Не раз уже отмечалось, что авиаторы – люди суеверные. Очевидно, вместе с другими замечательными традициями, это, безусловно негативное, «родимое пятно» перешло из авиации в ракетную технику. Королев верил в «счастливое» пальто, в кармане носил две копеечные монеты тоже «на счастье». Дань суевериям отдавал и другой малопочтенный ритуал, неукоснительно соблюдавшийся во времена Королева перед каждым космическим пуском. Для успеха дела техническому руководству, перед уходом со стартовой позиции, надлежало непременно пописать с козырька в газоотводный канал. И это было выполнено по 15-минутной готовности.
Вход в подземный командный бункер находился неподалеку от старта, но Королев и Воскресенский уезжали туда всегда на машине. В командном бункере в то утро на «эшафоте» – небольшом возвышении у перископов – работали Кириллов и Воскресенский. Сергею Павловичу поставили рядом небольшой столик под зеленым сукном, на котором стоял радиопереговорный аппарат и единственный красный телефон для подачи пароля на аварийное катапультирование. Пароль этот в бункере знали три человека: Королев, Кириллов и Воскресенский. Исполнитель сидел за несколько километров от старта, запертый в специальной аппаратной под охраной автоматчика. Сигнал на катапультирование он подавал по радио, поскольку проводная связь во время аварии могла быть нарушена.
Кроме операторов у пультов, «стреляющего» Кириллова, Воскресенского и Королева в пультовой стояли Каманин, который обязан был в случае необходимости решать все вопросы, связанные собственно с космонавтом, и Галлай.
Строго говоря, Галлаю, как инструктору-методисту по пилотированию, делать во время старта в бункере было нечего, но Королев включил его в число тех немногих, кто мог видеть и запомнить эти воистину исторические минуты. Королев знал, что Галлай – не просто опытный летчик-испытатель и грамотный инженер, он знал, что Галлай – пишет, и это сразу выделяло его из общей массы многочисленных инструкторов и методистов. У Марка Лазаревича к тому времени уже была книга записок летчика-испытателя «Черед невидимые барьеры», которую он подарил Королеву. На Галлая, как говорится, у Сергея Павловича были «свои виды», иначе зачем было пускать его в пультовую во время столь напряженной работы? Кстати, забегая вперед, нельзя не отметить, что и тут прогнозы Королева полностью оправдались. Уже после смерти Сергея Павловича, в 1977 году журнал «Дружба народов» напечатал документальную повесть Марка Галлая «С человеком на борту», вышедшую после долгих мытарств лишь в 1985 году отдельной книгой. Ее главы, посвященные Королеву, – лучшее из всего, что я читал о великом конструкторе...
Наконец, в бункере находился еще один человек – кандидат в космонавты Павел Попович. Убежденный оптимист, один голос которого добавлял силы человеку, с которым он говорил. Попович сидел на связи с космическим кораблем.
Проведенный через много лет после описываемых событий «перекрестный допрос» их непосредственных участников дал мне картину весьма туманную: увлеченные очень ответственной работой, люди не замечали тех, кто был рядом. Однако все-таки удалось выяснить, что в пультовой, кроме уже названных людей, сидело еще несколько человек. Между двумя перископами, с карточкой «стреляющего» в руках, на которой отмечалось время всех основных команд, предшествующих самой ответственной команде: «Зажигание!», сидел помощник Воскресенского Борис Дорофеев. За спинами офицеров пультового расчета пристроился Николай Алексеевич Пилюгин и его заместитель Владилен Петрович Финогенов.
В другой комнате бункера, которую называли «гостевой», были, как и полагалось, «гости»: члены Государственной комиссии. Единственным перископом «гостевой» всегда, и на этот раз тоже, владел Валентин Петрович Глушко. На связи с НИПами в Сарышагане, Енисейске, Уссурийске и Елизове (это уже тихоокеанское побережье Камчатки, дальше земля кончается) сидел ответственный за радиосвязь Борис Никитин. После выхода корабля на орбиту к нему присоединился Дорофеев. Они получали с НИПов информацию в виде цифр и транслировали ее по громкой связи на весь бункер. Здесь же сидел и Феоктистов.
В третью и последнюю комнату бункера поступала вся телеметрическая информация о носителе и корабле. Там хозяйничал Рязанский.
Не запомнив конкретных лиц, все, кто был тогда в бункере, утверждают, что народу было очень много, раза в три больше, чем нужно для того, чтобы командовать и советовать, если потребуется, тем, кто командовал. Но и то ведь сказать – первый полет человека в космос! У каждого из этих людей шли сейчас самые главные в их жизни секунды...
