— Да, сэр. Я думаю, что они никогда не были в море, эти новые владельцы.
— Конечно, не были, а то бы они разобрались, что к чему. Скорее всего, случайные люди. — Наступила пауза. — Вы, конечно, можете отказаться оставаться тут в одиночестве, и тогда я останусь с вами. Во всяком случае, я вас поддержу.
— Боюсь, что тогда меня выгонят.
— Верно, я этого не учел. Ну что ж, удачи.
— Благодарю вас, сэр.
Третья группа моряков спустилась в шлюпку. Первый офицер уже висел на верхней ступеньке, ожидая капитана, который продолжал бормотать о случайной публике, спускаясь вслед за помощником вдоль борта.
Внимание Тюрина теперь обратилось к Коху, который считал, что остался единственным обитателем судна. Механик, проводив взглядом шлюпку, которая подваливала к «Джил Гамильтону», по трапу поднялся на мостик.
Тюрин вслух выругался. Он надеялся, что Кох спустится в машинное отделение, и тогда он проберется в кладовую и свяжется по рации с «Карлой». Он наблюдал за мостиком, видя, как лицо Коха то и дело мелькает в его иллюминаторах. Если Кох будет торчать там, Тюрину придется ждать до темноты, прежде чем он сможет связаться с Ростовым.
Похоже, его ждет нелегкое испытание, если Кох предполагает весь день оставаться на мостике.
Тюрин приготовился к долгому ожиданию.

Когда «Наблус» оказался в той точке южнее острова, где Хассан предполагал встречу с «Копарелли», в поле зрения не было ни одного судна.
Они стали циркулировать расширяющимися кругами, и Хассан неустанно рассматривал в бинокль пустой горизонт.
— Ты ошибся, — сказал Махмуд.
— Не обязательно. — Хассан решил, что будет говорить спокойно и убедительно, без ноток паники в голосе. — Это самая первая точка, в которой мы можем встретиться. «Копарелли», может, идет и не на предельной скорости. Для того есть куча причин.
— Какие, например?
Махмуд тоже нервничает, заметил Хассан. На борту судна он уже не контролирует все и вся, только Хассан может принимать решения.
— Мы двинемся на юго-запад, наперерез предполагаемому курсу «Копарелли». Рано или поздно мы должны столкнуться с ним.
— Отдай приказ капитану. — Махмуд спустился вниз к своей команде, оставив Хассана на мостике вместе с капитаном.
Махмуд кипел от непонятного чувства гнева, причиной которого явилось напряжение. Как и его команда, отметил Хассан. Они предполагали, что к полудню уже вступят в бой, а теперь им приходится ждать, слоняясь по кубрикам и коридорам; чистя оружие, играя в карты и бахвалясь прошлыми подвигами. Они были готовы разить врагов в схватке, но единственное, что им пока остается — играть в опасные игры с метанием ножей, чтобы демонстрировать отвагу перед своими друзьями. Один из федаинов сцепился с двумя моряками, которые якобы нанесли ему оскорбление, и, прежде чем их успели растащить, порезал их осколками разбитой бутылки. И теперь команда старалась держаться подальше от федаинов.
Хассан попытался представить себе, мог бы он управляться с ними, будь он на месте Махмуда. Ему это уже приходило в голову. Махмуд по-прежнему был командиром, но самая важная доля работы выпала на него, Хассана: он обнаружил Дикштейна, проник в его планы, придумал, как захватить судно, и определил местонахождение «Штромберга». Он начал прикидывать, какое положение займет в движении, когда все завершится успехом.
Ясное дело, Махмуд думал о том же самом.
