– спросил он Королева. – Ну, вот же черным по белому написано, что вы – вредитель. Вы поймите, вы – уже вредитель, это уже доказано следствием, понимаете? А ваше признание – вещь формальная. Вы полагаете, что, упираясь, вы делаете себе лучше? Поверьте мне, все как раз наоборот. Не помогая следствию, вы, прежде всего не помогаете себе. Неужели вам не ясно? Подпишите, и дело с концом...
– Что такое «конвейер»? – тихо спросил Королев.
– «Конвейер», – с улыбкой объяснил кудрявый, – это значит, вы будете стоять, а мы сменяться.
– Как это?.. – не понял Королев.
– Нас будет трое. Мы тут будем круглосуточно. Неужели вам не ясно? Советую подписать..
Он не пугал, действительно так и было: вечером пришел еще один, а рано утром снова тот, первый, симпатичный.
– Стоим? Молчим? – начал он весело. – А что вы такой скучный, невеселый? Небось, смеялись, когда ракеты разбивали вдребезги, когда ракетный самолет, опытную модель со своим дружком сожгли! – Чем больше он говорил, тем больше распалялся, свирепел. – Тогда, наверное, от души хохотали, а теперь вот, когда всей вашей банде хвост прижали, сразу вдруг погрустнели. Сейчас я вас пробочкой подбодрю...
В ящике письменного стола у него лежала разная пыточная мелочь: куски резиновых шлангов с металлом внутри, плетенки из кабеля со свинцовой изоляцией, бутылочные пробки со вставленными внутрь булавками так, что жало выходило наружу на два-три миллиметра.
Следователь тыкал пробкой в живот и шипел прямо в лицо:
– Напишите, кто вас завербовал... Просто на клочке бумаги.. Протокол составлять не будем... Все между нами останется... Ведь Клейменов вербовал вас? Ведь так?..
Потом вдруг снова, словно клапан какой срабатывал, срывался в крик:
– Почему молчишь, тварь?! Думаешь, нам нужны твои показания? Есть у нас показания!
И снова вкрадчиво:
– Это глупо: отпираться от вещей очевидных. Вы же инженер, можете рассуждать логично. Ну, давайте вместе разбираться. Вы работали в НИИ-3?
– Работал.
– Институтом руководил Клейменов. Троцкист. Немецкий шпион. Вредитель. Это он сам признал. Вы выполняли его указания?
– А как же можно не выполнять указаний начальника института, в котором ты работаешь?
– Вопросы задаю здесь я. А вы – отвечаете. Вы выполняли указания Клейменова?
– Выполнял.
– Слава богу! Вы понимаете, что, выполняя вредительские указания, вы тем самым совершали вредительство?
– Но ведь весь институт, так или иначе, выполнял указания Клейменова...
– Я не спрашиваю обо всем институте. С институтом мы еще разберемся. Вы за себя отвечайте. Вот ваш дружок Глушко понял, что запираться глупо и честно пишет: «Вел подрывную работу по развалу объектов, необходимых для обороны страны с целью ослабления мощи Советского Союза, тем самым подготовлял поражение СССР в войне с капиталистическими странами... Сорвал снабжение армии азотно-реактивными двигателями, имеющими огромное оборонное значение...»
– Да почему же «сорвал»? Он их доводил до ума. ОРМ-65 – хороший двигатель, я с ним работал...
– ОРМ-65? – задумчиво переспросил следователь, листая бумаги дела. – Есть и ОРМ-65. Вот слушайте: «В 1936 году Глушко с целью оправдать свою бездеятельность подготовил для сдачи азотно-реактивный двигатель ОРМ-65 для установки на торпедах и ракетоплане, который им же, Глушко, вместе с Королевым при испытании был взорван с целью срыва его применения в РККА...» Очень интересно получается. Значит, вы признались, что работали с двигателем ОРМ-65, так?
– Работал. Можете посмотреть протоколы горячих испытаний...
