Они оказались в небольшом квадратном холле. Где-то в глубине дома слышался чей-то смех: вечеринка уже началась. Распахнулась двустворчатая дверь, и на пороге предстала самая красивая женщина в мире.
Кортоне был поражен. Он стоял, не сводя с неё глаз, когда она, пересекая ковер, направлялась к ним. Он слышал, как Дикштейн представил его: «Это мой друг Алан Кортоне», — и вот он уже касается её узкой смуглой кисти тонкого рисунка с теплой и сухой кожей; он поймал себя на том, что не хочет выпускать её.
Повернувшись, она пригласила их в гостиную. Дикштейн коснулся руки Кортоне и улыбнулся: он прекрасно понимал, что сейчас творится в голове его друга.
Небольшие стаканчики с шерри с армейской безукоризненностью выстроились на небольшом столике. Протянув один из них Кортоне, она улыбнулась:
— Меня, кстати, зовут Эйла Эшфорд.
Когда она протягивала ему напиток, Кортоне уловил и все остальные детали. Подчеркнуто скромный вид, удивительное лицо без макияжа, прямые черные волосы, белое платье и сандалии — тем не менее, она выглядела обнаженной, и Кортоне мучился дикими мыслями, когда глазел на нее.
Он заставил себя отвернуться и присмотреться к окружению.
Какой-то араб в прекрасно сшитом костюме западного образца жемчужного цвета стоял около камина, разглядывая резьбу комода. Эйла Эшфорд окликнула его:
— Я хотела бы познакомить вас с Ясифом Хассаном, другом моей семьи, оставшейся дома, — сказала она. — Он из Корчестерского колледжа.
— Я знаком с Дикштейном. — заметил Хассан. Он обменялся рукопожатиями с новоприбывшими.
— Вы из Ливана? — спросил его Ростов.
— Из Палестины.
— Ага! — оживился Ростов. — И что вы думаете о плане разделения страны, предложенном Организацией Объединенных Наций?
— Он совершенно неуместен, — ответил араб. — Британцы должны уйти, а моя страна обретет демократическое правительство.
— Но тогда евреи окажутся в ней в меньшинстве, — возразил Ростов.
— Они меньшинство и в Англии. Неужели поэтому они должны объявить Сюррей своим национальным домом?
— Сюррей никогда им не принадлежал. В отличие от Палестины, которая когда-то была их родиной.
Хассан элегантно пожал плечами.
— Это было в те времена… когда Уэльс принадлежал Англии, англичане владели Германией, а французские норманы обитали в Скандинавии. — Он повернулся к Дикштейну: — Вам свойственно чувство справедливости — что вы об этом думаете?
Дикштейн снял очки.
— Здесь не идет речь об исторической справедливости. Я хотел бы обладать местом, которое мог бы назвать своим.
— Даже если для этого вы должны завладеть моим? — спросил Хассан.
— Вам принадлежит весь Ближний Восток.
— Он мне не нужен.
Эйла Эшфорд предложила сигареты. Кортоне взял одну из них и закурил. Пока остальные продолжали спорить о Палестине, Эйла спросила Кортоне:
— Вы давно знаете Дикштейна?
— Мы встретились в 1943-м. — сказал Кортоне. Он не мог оторвать глаз от её пунцовых губ, сомкнувшихся вокруг сигареты. Даже курила она изящно. Деликатным движением она избавилась от крошки табака, прилипшей на кончике языка.
— Он меня страшно интересует. — призналась она.
— Почему?
— Да всем. Он всего лишь мальчик, и все же выглядит таким с т а р ы м. С другой стороны, он типичный кокни, но совершенно спокойно чувствует себя в кругах высшего класса. Но говорит он о чем угодно, только не о себе.
— Я тоже выяснил, что по сути совершенно не знаю его, — согласился Кортоне.
— Мой муж говорит, что он блистательный студент.
— Он спас мне жизнь.
