Только песок холодный под ногами. И ветер холодный. И небо над головой тоже холодное, серое... И море до горизонта мглой подернуто. Холодное и серое. И лес невдалеке - редкие такие деревья. Без листьев. Словно мертвые...
Там Наставник остановил машину, открыл дверцу и приказал: “Иди туда, в лес... Там сам все поймешь...”
И Шега побрел к лесу. Побрел, ежась от холодного ветра, утопая по щиколотку в ледяном песке, к теряющимся в сумраке угрюмого рассвета черным деревьям.
Николай поежился, словно тот ветер из зыбкого мира снов мальчика добрался до него здесь и пробился под плотное сукно бушлата.
- Вроде ничего страшного, мэм, малец и не рассказывал. Но... Каждый раз как вспомню, как он сидит, коленки ладонями обхватив... Весь из себя тоненький такой, напряженный, а глаза - большие, и слезы в них стоят... Сам глядит на огонь - и словно не видит его... Словно зверек маленький перед змеей... Ну я его и спросил - что было с ним там, в лесочке этом? А он молчит и только на огонь смотрит... А потом отвечает - рассеянно так: “Я там заблудился. И остался там. Навсегда”. Я, помню, переспросил тогда: “Как это - навсегда? Хочешь сказать - на всю жизнь?”
Он глянул на Марику, словно ища у нее поддержки.
- Понимаете, я тогда подумал, что малец немного того... Умом тронулся после всего, что с ним в Приюте том сотворили. Должно быть, Шега это понял. Но взгляда от огня все оторвать никак не мог. Только повторил: “Навсегда”. И я, знаете, так и не смог понять - возражает он мне или со мною соглашается... “Ты же, - говорю, - сейчас со мною здесь, у костерка сидишь. Живой и невредимый. Значит, выбрался ты оттуда, из леса того. В нем не остался...” А он на меня посмотрел как-то странно и кивнул: знаете, мэм, так вот, как мы иногда детишкам неразумным киваем. Когда о чем-то таком толкуем, чего им, малолеткам, вовек не понять... И сказал: “Это... совсем другое...” Потом помолчал еще немного и добавил: “Мне и сейчас еще он снится - этот лес... Будто я все брожу и брожу там с тем парнем, которого там встретил... И все говорю и говорю с ним...”
Чудин нахохлился в своем кресле и озадаченно поскреб бороду.
- Я, помнится, даже опешил, - продолжал он. “С каким, - говорю, - парнем?” Малец помолчал, подумал-подумал и говорит: “Он еще раньше меня туда забрел. Давно... И я хотел... Мне надо было его оттуда увести... Но... Он тоже - все еще там, в том лесу...”
Николай потер лоб и искоса глянул на Марику.
- Я даже не знаю, мэм, зачем я вам так все это расписываю. Потому что зыбко это все. Кажимость одна...
- Не беспокойтесь, господин Чудин, - успокоила его Видящая След. - Здесь все - тоже зыбко. Нам с вами придется иметь дело с вещами... с вещами весьма двусмысленными. Продолжайте. И будьте уверены в себе.
Николай снова потер лоб и откашлялся.
- Словом, страх мальцом овладел. И перед Наставником своим, и перед теми делами, что в Приюте том творились. И он в бега подался. А что для пацана двенадцати годков от роду означает в бегах жить, да ещев Транзитной фактории, будь она неладна? Это, мэм, означает, что попадает он прямехонько в лапы к Гарри-Овечке. А то и к кому похуже. Это еще очень повезло ему, что я его перехватил...
Николай тяжело вздохнул.
- Ну вот так мы и действовали. Таким вот путем... По моему, одним словом, плану... Было у меня на примете несколько людишек, которых от лишних денежек можно было избавить - без шума и пыли. Все такого сорта пройдохи, что в полицию им как бы и не с руки обращаться. И все бы так и вышло - самым наилучшим образом. Если бы не прокололся я по-глупому. Бес меня попутал тот чертов “форд” угонять...