– У нас с вами свои протоколы. И не менее горячие! Итак, вы признаете, что работали с ОРМ-65, а Глушко признает, что работа эта – вредительская. Стало быть, вы кто? Вредитель! Зачем взорвали двигатель? А? Говорите честно. Ведь легче будет...
– Да ничего мы не взрывали! Он цел! Можете поехать в институт и посмотреть...
– Куда мне ехать, я сам решу. Не мое дело по институтам ездить, а мое дело получить от тебя показания, узнать, кто там еще затаился в вашем институте. И ты мне их назовешь! Всех назовешь!!! Назовешь, выблядок фашистский!!!
Весь налился кровью и, как-то боком подскочив к Королеву, резко и очень сильно ударил в лицо, сбив с ног.
Очнулся, когда облили холодной водой.
Следователь сидел за столом, перебирал бумаги, мурлыкал себе под нос: «Ты постой, постой, красавица моя, дай мне наглядеться, радость, на тебя...»
Щека Сергея Павловича чуть прилипла к полу от засыхающей крови. Когда он зашевелился, следователь проворно поднялся из-за стола, подойдя совсем близко, молча ударил ногой в лицо... Королев очнулся под утро от укола шприцем. Врач сказал, что надо быть осторожнее: очевидно, он так побился, споткнувшись на лестнице. Королев плохо разглядел врача: все лицо заплыло и от глаз остались щелки.
В феврале 1988 года я беседовал с членом-корреспондентом Академии наук СССР Ефуни. Сергей Наумович рассказывал мне об операции 1966 года, во время которой Сергей Павлович умер. Сам Ефуни принимал участие в ней лишь на определенном этапе, но, будучи в то время ведущим анестезиологом 4-го Главного управления Минздрава СССР, он знал все подробности этого трагического события.
Анестезиолог Юрий Ильич Савинов столкнулся с непредвиденным обстоятельством, – рассказывал Сергей Наумович. – Для того чтобы дать наркоз, надо было ввести трубку, а Королев не мог широко открыть рот. У него были переломы двух челюстей...
– У Сергея Павловича были сломаны челюсти? – спросил я жену Королева, Нину Ивановну.
– Он никогда не упоминал об этом, – ответила она задумчиво. – Он действительно не мог широко открыть рот, и я припоминаю: когда ему предстояло идти к зубному врачу, он всегда нервничал...
Королев пишет ясно: «следователи Шестаков и Быков подвергли меня физическим репрессиям и издевательствам». Но доказать, что Николай Михайлович Шестаков сломал челюсти Сергею Павловичу Королеву, я не могу. К сожалению, никто этого уже не сможет доказать. Даже доказать, что ударил, – нельзя. Что просто толкнул. Вновь повторю: я ничего не могу доказать, нет в природе этих доказательств. Я могу лишь попытаться увидеть.
Днём после ареста Сергея Ксана поехала в приемную НКВД на Кузнецкий мост. На вопрос, в чем конкретно обвиняют мужа, младший лейтенант, поворошив бумаги, ответил коротко:
– Арестован. Ведется следствие...
Когда она вернулась домой, позвонила свекровь, начала спрашивать что-то о Наташе...
– Мария Николаевна! Сергея больше нет! – крикнула Ксана, бросила трубку и, упав на диван, завыла, давясь слезами.
Это были ее первые слезы с того мига, как Сергея увели.
Когда Мария Николаевна примчалась на Конюшковскую, дверь в квартиру оказалась не заперта, в прихожей была разбросана марля, бинты, какие-то пузырьки (при обыске растрясли домашнюю аптеку), и она подумала, что с Сергеем случилось что-то страшное.
– Умер? – спросила она спокойно, входя в комнату.
– Нет, арестован НКВД.
– Ну, слава богу!
– Вы с ума сошли!!
– Но ведь он жив!!!
Вечером приехали старики Винцентини. Начался большой семейный совет. Макс сказал дочке:
– Если ты начнешь хлопотать, тебя тоже посадят.