— Боже милостивый. — Она внимательнее присмотрелась к нему: не слишком ли Ал мелодраматичен. Решение, вроде, она вынесла в его пользу. — Мне бы хотелось услышать, как это было.
Мужчина средних лет в грубоватых коричневых брюках коснулся её плеча.
— Как дела, моя дорогая?
— Прекрасно. Мистер Кортоне, это мой муж, профессор Эшфорд.
— Как поживаете? — поздоровался Кортоне. Эшфорд оказался лысым мужчиной в плохо сидящем костюме. Кортоне же ожидал увидеть Лоуренса Аравийского. Подумал, что, может быть, у Ната и есть какой-то шанс.
— Мистер Кортоне рассказывал мне, — пояснила Эйла, — как Нат Дикштейн спас ему жизнь.
— В самом деле? — откликнулся Эшфорд.
— История довольно короткая. Это было в Сицилии рядом с местечком Рагуза, городком на холме, — начал он. — Мы продвигались к его предместьям. К северу от городка мы наткнулись на немецкий танк, стоящий под деревьями в небольшой лощине. Казалось, в нем не было экипажа, но дан верности я кинул в него гранату. Когда мы миновали его, раздался выстрел — всего один — и с дерева свалился немец с автоматом. Он скрывался в ветвях и готовился уложить нас, когда мы пройдем мимо. И снял его именно Нат Дикштейн.
В глазах Эйлы мелькнула искорка восхищения, но её муж побелел. Видно было, что профессор не привык к рассказам, в которых люди так легко распоряжаются жизнью и смертью. Кортоне подумал: «Если даже это поразило тебя, папаша, надеюсь, Дикштейн никогда не рассказывал тебе все, что с ним было».
— Англичане обходили городок с другой стороны, — продолжал Кортоне, — Нат увидел танк одновременно со мной, но заподозрил ловушку. Он успел заметить и снять снайпера, и не будь он столь проницателен, со мной было бы кончено.
Собеседники на мгновение примолкли.
— Это было не так давно, — заметил Эшфорд, — но мы так быстро все забываем.
Эйла вспомнила и об остальных гостях.
— Я хотела бы поговорить с вами до того, как вы покинете нас, — обратилась она к Кортоне и направилась через комнату к Хассану, который пытался открыть двери, ведущие в сад.
Нервным движением Эшфорд зачесал за уши пряди вьющихся волос.
— Общество привыкло слышать повествования о больших битвах, но, думается, солдаты куда лучше помнят вот такие случаи.
Кортоне кивнул, думая, что, в сущности, Эшфорд не имеет ясного представления, что такое война, и сомневаясь, что в юности профессору в самом деле удалось пережить те приключения, о которых ему рассказывал Дикштейн.
— Позже я притащил его в гости к моим родственникам — моя семья родом с Сицилии. Нас угощали пастой и вином, и они сделали из Ната героя. Мы провели бок о бок всего несколько дней, но сблизились как братья, понимаете?
— Конечно.
— Когда я услышал, что он попал в плен, то решил, что никогда больше не увижу его.
— И вы знаете, что случилось там с ним? — спросил Эшфорд. — Он так немногословен… Кортоне пожал плечами.
— Ему удалось выжить в концлагере.
— Ему повезло.
— Повезло ли?
Смутившись. Эшфорд бросил взгляд на Кортоне, а потом, повернувшись, уставился на гостей в помещении. Помолчав, он сказал:
— Понимаете, тут не совсем типичное для Оксфорда сборище, Дикштейн. Ростов и Хассан — достаточно непривычные студенты. Вам стоило бы встретиться с Тоби — вот кто архитипичный выпускник. — Он перехватил взгляд краснолицего молодого человека в твидовом пиджаке и с очень широким светлым шерстяным галстуком. — Тоби. познакомься с товарищем Дикштейна по оружию — мистером Кортоне.
Пожав ему руку, Тоби сразу же спросил:
— Есть ли у него какие-то шансы? Может ли Дикштейн победить?
— Победить в чем? — удивился Кортоне.