***
Угон автомобиля не был целью задуманной Затейником операции. Просто ему на часок-другой потребовалось транспортное средство для доставки небольшого переносного сейфа в такое место, где Шега без помех смог бы поработать с его замками. Брать мальчонку с собой на дело - во взломанный относительно простыми приемами офис, откуда он собирался позаимствовать тот тяжеленный железный ящик, - Николай не стал. Рисковать мальчишкой не стоило.
Самым досадным было то, что забрать из уже “готового” офиса свою добычу он так и не успел. Копы остановили его на полпути. Дурацкий, не поставленный на сигнализацию “форд” числился, оказывается, в розыске. Брошен он был кем-то из местных налетчиков - при бегстве после попытки ограбления инкассаторской “тачки”. Причем брошен в такой спешке, что на полу - за спинкой сиденья водителя, куда Чудин заглянуть еще не удосужился, - остался валяться вполне боеспособный ствол с бронебойными патронами в магазине.
Кому другому при сложившихся обстоятельствах удалось бы отмазаться, но на Затейника у Фемиды вырос преогромный зуб. Тем более что по принятым в Транзитной фактории правилам Фемиду здесь представлял суд того Мира, гражданином которого являлся преступник. А после того как прибывший из Колонии Святой Анны прокурор узрел на скамье подсудимых своего старого знакомого, судьба Затейника определилась довольно печальным образом. Он, впрочем, к самому факту предстоящей отсидки отнесся философски.
***
- Ну, в общем, конечно, мэм, - продолжал Николай свой рассказ, - срок мотать - это рам не пирожки лепить. Но не скажу, чтобы мне на Фронтире так уж и в тягость все было. Тем более что и срок, если разобраться, пустяковый вышел, и режим был с послаблениями. Однако пришлось мне оттуда в бега податься. С Фронтира бежать - это само по себе дело не из легких. А если у тебя до конца срока счет уже, почитай, на недели пошел, так это полным дурнем надо быть, чтобы побег удумать...
Николай махнул рукой и досадливо крякнул.
- К тому времени я, считайте, уже на положении вольнопоселенца на Фронтире обретался. Тоже не сахар, но не сравнить с теми, кого за “колючкой” держали. Так что мне только из-за Шеги в тех краях и не жилось. Душа за мальчишку ныла. Один он остался - без моего глазу... Нет, не то чтобы я уж совсем-напрочь такого расклада не предвидел. Кое-что я на всякий пожарный случай подготовил. Денежки кое-какие в надежных местах для него оставил. Заранее объяснил - куда деваться, коли со мной что приключится. И к кому идти... Но все это, сами понимаете, не дело. Так что за него вина на мне лежит. Вот и не было мне покоя - все пытался ему хоть пару слов переслать и от него хоть какую весточку получить. Ну и пару раз удавалось такое - пересылали мне о Шеге новости. От того человечка, что я за ним присматривать оставил. А в самом конце вдруг - раз и нате! Как снег на голову - и сам этот человечек на Фронтир приспел!
Гневно выкатив глаза, Николай треснул себя пудовым кулаком по колену.
- Был такой - Пауль Паульсен. Старый мой знакомый. Еще на Святой Анне мы с ним скорешились. Вот ему-то я Шегу и оставил. А он сам на Фронтир загремел! Явился не запылился. И такую мне, сволочь, историю поведал, что я, мэм, чуть на стенку от бешенства не полез!
Тут Николай снова смолк, прикусив губу и уставившись в пространство перед собой. Марика и Травница деликатно выжидали, пока Пришлый справится со своими эмоциями.
- Кличка у него была “Тетушка Полли”. Или просто “Полли”. Один только Шега его “дядей Полли” называл. Лысый такой мужик, солидный. И сам он на дело обычно не ходил. И правильно делал - не его профиль. Только завалил бы все. Но что спрятать получше да загнать подороже - тут у него татант был ого-го какой. И держали его все - и я тоже - за человека порядочного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Там Наставник остановил машину, открыл дверцу и приказал: “Иди туда, в лес... Там сам все поймешь...”