– Хлопотать надо обязательно! – Мария Николаевна была воплощением деятельной энергии, – Я пойду в НКВД и напишу письмо Сталину!
В НКВД ее не пустили, а письмо Сталину она действительно написала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
– Что такое «конвейер»? – тихо спросил Королев.
– «Конвейер», – с улыбкой объяснил кудрявый, – это значит, вы будете стоять, а мы сменяться.
– Как это?.. – не понял Королев.
– Нас будет трое. Мы тут будем круглосуточно. Неужели вам не ясно? Советую подписать..
Он не пугал, действительно так и было: вечером пришел еще один, а рано утром снова тот, первый, симпатичный.
– Стоим? Молчим? – начал он весело. – А что вы такой скучный, невеселый? Небось, смеялись, когда ракеты разбивали вдребезги, когда ракетный самолет, опытную модель со своим дружком сожгли! – Чем больше он говорил, тем больше распалялся, свирепел. – Тогда, наверное, от души хохотали, а теперь вот, когда всей вашей банде хвост прижали, сразу вдруг погрустнели. Сейчас я вас пробочкой подбодрю...
В ящике письменного стола у него лежала разная пыточная мелочь: куски резиновых шлангов с металлом внутри, плетенки из кабеля со свинцовой изоляцией, бутылочные пробки со вставленными внутрь булавками так, что жало выходило наружу на два-три миллиметра.
Следователь тыкал пробкой в живот и шипел прямо в лицо:
– Напишите, кто вас завербовал... Просто на клочке бумаги.. Протокол составлять не будем... Все между нами останется... Ведь Клейменов вербовал вас? Ведь так?..
Потом вдруг снова, словно клапан какой срабатывал, срывался в крик:
– Почему молчишь, тварь?! Думаешь, нам нужны твои показания? Есть у нас показания!
И снова вкрадчиво:
– Это глупо: отпираться от вещей очевидных. Вы же инженер, можете рассуждать логично. Ну, давайте вместе разбираться. Вы работали в НИИ-3?
– Работал.
– Институтом руководил Клейменов. Троцкист. Немецкий шпион. Вредитель. Это он сам признал. Вы выполняли его указания?
– А как же можно не выполнять указаний начальника института, в котором ты работаешь?
– Вопросы задаю здесь я. А вы – отвечаете. Вы выполняли указания Клейменова?
– Выполнял.
– Слава богу! Вы понимаете, что, выполняя вредительские указания, вы тем самым совершали вредительство?
– Но ведь весь институт, так или иначе, выполнял указания Клейменова...
– Я не спрашиваю обо всем институте. С институтом мы еще разберемся. Вы за себя отвечайте. Вот ваш дружок Глушко понял, что запираться глупо и честно пишет: «Вел подрывную работу по развалу объектов, необходимых для обороны страны с целью ослабления мощи Советского Союза, тем самым подготовлял поражение СССР в войне с капиталистическими странами... Сорвал снабжение армии азотно-реактивными двигателями, имеющими огромное оборонное значение...»
– Да почему же «сорвал»? Он их доводил до ума. ОРМ-65 – хороший двигатель, я с ним работал...
– ОРМ-65? – задумчиво переспросил следователь, листая бумаги дела. – Есть и ОРМ-65. Вот слушайте: «В 1936 году Глушко с целью оправдать свою бездеятельность подготовил для сдачи азотно-реактивный двигатель ОРМ-65 для установки на торпедах и ракетоплане, который им же, Глушко, вместе с Королевым при испытании был взорван с целью срыва его применения в РККА...» Очень интересно получается. Значит, вы признались, что работали с двигателем ОРМ-65, так?
– Работал. Можете посмотреть протоколы горячих испытаний...
– У нас с вами свои протоколы. И не менее горячие! Итак, вы признаете, что работали с ОРМ-65, а Глушко признает, что работа эта – вредительская. Стало быть, вы кто? Вредитель! Зачем взорвали двигатель? А? Говорите честно. Ведь легче будет...