Ну-ну. Если в свое время они и сцепятся, то пока с этим торопиться не стоит. Первым делом им предстоит захватить «Копарелли» и устроить засаду Дикштейну. Хассана слегка замутило, когда он подумал, что ему предстоит. Хорошо быть закаленным в боях человеком, который ясно представляет себе ход будущей схватки. Хассан никогда не участвовал в боевых действиях, на него никто не наводил оружие, если не считать Кортоне на разрушенной вилле. Он боялся, но ещё больше он опасался покрыть себя позором, если позволит увидеть свой страх, если бросится бежать, показав спину, если впадет в замешательство, как тогда на вилле. Но вместе с тем он чувствовал возбуждение, ибо если они победят… а они победят!
В половине пятого прозвучала ложная тревога, когда они увидели приближающееся к ним судно, но рассмотрев его в бинокль, Ясиф Хассан объявил, что это не «Копарелли»; когда корабль прошел мимо, он успел прочесть название на его борту — «Джил Гамильтон».
Спускались сумерки, и Хассан начал беспокоиться. При такой погоде, да ночью, при всех ходовых навигационных огнях два корабля могут разминуться в полумиле друг от друга. И весь день по тайному радиопередатчику с «Копарелли» не поступило ни звука, хотя Яаков сообщил — Ростов пытается вызвать Тюрина. Чтобы не пропустить «Копарелли», «Наблус» ночью должен двинуться к Генуе со скоростью «Копарелли», а потом с первыми лучами рассвета развернуться и продолжить поиск. Но к тому времени к нему подойдет «Штромберг», и фёдаины потеряют возможность устроить ловушку для Дикштейна.
Хассан уже приготовился объяснить ситуацию Махмуду — который как раз вернулся на мостик, когда в отдалении мелькнул одинокий огонек.
— Стоит на якоре, — отметил капитан.
— Откуда вы знаете? — спросил Махмуд.
— Об этом говорит одиночный белый огонь.
Хассан сказал:
— Что и объясняет, почему оно и не подошло к острову, где мы ждали судно. Если это «Копарелли», надо приготовиться к высадке на его борт.
— Согласен, — кивнул Махмуд и поспешил к своим.
— Выключите свои навигационные огни, — приказал Хассан капитану.
Когда «Наблус» приблизился к другому судну, ночь сгустилась.
— Я почти уверен, что это «Копарелли», — сказал Хассан. Капитан опустил бинокль.
— На палубе три крана, а люки в кормовой части.
— Вы разбираетесь лучше меня, — признал Хассан. — Это «Копарелли».
Он спустился вниз, где выстроив в коридоре свою команду, Махмуд обращался к ней. Махмуд глянул на него. Хассан кивнул.
Махмуд повернулся к своим людям.
— Серьезного сопротивления не ожидается. Команда на судне из самых обыкновенных моряков, иметь оружие у них нет никаких основании. Мы подойдем в двух шлюпках, одна будет атаковать с правого борта, другая — с левого. На борту сразу же занять мостик и перекрыть проходы к радиорубке, чтобы никто не воспользовался рацией. Затем мы сгоним всю команду на палубу. — Замолчав, он повернулся к Хассану: — Скажи капитану подойти как можно ближе к «Копарелли» и заглушить двигатель.
Хассан повернулся; Внезапно он увидел, что снова стал мальчиком для посылок: Махмуд дал ему понять, что он остается боевым командиром. Унижение, испытанное Хассаном, заставило всю кровь броситься ему в лицо.
— Ясиф.
Он повернулся.
— Твое оружие. — Махмуд бросил ему пистолет. Хассан поймал его. Он был маленький, почти игрушкой, того типа, который женщины таскают в сумочках. Фёдаины покатились со смеху.
Хассан подумал: в эти игры и я могу играть. Он нашел защелку, которая выглядела как предохранитель, и спустил её. Нацелив ствол в палубу, он нажал спусковой крючок. Раздался грохот. Он опустошил всю обойму.
Наступило молчание.
— Мне показалось, что я увидел мышь, — спокойно сказал Хассан и кинул пистолет обратно Махмуду.
Фёдаины расхохотались ещё громче.
Хассан вышел. Поднявшись на мостик, он передал указание капитану и вернулся на палубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93