Он явился к половине восьмого, вскоре после открытия клуба, всю ночь просидел в углу, попивая водку со льдом, с мрачным выражением лица наблюдая за окружающими. Кое-кто предлагал ему пойти потанцевать, но он на плохом французском посылал куда подальше. Когда он появился тут и на второй вечер, все решили, что он брошенный любовник, который ждет встречи с предметом своего бывшего обожания. Его широкие плечи, кожаная куртка и мрачное выражение лица отпугивали от него геев.
Когда Нат появился в ночном клубе. Ник лишь спокойно посмотрел на него. Ростов вбивал ему в голову, что его задача — лишь точно подчиняться приказам, и по большому счету он был прав: тогда у Ника все шло, как и предполагалось. Ник понаблюдал, как объект сел в одиночестве за столик, заказал пиво, получил свой заказ и выпил его. Похоже, что он тоже кого-то ждет.
Ник подошел к телефону в холле и позвонил в отель.
— Это я. Объект только что появился.
— Отлично, — сказал Ростов. — Что он делает?
— Ждет.
— Хорошо. Он один?
— Да.
— Наблюдай за ним и сразу же звони мне при изменении обстановки.
— Ясно.
— Я посылаю к тебе Петра. Он будет ждать снаружи. Если объект покинет клуб, следуйте за ним, чередуясь с Петром. Араб тоже будет на месте, в машине. У него… минутку… зеленый «Фольксваген».
— О'кей.
— А теперь возвращайся.
Повесив трубку. Ник, не глядя на Дикштейна, вернулся за свой столик.
Через несколько минут в клуб вошел хорошо одетый солидный мужчина сорока с лишним лет. Оглядевшись, он мимо столика Дикштейна направился к бару. Ник заметил, как Дикштейн взял со стола упавший клочок бумаги и сунул его к себе в карман. Проделано это было быстро и незаметно: лишь тот, кто внимательно наблюдал за Дикштейном, мог бы заметить его легкое движение.
Ник снова направился к телефону.
— Пришел педик и что-то сунул ему — похоже, билет, — передал он Ростову.
— Может быть, билет в театр?
— Не знаю.
— Они разговаривали?
— Нет, педик просто обронил билет на стол, проходя мимо. Они даже не глядели друг на друга.
— Отлично. Оставайся на месте. Петр вот-вот будет.
— Подождите. Объект только что вышел в холл. Так… подходит к гардеробу… протягивает билет, вот что это такое — талон на сданную вещь.
— Оставайся на линии и сообщай мне. что происходит, — у Ростова был подчеркнуто спокойный голос.
— Парень в гардеробе дает ему чемоданчик. Он сует ему на чай…
— Это передача материалов. Ясно.
— Объект оставляет клуб.
— Следуй за ним.
— Вырвать у него чемоданчик?
— Нет. Я не хочу, чтобы мы засвечивались, пока не уточним, чем он занимается. Просто выясни, куда он отправляется, и держи его под наблюдением. Валяй!
Стоял ясный летний вечер, и улица была заполнена людьми, направлявшимися в кино, театры или просто прогуливающимися. Оглядевшись. Ник заметил объект на другой стороне улицы, в пятидесяти ярдах от себя. Он пересек улицу и последовал за ним.
Дикштейн шел быстро, глядя прямо перед собой: чемоданчик он нес под мышкой. Ник следовал за ним, отстав на пару кварталов. Если бы Дикштейн оглянулся, он бы заметил на некотором расстоянии за собой человека, который сидел в ночном клубе, и мог догадаться, что за ним следят. Рядом с Ником возник Петр, коснулся его руки и прошел вперед. Поотстав, Ник занял положение, при котором он видел только Петра, но не Дикштейна. Оглянись Дикштейн сейчас, он увидел бы не Ника, а только Петра, лицо которого ему незнакомо.
Еще через полмили на углу рядом с Ником остановился зеленый «Фольксваген». Ясиф Хассан перегнулся с места водителя и открыл дверцу.
— Поступил новый приказ, — сказал он. — Залезай.
Ник занял место в машине, которая, развернувшись, двинулась обратно к ночному клубу на Рю Дик.
— Ты отлично сработал. — похвалил Хассан. Ник пропустил его слова мимо ушей.
— Мы хотим, чтобы ты вернулся в клуб. нашел человека, который принес передачу, и проследил его до дома.
— Это приказ полковника Ростова?
— Да.
— О'кей.
Хассан остановил машину рядом с клубом. Ник вошел в него. Остановившись в дверях, он внимательно обвел взглядом помещение.
Тот человек исчез.

Компьютерная распечатка включала в себя больше ста страниц. Сердце у Дикштейна упало, когда он перелистывал их. Ничего из этих данных не представляло для него интереса.
Вернувшись к первой странице, он снова стал вчитываться в набор данных, полных цифровых и буквенных обозначений. Может быть, это код? Нет — этими распечатками ежедневно пользуются десятки работников Евроатома, и они должны быть легко доступны пониманию.
Дикштейн сконцентрировался. На глаза ему попалось обозначение «и — 234». Он знал, что так обозначается изотоп урана. Еще одна групп цифр и букв «180КГ» — сто восемьдесят килограммов. «17Ф68», должно быть, дата: семнадцатого февраля этого года. Постепенно строчки распечатанных компьютером букв и цифр стали обретать смысл: он понял, как обозначаются большинство европейских стран, рядом с расстояниями стояли слова «поезд» или «машина», а краткие обозначения «ИНК» или «ЛТД» обозначали компании. Наконец, ему стало ясно, что в первой графе приводятся данные о количестве и типе материалов, во второй — название и адрес получателя и так далее.
Он воспрянул духом. Понимал все больше и больше, чувствуя успех. В распечатке приводились данные о примерно шестидесяти поставках грузов. Выяснилось, что их было три основных типа: большие количества необогащенной урановой руды, поступающие из шахт Южной Африки, Канады и Франции на европейские обогатительные предприятия; топливные элементы — окиси металлического урана или обогащенные смеси, которые отправлялись с перерабатывающих предприятий на реакторы, а также использованные топливные элементы, которые с реакторов шли на переработку и захоронение.
К тому времени, когда он нашел то, что искал, голова у Дикштейна раскалывалась и глаза слезились. На самой последней странице он нашел единственный груз, отмеченный словами «Неядерное использование».
Тот самый физик из Реховота в цветастом галстуке кратко рассказал ему о неядерном использовании урана и его компонентов в фотографии, для окраски тканей, придания определенного цвета стеклу и керамике и как катализаторов в производственных процессах. Конечно, расщепляющиеся материалы всегда могли быть направлены и по прямому назначению как топливо, с какой бы невинной целью они не использовались, так что правила Евроатома относились и к ним. Тем не менее, Дикштейн не без основания прикинул, что на обычном химическом производстве правила безопасности будут не такими уж строгими.
Строка на последней странице говорила о поставке двухсот тонн желтой руды, или необработанной окиси урана, в Бельгию на металлургический завод рядом с голландской границей, где размещались хранилища расщепляющихся материалов. Предприятие, на котором происходила их очистка, принадлежало «Societe Genvialede la Chimie», конгломерату горнодобывающих предприятий со штаб-квартирой в Брюсселе. «SGC» продавало руду немецкому концерну «Ф.А.Педлер» из Висбадена. Педлер же планировал его использовать для «производства урановых смесей, особенно карбида урана, в промышленных количествах». Дикштейн припомнил, что карбид урана является катализатором в производстве синтетического аммиака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93