
кой-то необъяснимой грустью, произнесла:
- Роберт, вы увидели то, что другие, те, к кому я приходила до вас,
не заметили. Поэтому сейчас я отпускаю вас - своим творчеством вы
еще на многое сумеете открыть людям глаза и доказать, что тайна есть
даже в самых привычных вещах. - Аола, мягко улыбнувшись, взгля-
нула на Роберта, и опять он утонул в ее бездонных глазах, даже не пы-
таясь спастись. Аола опустила глаза, чтобы дать Роберту прийти в себя,
и стала перед зеркалом укладывать волосы под шляпку... Теперь ши-
рокие поля шляпки скрывали в своей тени глаза Аолы и Роберт мог
смотреть на нее не отрываясь.
- Мне пора, - Аола сделала шаг от окна в сторону выхода, но Ро-
берт поймал ее руки и прижал их к своей груди.
- Не уходите... или возьмите меня с собой, - с отчаянием в голо-
се попросил Роберт.
- Ещё не время, Роберт... это сейчас я отпускаю вас, но наша
встреча - поверьте мне - неизбежна. А теперь мне действительно по-
pa. - И поскольку Роберт не выпускал ее рук, Аола стада исчезать пря-
мо у него на глазах, растворяясь в лунном свете... Еще мгновенье - и
Роберт стоял в комнате один. Все, что ему осталось на память о таин-
ственной гостье, - это портрет, выполненный в лунно-фиолетовых
тонах.
Роберт чувствовал себя потерянным, разбитым; он опустился на
колени перед креслом, в котором сидела Аола, и так просидел до утра,
а утром уже не знал, уснул ли он или потерял сознание...
Весь следующий день Роберт не находил себе места, а когда насту-
пила ночь и взошла луна, ему хотелось, в буквальном смысле, выть от
тоски. Роберт сел поближе к окну и в лунном свете принялся писать
миниатюрный портрет Аолы (по памяти), чтобы потом поместить его
в свой медальон и никогда с ним не расставаться.
Большой портрет Аолы Роберт повесил на стене спальной ком-
наты, напротив кровати, и теперь каждую ночь засыпал, глядя на
него...
Время уходило - оставалась только печаль. От веселого нрава Ро-
берта не осталось и следа, что очень беспокоило его друга - Эдвуда.
Чтобы хоть немного развеселить Роберта, Эдвуд устроил костюмиро-
ван ныйбял в своем замке в честь своего друга. Надо сказать, что замок
принадлежал семье Эда уже не одно столетие и все его предки были
королевских кровей - хотя Эда это абсолютно не волновало. Что его
действительно волновало, так это состояние Роберта.
И Эду удалое ь-таки развеселить друга: они ввалились на вечерин-
ку в костюмах Дракулы. Это развеселило гостей - на одной вечеринке
сразу два Дракулы. Они <пугали> гостей и <похищали> девушек, что-
бы потанцевать. Так на несколько часов Эду удалось вернуть Роберту
ею веселый нрав.
Устав от шума, Роберт вышел из большого зала, где бал был в са-
мом разгаре, и стал прогуливаться по безлюдным коридорам, с про-
фессиональным любопытством рассматривая старинные портреты
многочисленных предков Эда. Коридоры были хорошо освещены све-
том огромных люстр.
Тут Роберт заметил, что угол одного из коридоров замка был за-
темнен и только лунные лучи пробивались в этот угол через узкое око-
шечко. Роберт направился в этот угол и через мгновение уже всматри-
вался в портрет, висящий в затемнении...
Вдруг ноги Роберта стали словно ватными - он не мог сдвинуться
с места. С портрета на него смотрели бездонные глаза Аолы... Да, это
были ее глаза; ее лицо цвета белой л ил и и; ее волосы - воттолько оде-
та она была как средневековая принцесса, но ее платье украшал все
тот же медальон с двуликим деревом.
Портрет был выполнен также в лунно-фиолетовых тонах, воттоль-
ко на лице Аолы -средневековой принцессы, не было и тени лунной
печали; на ее губах была мягкая усмешка величия, печать непостижи-
мой тайны. Роберт открыл свой медальон, чтобы еще раз убедиться в
этом различии.
Сердце билось в груди, словно пойманная птица. Роберт не удер-
жался и позвал Эда, чтобы расспросить его о том, кто писал портрет
средневековой принцессы и когда.
Эд сказал, что <понятия не имеет, кто намарал эту картинку> и,
присвистнув, покосился на Роберта, показывая взглядом, что одобряет
его вкус.
- Девушка и впрямь прекрасна, бледновата несколько, но это ей
даже идет, - сказал Эд. - Пожалуй, это самый красивый портрет в
этом замке. И почему только его повесили в самом дальнем и тем-
ном углу? Чудно! Знаешь, Роб, если хочешь узнать что-то о моих пред-
ках - спроси старого зануду дворецкого. Не поверишь: этот допотоп-
ный Бэннистер знает всю фамильную летопись моей семьи наизусть...
А я к гостям, нехорошо оставлять их одних. - Эд думал, что Роберт
интересуется портретами из профессионального любопытства, и по-
этому спокойно отправился веселиться дальше, по дороге сказав ста-
ричку дворецкому Бэннистеру, что Роберт хочет поговорить с ним о
семейных портретах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75