Попович разговаривал с Гагариным. Иногда микрофон брал Каманин, перед самым стартом – Королев. «Кедр» – позывной Гагарина. Вот сокращенная стенограмма последних пяти минут этих переговоров:
9.02. Заря (Королев): Минутная готовность, как вы слышите? Кедр: Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом.
Заря: Понял вас.
9.03. Заря: Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я буду транслировать подробности.
Кедр: Вас понял.
Заря: Ключ на старт! Дается продувка.
(Это не команда. Королев не командует, а лишь повторяет команды Кириллова. – Я. Г.)
Кедр: Понял вас.
9.04. Заря: Ключ поставлен на дренаж.
Кедр: Понял вас.
9.05. Заря: У нас все нормально: дренажные клапаны закрылись.
Кедр: Понял вас. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов.
Заря: Отлично.
9.06. Заря (Королев): Идут наддувы, отошла кабель-мачта, все нормально.
Кедр: Понял вас, почувствовал: слышу работу клапанов.
Заря: Понял вас, хорошо.
В эти секунды медики засекли: пульс Гагарина достиг высшей точки – 157 ударов в минуту, но голос его был совершенно спокоен.
9.07. Заря: Дается зажигание, Кедр.
Кедр: Понял: дается зажигание.
Заря: Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!
Кедр: Поехали! Шум в кабине слабо слышен. Все проходит нормально, самочувствие хорошее, настроение бодрое, все нормально.
Заря: Мы все желаем вам доброго полета, все нормально.
Кедр: До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!
Гагарин стартовал в 9 часов 07 минут по московскому времени. Потом мне доводилось слышать, что эти семь минут, якобы, задержка, «бобик». Это неверно. Время старта, обозначенное в карточке «стреляющего» было именно 9 часов 07 минут. Оно вычислялось из условий наилучшего освещения Солнцем датчиков системы ориентации, которая должна была сработать перед включением тормозного двигателя, где-то над Африкой. Так что старт – точно в срок и без замечаний.
И история, и мифы писались потом.
Гагаринские «летописцы» из редакции газеты «Правда» Николай Денисов и Сергей Борзенко, когда со слов Юрия Алексеевича писали книжку «Дорога в космос», присочинили немало разных красивостей, которые должны были, по их мнению, еще более влюбить читателей в первого космонавта. Красивости эти вызывали действие обратное, поскольку часто были безвкусны («Меня охватил небывалый подъем всех душевных сил. Всем существом своим слышал я музыку природы...»), не говоря уже о том, что искажали историю, ибо все, что связано с гагаринским полетом в космос, по моему глубокому убеждению, именно ей и принадлежит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
Вход в подземный командный бункер находился неподалеку от старта, но Королев и Воскресенский уезжали туда всегда на машине. В командном бункере в то утро на «эшафоте» – небольшом возвышении у перископов – работали Кириллов и Воскресенский. Сергею Павловичу поставили рядом небольшой столик под зеленым сукном, на котором стоял радиопереговорный аппарат и единственный красный телефон для подачи пароля на аварийное катапультирование. Пароль этот в бункере знали три человека: Королев, Кириллов и Воскресенский. Исполнитель сидел за несколько километров от старта, запертый в специальной аппаратной под охраной автоматчика. Сигнал на катапультирование он подавал по радио, поскольку проводная связь во время аварии могла быть нарушена.
Кроме операторов у пультов, «стреляющего» Кириллова, Воскресенского и Королева в пультовой стояли Каманин, который обязан был в случае необходимости решать все вопросы, связанные собственно с космонавтом, и Галлай.
Строго говоря, Галлаю, как инструктору-методисту по пилотированию, делать во время старта в бункере было нечего, но Королев включил его в число тех немногих, кто мог видеть и запомнить эти воистину исторические минуты. Королев знал, что Галлай – не просто опытный летчик-испытатель и грамотный инженер, он знал, что Галлай – пишет, и это сразу выделяло его из общей массы многочисленных инструкторов и методистов. У Марка Лазаревича к тому времени уже была книга записок летчика-испытателя «Черед невидимые барьеры», которую он подарил Королеву. На Галлая, как говорится, у Сергея Павловича были «свои виды», иначе зачем было пускать его в пультовую во время столь напряженной работы? Кстати, забегая вперед, нельзя не отметить, что и тут прогнозы Королева полностью оправдались. Уже после смерти Сергея Павловича, в 1977 году журнал «Дружба народов» напечатал документальную повесть Марка Галлая «С человеком на борту», вышедшую после долгих мытарств лишь в 1985 году отдельной книгой. Ее главы, посвященные Королеву, – лучшее из всего, что я читал о великом конструкторе...