– Да ничего мы не взрывали! Он цел! Можете поехать в институт и посмотреть...
– Куда мне ехать, я сам решу. Не мое дело по институтам ездить, а мое дело получить от тебя показания, узнать, кто там еще затаился в вашем институте. И ты мне их назовешь! Всех назовешь!!! Назовешь, выблядок фашистский!!!
Весь налился кровью и, как-то боком подскочив к Королеву, резко и очень сильно ударил в лицо, сбив с ног.
Очнулся, когда облили холодной водой.
Следователь сидел за столом, перебирал бумаги, мурлыкал себе под нос: «Ты постой, постой, красавица моя, дай мне наглядеться, радость, на тебя...»
Щека Сергея Павловича чуть прилипла к полу от засыхающей крови. Когда он зашевелился, следователь проворно поднялся из-за стола, подойдя совсем близко, молча ударил ногой в лицо... Королев очнулся под утро от укола шприцем. Врач сказал, что надо быть осторожнее: очевидно, он так побился, споткнувшись на лестнице. Королев плохо разглядел врача: все лицо заплыло и от глаз остались щелки.
В феврале 1988 года я беседовал с членом-корреспондентом Академии наук СССР Ефуни. Сергей Наумович рассказывал мне об операции 1966 года, во время которой Сергей Павлович умер. Сам Ефуни принимал участие в ней лишь на определенном этапе, но, будучи в то время ведущим анестезиологом 4-го Главного управления Минздрава СССР, он знал все подробности этого трагического события.
Анестезиолог Юрий Ильич Савинов столкнулся с непредвиденным обстоятельством, – рассказывал Сергей Наумович. – Для того чтобы дать наркоз, надо было ввести трубку, а Королев не мог широко открыть рот. У него были переломы двух челюстей...
– У Сергея Павловича были сломаны челюсти? – спросил я жену Королева, Нину Ивановну.
– Он никогда не упоминал об этом, – ответила она задумчиво. – Он действительно не мог широко открыть рот, и я припоминаю: когда ему предстояло идти к зубному врачу, он всегда нервничал...
Королев пишет ясно: «следователи Шестаков и Быков подвергли меня физическим репрессиям и издевательствам». Но доказать, что Николай Михайлович Шестаков сломал челюсти Сергею Павловичу Королеву, я не могу. К сожалению, никто этого уже не сможет доказать. Даже доказать, что ударил, – нельзя. Что просто толкнул. Вновь повторю: я ничего не могу доказать, нет в природе этих доказательств. Я могу лишь попытаться увидеть.
Днём после ареста Сергея Ксана поехала в приемную НКВД на Кузнецкий мост. На вопрос, в чем конкретно обвиняют мужа, младший лейтенант, поворошив бумаги, ответил коротко:
– Арестован. Ведется следствие...
Когда она вернулась домой, позвонила свекровь, начала спрашивать что-то о Наташе...
– Мария Николаевна! Сергея больше нет! – крикнула Ксана, бросила трубку и, упав на диван, завыла, давясь слезами.
Это были ее первые слезы с того мига, как Сергея увели.
Когда Мария Николаевна примчалась на Конюшковскую, дверь в квартиру оказалась не заперта, в прихожей была разбросана марля, бинты, какие-то пузырьки (при обыске растрясли домашнюю аптеку), и она подумала, что с Сергеем случилось что-то страшное.
– Умер? – спросила она спокойно, входя в комнату.
– Нет, арестован НКВД.
– Ну, слава богу!
– Вы с ума сошли!!
– Но ведь он жив!!!
Вечером приехали старики Винцентини. Начался большой семейный совет. Макс сказал дочке:
– Если ты начнешь хлопотать, тебя тоже посадят.
– Хлопотать надо обязательно! – Мария Николаевна была воплощением деятельной энергии, – Я пойду в НКВД и напишу письмо Сталину!
В НКВД ее не пустили, а письмо Сталину она действительно написала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360