И Шега побрел к лесу. Побрел, ежась от холодного ветра, утопая по щиколотку в ледяном песке, к теряющимся в сумраке угрюмого рассвета черным деревьям.
Николай поежился, словно тот ветер из зыбкого мира снов мальчика добрался до него здесь и пробился под плотное сукно бушлата.
- Вроде ничего страшного, мэм, малец и не рассказывал. Но... Каждый раз как вспомню, как он сидит, коленки ладонями обхватив... Весь из себя тоненький такой, напряженный, а глаза - большие, и слезы в них стоят... Сам глядит на огонь - и словно не видит его... Словно зверек маленький перед змеей... Ну я его и спросил - что было с ним там, в лесочке этом? А он молчит и только на огонь смотрит... А потом отвечает - рассеянно так: “Я там заблудился. И остался там. Навсегда”. Я, помню, переспросил тогда: “Как это - навсегда? Хочешь сказать - на всю жизнь?”
Он глянул на Марику, словно ища у нее поддержки.
- Понимаете, я тогда подумал, что малец немного того... Умом тронулся после всего, что с ним в Приюте том сотворили. Должно быть, Шега это понял. Но взгляда от огня все оторвать никак не мог. Только повторил: “Навсегда”. И я, знаете, так и не смог понять - возражает он мне или со мною соглашается... “Ты же, - говорю, - сейчас со мною здесь, у костерка сидишь. Живой и невредимый. Значит, выбрался ты оттуда, из леса того. В нем не остался...” А он на меня посмотрел как-то странно и кивнул: знаете, мэм, так вот, как мы иногда детишкам неразумным киваем. Когда о чем-то таком толкуем, чего им, малолеткам, вовек не понять... И сказал: “Это... совсем другое...” Потом помолчал еще немного и добавил: “Мне и сейчас еще он снится - этот лес... Будто я все брожу и брожу там с тем парнем, которого там встретил... И все говорю и говорю с ним...”
Чудин нахохлился в своем кресле и озадаченно поскреб бороду.
- Я, помнится, даже опешил, - продолжал он. “С каким, - говорю, - парнем?” Малец помолчал, подумал-подумал и говорит: “Он еще раньше меня туда забрел. Давно... И я хотел... Мне надо было его оттуда увести... Но... Он тоже - все еще там, в том лесу...”
Николай потер лоб и искоса глянул на Марику.
- Я даже не знаю, мэм, зачем я вам так все это расписываю. Потому что зыбко это все. Кажимость одна...
- Не беспокойтесь, господин Чудин, - успокоила его Видящая След. - Здесь все - тоже зыбко. Нам с вами придется иметь дело с вещами... с вещами весьма двусмысленными. Продолжайте. И будьте уверены в себе.
Николай снова потер лоб и откашлялся.
- Словом, страх мальцом овладел. И перед Наставником своим, и перед теми делами, что в Приюте том творились. И он в бега подался. А что для пацана двенадцати годков от роду означает в бегах жить, да ещев Транзитной фактории, будь она неладна? Это, мэм, означает, что попадает он прямехонько в лапы к Гарри-Овечке. А то и к кому похуже. Это еще очень повезло ему, что я его перехватил...
Николай тяжело вздохнул.
- Ну вот так мы и действовали. Таким вот путем... По моему, одним словом, плану... Было у меня на примете несколько людишек, которых от лишних денежек можно было избавить - без шума и пыли. Все такого сорта пройдохи, что в полицию им как бы и не с руки обращаться. И все бы так и вышло - самым наилучшим образом. Если бы не прокололся я по-глупому. Бес меня попутал тот чертов “форд” угонять...
