— Так готовы ли вы снова поверить нам? — Дикштейн затаил дыхание.
— В то время я был готов и к потерям. Мне было… тридцать пять лет. То было веселое времечко. Я получил самое интригующее предложение за все двадцать лет. Черт побери, я согласен!
Дикштейн протянул ему руку над столиком. Папагополус пожал её.
— Теперь детали, — сказал Дикштейн. — Откройте счет на «Сейвил шипинг» в вашем банке здесь. Как только будут получены средства, посольство сразу переведет их. Сообщите мне об этом, просто оставив письменную информацию в банке. Записку возьмет кто-нибудь из посольства. Если у нас возникнет необходимость встретиться и переговорить, воспользуемся теми же самыми телефонными номерами.
— Договорились.
— Я рад, что мы снова будем работать вместе. Папагополус погрузился в задумчивость.
— Судно номер два — это судно-близнец «Копарелли», — пробормотал он. — Думаю, что догадываюсь, к чему вы клоните. Есть только одно, что мне хотелось бы узнать, хотя не сомневаюсь, что вы не скажете. Какой же, черт побери, груз на борту «Копарелли» — уран, что ли?
Петр Тюрин задумчиво посмотрел на «Копарелли» и пробормотал:
— Ну и старое же корыто.
Ростов не ответил. Они сидели во взятом напрокат «Форде» рядом с кардиффскими доками. Белки в Московском центре предупредили, что сегодня «Копарелли» пришвартуется именно здесь, и теперь они наблюдали, как проходила эта операция. Судну предстояло разгрузить фрахт строевого леса из Швеции и взять генеральный груз в виде небольших станков и хлопка, что должно занять несколько дней.
— По крайней мере, на эту развалюху никто не захочет покуситься, — пробормотал Тюрин больше для себя.
— Оно не так уж старо, — возразил Ростов.
Тюрин удивился: Ростов понял, что его беспокоит. Но Ростов постоянно удивлял его своей прозорливостью.
Дождило. Дождь в Уэльсе был самый пронизывающий и монотонный, чем по всей Англии, и куда холоднее. Петр Тюрин пребывал в тоске. В свое время он отслужил два года в военно-морском флоте. Это и ещё плюс тот факт, что он специалист по радио и электронике, не оставило другого выбора, как оказаться на борту «Копарелли». Он не хотел опять уходить в море. Он терпеть не мог сырость, холод, корабельную пищу и строгую дисциплину на борту. В квартирке в Москве его ждала теплая уютная жена. и он скучал по ней.
Конечно, не могло быть и речи, чтобы он позволил себе отказаться перед Ростовым от задания.
— Мы подставим тебя на место радиста, но в случае чего у тебя должно быть свое оборудование, — сказал Ростов.
Тюрин постарался прикинуть, как все это будет организовано. В его обязанности, очевидно, будет входить найти радиста, трахнуть его по голове, кинуть в воду и. явившись на борт судна, сказать: «Я слышал, вам нужен новый радист». Но, скорее всего. Ростов придумает что-то поумнее: на то он и полковник.
Оживление на палубе стихло, и «Копарелли» вырубил двигатель. Шесть или семь матросов спустились по трапу, смеясь и перекрикиваясь, и направились в город.
— Проследи, в каком пабе они бросят якорь. Ник, — дал указание Ростов. Бунин вылез из машины и последовал за моряками.
Тюрин проводил его взглядом. Он решительно не мог разделить радостного возбуждения Ростова по поводу того, что операция успешно развивается. Они снова не имели представления, куда делся Дикштейн — хотя и не потеряли окончательно его следы. Ростов принял решение дать ему свободно действовать: он боялся, что слежка за Дикштейном спугнет его.
— Мы будем следить за «Копарелли», — сказал он, — и Дикштейн сам выйдет на нас.
Ясиф Хассан было заспорил с ним. но Ростов одержал верх. Тюрин, который абсолютно не испытывал желания принимать участие в обсуждении стратегических вопросов, подумал, что Ростов прав, хотя у него и нет больших оснований быть столь уверенным.