Наконец, в бункере находился еще один человек – кандидат в космонавты Павел Попович. Убежденный оптимист, один голос которого добавлял силы человеку, с которым он говорил. Попович сидел на связи с космическим кораблем.
Проведенный через много лет после описываемых событий «перекрестный допрос» их непосредственных участников дал мне картину весьма туманную: увлеченные очень ответственной работой, люди не замечали тех, кто был рядом. Однако все-таки удалось выяснить, что в пультовой, кроме уже названных людей, сидело еще несколько человек. Между двумя перископами, с карточкой «стреляющего» в руках, на которой отмечалось время всех основных команд, предшествующих самой ответственной команде: «Зажигание!», сидел помощник Воскресенского Борис Дорофеев. За спинами офицеров пультового расчета пристроился Николай Алексеевич Пилюгин и его заместитель Владилен Петрович Финогенов.
В другой комнате бункера, которую называли «гостевой», были, как и полагалось, «гости»: члены Государственной комиссии. Единственным перископом «гостевой» всегда, и на этот раз тоже, владел Валентин Петрович Глушко. На связи с НИПами в Сарышагане, Енисейске, Уссурийске и Елизове (это уже тихоокеанское побережье Камчатки, дальше земля кончается) сидел ответственный за радиосвязь Борис Никитин. После выхода корабля на орбиту к нему присоединился Дорофеев. Они получали с НИПов информацию в виде цифр и транслировали ее по громкой связи на весь бункер. Здесь же сидел и Феоктистов.
В третью и последнюю комнату бункера поступала вся телеметрическая информация о носителе и корабле. Там хозяйничал Рязанский.
Не запомнив конкретных лиц, все, кто был тогда в бункере, утверждают, что народу было очень много, раза в три больше, чем нужно для того, чтобы командовать и советовать, если потребуется, тем, кто командовал. Но и то ведь сказать – первый полет человека в космос! У каждого из этих людей шли сейчас самые главные в их жизни секунды...
Попович разговаривал с Гагариным. Иногда микрофон брал Каманин, перед самым стартом – Королев. «Кедр» – позывной Гагарина. Вот сокращенная стенограмма последних пяти минут этих переговоров:
9.02. Заря (Королев): Минутная готовность, как вы слышите? Кедр: Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом.
Заря: Понял вас.
9.03. Заря: Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я буду транслировать подробности.
Кедр: Вас понял.
Заря: Ключ на старт! Дается продувка.
(Это не команда. Королев не командует, а лишь повторяет команды Кириллова. – Я. Г.)
Кедр: Понял вас.
9.04. Заря: Ключ поставлен на дренаж.
Кедр: Понял вас.
9.05. Заря: У нас все нормально: дренажные клапаны закрылись.
Кедр: Понял вас. Настроение бодрое, самочувствие хорошее, к старту готов.
Заря: Отлично.
9.06. Заря (Королев): Идут наддувы, отошла кабель-мачта, все нормально.
Кедр: Понял вас, почувствовал: слышу работу клапанов.
Заря: Понял вас, хорошо.
В эти секунды медики засекли: пульс Гагарина достиг высшей точки – 157 ударов в минуту, но голос его был совершенно спокоен.
9.07. Заря: Дается зажигание, Кедр.
Кедр: Понял: дается зажигание.
Заря: Предварительная ступень... Промежуточная... Главная... Подъем!
Кедр: Поехали! Шум в кабине слабо слышен. Все проходит нормально, самочувствие хорошее, настроение бодрое, все нормально.
Заря: Мы все желаем вам доброго полета, все нормально.
Кедр: До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!
Гагарин стартовал в 9 часов 07 минут по московскому времени. Потом мне доводилось слышать, что эти семь минут, якобы, задержка, «бобик». Это неверно. Время старта, обозначенное в карточке «стреляющего» было именно 9 часов 07 минут. Оно вычислялось из условий наилучшего освещения Солнцем датчиков системы ориентации, которая должна была сработать перед включением тормозного двигателя, где-то над Африкой. Так что старт – точно в срок и без замечаний.
И история, и мифы писались потом.
Гагаринские «летописцы» из редакции газеты «Правда» Николай Денисов и Сергей Борзенко, когда со слов Юрия Алексеевича писали книжку «Дорога в космос», присочинили немало разных красивостей, которые должны были, по их мнению, еще более влюбить читателей в первого космонавта. Красивости эти вызывали действие обратное, поскольку часто были безвкусны («Меня охватил небывалый подъем всех душевных сил. Всем существом своим слышал я музыку природы...»), не говоря уже о том, что искажали историю, ибо все, что связано с гагаринским полетом в космос, по моему глубокому убеждению, именно ей и принадлежит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360