— Дикштейн и Ростов решили сразиться в шахматном матче, — объяснил Эшфорд, — оба они отменные игроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Кортоне был поражен. Он стоял, не сводя с неё глаз, когда она, пересекая ковер, направлялась к ним. Он слышал, как Дикштейн представил его: «Это мой друг Алан Кортоне», — и вот он уже касается её узкой смуглой кисти тонкого рисунка с теплой и сухой кожей; он поймал себя на том, что не хочет выпускать её.
Повернувшись, она пригласила их в гостиную. Дикштейн коснулся руки Кортоне и улыбнулся: он прекрасно понимал, что сейчас творится в голове его друга.
Небольшие стаканчики с шерри с армейской безукоризненностью выстроились на небольшом столике. Протянув один из них Кортоне, она улыбнулась:
— Меня, кстати, зовут Эйла Эшфорд.
Когда она протягивала ему напиток, Кортоне уловил и все остальные детали. Подчеркнуто скромный вид, удивительное лицо без макияжа, прямые черные волосы, белое платье и сандалии — тем не менее, она выглядела обнаженной, и Кортоне мучился дикими мыслями, когда глазел на нее.
Он заставил себя отвернуться и присмотреться к окружению.
Какой-то араб в прекрасно сшитом костюме западного образца жемчужного цвета стоял около камина, разглядывая резьбу комода. Эйла Эшфорд окликнула его:
— Я хотела бы познакомить вас с Ясифом Хассаном, другом моей семьи, оставшейся дома, — сказала она. — Он из Корчестерского колледжа.
— Я знаком с Дикштейном. — заметил Хассан. Он обменялся рукопожатиями с новоприбывшими.
— Вы из Ливана? — спросил его Ростов.
— Из Палестины.
— Ага! — оживился Ростов. — И что вы думаете о плане разделения страны, предложенном Организацией Объединенных Наций?
— Он совершенно неуместен, — ответил араб. — Британцы должны уйти, а моя страна обретет демократическое правительство.
— Но тогда евреи окажутся в ней в меньшинстве, — возразил Ростов.
— Они меньшинство и в Англии. Неужели поэтому они должны объявить Сюррей своим национальным домом?
— Сюррей никогда им не принадлежал. В отличие от Палестины, которая когда-то была их родиной.
Хассан элегантно пожал плечами.
— Это было в те времена… когда Уэльс принадлежал Англии, англичане владели Германией, а французские норманы обитали в Скандинавии. — Он повернулся к Дикштейну: — Вам свойственно чувство справедливости — что вы об этом думаете?
Дикштейн снял очки.
— Здесь не идет речь об исторической справедливости. Я хотел бы обладать местом, которое мог бы назвать своим.
— Даже если для этого вы должны завладеть моим? — спросил Хассан.
— Вам принадлежит весь Ближний Восток.
— Он мне не нужен.
Эйла Эшфорд предложила сигареты. Кортоне взял одну из них и закурил. Пока остальные продолжали спорить о Палестине, Эйла спросила Кортоне:
— Вы давно знаете Дикштейна?
— Мы встретились в 1943-м. — сказал Кортоне. Он не мог оторвать глаз от её пунцовых губ, сомкнувшихся вокруг сигареты. Даже курила она изящно. Деликатным движением она избавилась от крошки табака, прилипшей на кончике языка.
— Он меня страшно интересует. — призналась она.
— Почему?
— Да всем. Он всего лишь мальчик, и все же выглядит таким с т а р ы м. С другой стороны, он типичный кокни, но совершенно спокойно чувствует себя в кругах высшего класса. Но говорит он о чем угодно, только не о себе.
— Я тоже выяснил, что по сути совершенно не знаю его, — согласился Кортоне.
— Мой муж говорит, что он блистательный студент.
— Он спас мне жизнь.
— Боже милостивый. — Она внимательнее присмотрелась к нему: не слишком ли Ал мелодраматичен. Решение, вроде, она вынесла в его пользу. — Мне бы хотелось услышать, как это было.