***
Угон автомобиля не был целью задуманной Затейником операции. Просто ему на часок-другой потребовалось транспортное средство для доставки небольшого переносного сейфа в такое место, где Шега без помех смог бы поработать с его замками. Брать мальчонку с собой на дело - во взломанный относительно простыми приемами офис, откуда он собирался позаимствовать тот тяжеленный железный ящик, - Николай не стал. Рисковать мальчишкой не стоило.
Самым досадным было то, что забрать из уже “готового” офиса свою добычу он так и не успел. Копы остановили его на полпути. Дурацкий, не поставленный на сигнализацию “форд” числился, оказывается, в розыске. Брошен он был кем-то из местных налетчиков - при бегстве после попытки ограбления инкассаторской “тачки”. Причем брошен в такой спешке, что на полу - за спинкой сиденья водителя, куда Чудин заглянуть еще не удосужился, - остался валяться вполне боеспособный ствол с бронебойными патронами в магазине.
Кому другому при сложившихся обстоятельствах удалось бы отмазаться, но на Затейника у Фемиды вырос преогромный зуб. Тем более что по принятым в Транзитной фактории правилам Фемиду здесь представлял суд того Мира, гражданином которого являлся преступник. А после того как прибывший из Колонии Святой Анны прокурор узрел на скамье подсудимых своего старого знакомого, судьба Затейника определилась довольно печальным образом. Он, впрочем, к самому факту предстоящей отсидки отнесся философски.
***
- Ну, в общем, конечно, мэм, - продолжал Николай свой рассказ, - срок мотать - это рам не пирожки лепить. Но не скажу, чтобы мне на Фронтире так уж и в тягость все было. Тем более что и срок, если разобраться, пустяковый вышел, и режим был с послаблениями. Однако пришлось мне оттуда в бега податься. С Фронтира бежать - это само по себе дело не из легких. А если у тебя до конца срока счет уже, почитай, на недели пошел, так это полным дурнем надо быть, чтобы побег удумать...
Николай махнул рукой и досадливо крякнул.
- К тому времени я, считайте, уже на положении вольнопоселенца на Фронтире обретался. Тоже не сахар, но не сравнить с теми, кого за “колючкой” держали. Так что мне только из-за Шеги в тех краях и не жилось. Душа за мальчишку ныла. Один он остался - без моего глазу... Нет, не то чтобы я уж совсем-напрочь такого расклада не предвидел. Кое-что я на всякий пожарный случай подготовил. Денежки кое-какие в надежных местах для него оставил. Заранее объяснил - куда деваться, коли со мной что приключится. И к кому идти... Но все это, сами понимаете, не дело. Так что за него вина на мне лежит. Вот и не было мне покоя - все пытался ему хоть пару слов переслать и от него хоть какую весточку получить. Ну и пару раз удавалось такое - пересылали мне о Шеге новости. От того человечка, что я за ним присматривать оставил. А в самом конце вдруг - раз и нате! Как снег на голову - и сам этот человечек на Фронтир приспел!
Гневно выкатив глаза, Николай треснул себя пудовым кулаком по колену.
- Был такой - Пауль Паульсен. Старый мой знакомый. Еще на Святой Анне мы с ним скорешились. Вот ему-то я Шегу и оставил. А он сам на Фронтир загремел! Явился не запылился. И такую мне, сволочь, историю поведал, что я, мэм, чуть на стенку от бешенства не полез!
Тут Николай снова смолк, прикусив губу и уставившись в пространство перед собой. Марика и Травница деликатно выжидали, пока Пришлый справится со своими эмоциями.
- Кличка у него была “Тетушка Полли”. Или просто “Полли”. Один только Шега его “дядей Полли” называл. Лысый такой мужик, солидный. И сам он на дело обычно не ходил. И правильно делал - не его профиль. Только завалил бы все. Но что спрятать получше да загнать подороже - тут у него татант был ого-го какой. И держали его все - и я тоже - за человека порядочного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130