— Первым делом надо подружиться с командой, — прервал Ростов размышления Тюрина. — Ты радист. Ты получил небольшую травму на борту своего последнего судна «Рождественская роза» — сломал руку — и тебя оставили тут в Кардиффе до полного выздоровления. От хозяина судна ты получил приличную компенсацию. Ты неплохо проводил время, пока у тебя были деньги. Осторожно намекни, что хотел бы найти себе работу, когда деньги подойдут к концу. Ты должен выяснить две вещи: кто у них радист и когда собирается отходить судно.
— Ясно, — кивнул Тюрин, хотя до ясности было далеко. Вот как, например, взять и просто «подружиться» с командой?
Подсознательно он поежился, шевельнув широкими плечами. Или он выполнит задание или же ему придется представить убедительные доказательства, почему он не смог его выполнить. Он мог лишь пообещать приложить все усилия.
Вернулся Бунин.
— Перелезай-ка назад, — велел Ростов, — пусть Ник правит. — Тюрин вылез, придержав дверцу для Ника.
Когда машина отъехала от порта. Ростов повернулся с переднего сидения переговорить с Тюриным.
— Тут сотня фунтов, — сказал он, протягивая ему пачку банкнот. — Можешь не скупиться.
Бунин остановил машину у небольшой припортовой таверны на углу. На вывеске, хлопавшей под ветром, читалось «Лучшее пиво». За непрозрачными стеклами виднелись желтоватые огоньки светильников. Хуже этого места сегодня и не придумать, пришло в голову Тюрину.
— Какой национальности команда? — неожиданно спросил он.
— Шведы, — ответил Бунин.
По своим поддельным документам Тюрин был австрийцем.
— На каком же языке мне с ними разговаривать?
— Все шведы говорят по-английски, — объяснил ему Ростов. Настало краткое молчание. — Еще есть вопросы? — спросил Ростов. — Я хотел бы заняться Хассаном прежде, чем он наделает очередных глупостей.
— Вопросов не имею, — сказал Тюрин, открывая дверцу машины.
— Во сколько бы ты ни пришел вечером в гостиницу, переговори со мной, — наказал Ростов.
— Ясное дело.
— Удачи.
Захлопнув дверцу. Тюрин перешел дорогу, направляясь в паб.
Это был убогий маленький кабачок, с деревянными скамейками вдоль стен и пластиковыми столами, прикрепленными к полу. Четверо из компании моряков играли в стрелки в углу, а пятый стоял у бара. заказывая для всех выпивку.
.Бармен кивнул Тюрину. Тот попросил у него пинту легкого светлого, большое виски и сандвич с ветчиной.
Моряк у столика повернулся и вежливо кивнул. Тюрин улыбнулся:
— Только что отшвартовались?
— Да. Пришли на «Копарелли».
— Я с «Рождественской розы», — сообщил Тюрин. — Они оставили меня здесь.
— Повезло.
— Сломал себе руку.
— Ах вот как? — улыбнулся швед. — Так ты можешь держать стакан в другой.
— Что меня и устраивает. Дай-ка я поставлю тебе выпить. Что предпочитаешь?
Прошло два дня, и они по-прежнему пили. В составе собутыльников произошли некоторые изменения, потому что кое-кто пошел стоять вахту и на берег сошли другие; был небольшой период времени между четырьмя утра и открытием заведения. когда нигде в городе, законным или незаконным образом, нельзя приобрести выпивку, но все остальное время представляло собой бесконечное шатание по кабакам. Тюрин уже и подзабыл, как пьют моряки. Он мучился жутким похмельем. Правда, он радовался, что ещё не пришлось идти к шлюхам: шведы проявляли интерес к женщинам, но только не к проституткам. Тюрину никак не удалось бы убедить жену, что он подхватил венерическую болезнь на службе матушке-России.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93