Мужчина средних лет в грубоватых коричневых брюках коснулся её плеча.
— Как дела, моя дорогая?
— Прекрасно. Мистер Кортоне, это мой муж, профессор Эшфорд.
— Как поживаете? — поздоровался Кортоне. Эшфорд оказался лысым мужчиной в плохо сидящем костюме. Кортоне же ожидал увидеть Лоуренса Аравийского. Подумал, что, может быть, у Ната и есть какой-то шанс.
— Мистер Кортоне рассказывал мне, — пояснила Эйла, — как Нат Дикштейн спас ему жизнь.
— В самом деле? — откликнулся Эшфорд.
— История довольно короткая. Это было в Сицилии рядом с местечком Рагуза, городком на холме, — начал он. — Мы продвигались к его предместьям. К северу от городка мы наткнулись на немецкий танк, стоящий под деревьями в небольшой лощине. Казалось, в нем не было экипажа, но дан верности я кинул в него гранату. Когда мы миновали его, раздался выстрел — всего один — и с дерева свалился немец с автоматом. Он скрывался в ветвях и готовился уложить нас, когда мы пройдем мимо. И снял его именно Нат Дикштейн.
В глазах Эйлы мелькнула искорка восхищения, но её муж побелел. Видно было, что профессор не привык к рассказам, в которых люди так легко распоряжаются жизнью и смертью. Кортоне подумал: «Если даже это поразило тебя, папаша, надеюсь, Дикштейн никогда не рассказывал тебе все, что с ним было».
— Англичане обходили городок с другой стороны, — продолжал Кортоне, — Нат увидел танк одновременно со мной, но заподозрил ловушку. Он успел заметить и снять снайпера, и не будь он столь проницателен, со мной было бы кончено.
Собеседники на мгновение примолкли.
— Это было не так давно, — заметил Эшфорд, — но мы так быстро все забываем.
Эйла вспомнила и об остальных гостях.
— Я хотела бы поговорить с вами до того, как вы покинете нас, — обратилась она к Кортоне и направилась через комнату к Хассану, который пытался открыть двери, ведущие в сад.
Нервным движением Эшфорд зачесал за уши пряди вьющихся волос.
— Общество привыкло слышать повествования о больших битвах, но, думается, солдаты куда лучше помнят вот такие случаи.
Кортоне кивнул, думая, что, в сущности, Эшфорд не имеет ясного представления, что такое война, и сомневаясь, что в юности профессору в самом деле удалось пережить те приключения, о которых ему рассказывал Дикштейн.
— Позже я притащил его в гости к моим родственникам — моя семья родом с Сицилии. Нас угощали пастой и вином, и они сделали из Ната героя. Мы провели бок о бок всего несколько дней, но сблизились как братья, понимаете?
— Конечно.
— Когда я услышал, что он попал в плен, то решил, что никогда больше не увижу его.
— И вы знаете, что случилось там с ним? — спросил Эшфорд. — Он так немногословен… Кортоне пожал плечами.
— Ему удалось выжить в концлагере.
— Ему повезло.
— Повезло ли?
Смутившись. Эшфорд бросил взгляд на Кортоне, а потом, повернувшись, уставился на гостей в помещении. Помолчав, он сказал:
— Понимаете, тут не совсем типичное для Оксфорда сборище, Дикштейн. Ростов и Хассан — достаточно непривычные студенты. Вам стоило бы встретиться с Тоби — вот кто архитипичный выпускник. — Он перехватил взгляд краснолицего молодого человека в твидовом пиджаке и с очень широким светлым шерстяным галстуком. — Тоби. познакомься с товарищем Дикштейна по оружию — мистером Кортоне.
Пожав ему руку, Тоби сразу же спросил:
— Есть ли у него какие-то шансы? Может ли Дикштейн победить?
— Победить в чем? — удивился Кортоне.
— Дикштейн и Ростов решили сразиться в шахматном матче, — объяснил Эшфорд, — оба они отменные игроки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93