На первых пусках, которыми командовал Королев, стреляли, собственно, не из подводной лодки, а с подводной лодки: лодка всплывала, со дна шахты вместе с ракетой выдвигался стартовый стол, с которого и проводили пуск. Лодка могла взять на борт лишь две ракеты. В дальнейшем старт был настолько усовершенствован, что лодка вела стрельбу из-под воды и боезапас ее стал значительно больше. В 1957 году лодку с ракетами, после того как ее покинул экипаж, и она ушла на глубину, атаковали глубинными бомбами, проверяя взрывобезопасность ракет. И эти испытания ракеты выдержали. Королев уже не принимал в них участия.
– Теперь все ваши вопросы – к Виктору Петровичу, – говорил он подводникам. – Он у нас настоящий морской волк...
А было «морскому волку», когда он начал этим делом заниматься, двадцать девять лет...
Циолковский – первое поколение наших ракетчиков, начало отсчета, Королев – второе, Макеев – уже третье, он на 18 лет моложе Сергея Павловича. Дело не в возрасте, а в условиях работы. Макеев пришел в ракетную технику, когда она уже была признана и становилась привилегированной отраслью техники. Начинать ему было легче – он шел как бы по накатанной лыжне, но обгонять труднее – слабаков на трассе не было.
Макеев родился под Москвой в поселке при Коломенском паровозостроительном заводе, рабочим которого был его отец. Через шесть лет семья переехала в Москву, и отец стал токарем на авиазаводе № 22 в Филях, – не раз завод этот уже назывался в нашей книге. Виктор окончил семь классов и тоже пошел на завод – стал чертежником в КБ Болховитинова. Тогда в Филях работали замечательные юноши: Янгель, Черток, Макеев, – но завод и КБ были слишком большими, чтобы они могли узнать друг друга. Да и разница между дипломированным инженером Янгелем и мальчишкой-чертежником Макеевым слишком велика была тогда. Когда началась война, завод, как вы помните, эвакуировался в Казань.
– Там я впервые увидел Королева, – говорит Виктор Петрович.
– И что же?
– А ничего! Увидел и забыл навсегда!
– И никакого «внутреннего голоса»?
– Полнейшая тишина!
Мы лежим на зеленом косогоре на берегу озера. Июль. Тепло. По озеру плавает много яхт и лодок. Визг, крики, плеск – звуки человеческого скопления у воды. Но они почему-то совершенно не мешают нашему разговору. Это – зона отдыха его КБ и завода, здесь все знают Виктора Петровича в лицо, но никто не обращает на него никакого внимания. А может быть Главный конструктор в плавках не воспринимается как Главный конструктор! Вытащить Виктора Петровича на этот косогор было не легко, но еще труднее было разговаривать в кабинете в постоянных телефонных трелях, в поминутных бумагах, которые молча тянули к нему люди, неслышно, как воздух, проникающие в кабинет. Здесь хоть телефона нет, а ручка только у меня, резолюции он накладывать не может – полностью обезоружен...
– Ни о каких ракетах я не думал, – говорит Макеев, покусывая травинку, – я в авиацию был влюблен. Как вернулся из эвакуации – сразу в МАИ. Трудно было, голодно. Подрабатывал, где мог. На фабрике «Дукат» – платили сигаретами. В институте одном платили спиртом из-под дохлых змей. В ЦАГИ работал, у Мясищева. А диплом пришел делать к Королеву. Темы СП сам утверждал, знал темы всех дипломников. У меня был диплом о полете человека в космос. Куда потом идти работать? Я договорился с одной организацией поближе к дому. Королев рассвирепел, диплом снял с защиты, чертежи арестовал, вызывает:
– В чем дело?!!
– Я в Филях живу, мне в Подлипки в один конец ехать два с половиной часа...
– А если я тебе жилье дам? Ты веришь мне, что я через 3-4 месяца дам тебе жилье? Веришь?
Я слушаю Макеева и думаю: «Ну, почему Королев в него вцепился? Мальчишка зеленый, дипломник, зачем он ему нужен? Каким же необыкновенным чутьем на таланты обладал Главный конструктор...»
– Работал я в проектном отделе у Сергея Сергеевича Крюкова, – продолжает Виктор Петрович, – и был очень активным комсомольцем. Выбрали меня в комсорги ОКБ. Я не стал дожидаться пока СП свое обещание с квартирой выполнит, построили мы дом методом «комсомольской стройки», там и поселился. А потом забрали меня в ЦК ВЛКСМ. Я отбивался, как мог, но не отбился. Определили меня инструктором отдела рабочей молодежи. Занимался металлургией и углем. Без конца командировки: Донбасс, Кузбасс, Тула... Очень много работал. Решили меня поощрить и послали на Олимпиаду в Хельсинки заместителем руководителя по политчасти команды вольной и классической борьбы. Видно, я всех ребят воодушевил невероятно, потому что все пятнадцать золотых медалей были наши...
Вернулся в Москву и думаю: ну, хватит воодушевлять, пора за дело браться. Поехал в Подлипки, пришел к Королеву, так и так, не по мне эта работа, хочу обратно. Возвращение «блудного сына» состоялось. Вот тут и подключили меня к «одиннадцатой» машине... Ездил на испытания в Кап.Яр, пока не научили ее летать.
Летом 1955-го, 6 июня, как сейчас помню, приехал я первый раз в Златоуст, пускать Р-11 в серию. Пустил. Вернулся. Вызывает Королев:
– Виктор Петрович, что бы вы сказали, если бы мы предложили вам должность заместителя Главного конструктора Уральского филиала?
Я подумал и говорю:
– Нет, Сергей Павлович, я на Урал поеду только Главным конструктором.
Королев от такой наглости обомлел, смотрит на меня и молчит. Ведь после ЦК я только три года проработал в ОКБ, мальчишка, щенок, тридцать лет мне было. Сергей Павлович не возмутился, не разозлился, просто он очень удивился. Да... Потом я и Устинову так сказал. Тот только улыбнулся и головой покрутил. А я действительно очень хотел стать Главным, свободы хотел и чувствовал, что справлюсь...
– Ничегошеньки этого тут не было, – он обвел рукой купальщиков и яхтсменов. – Куковал я один в гостинице. Через год получил квартиру, привез семью. И начал тут жить... Ну, вот и все, наверное...
За косогором в лесу стояли легкие домики, этакие чистенькие курятнички, и курятничек Главного конструктора ничем не отличался от остальных. Там мы обедали и долго еще говорили, до вечера.
То, чем кончил Макеев свой рассказ, было не концом, а началом. В начале 1956 года Виктор Петрович получил от Королева эскизный проект новой модификации морской ракеты и здесь, на Урале, превратил этот эскизный проект в свою первую ракету. С этого момента он приобретает самостоятельность и автономию.
– У Королева не было ревности, – говорил Макеев. – Он понимал, что всем заниматься он не сможет. Но ему всегда хотелось передать свои ракеты «в хорошие руки». Так о породистых щенках говорят, – он засмеялся...
Я не расспрашивал Виктора Петровича о его дальнейших работах – военная секретная техника, как говорится, «меньше знать – крепче спать». Да и не имело все это уже прямого отношения к герою этой книги. Наверное, Макеев делал хорошие ракеты для флота, раз Золотые Звезды получил. Виктор Петрович часто бывал в Москве, дал мне свой московский телефон, но мы ни разу в Москве не встретились. Один только раз я его видел в Москве в сырой, зябкий день конца октября 1985 года. Засыпанный поздними бледными астрами, Виктор Петрович лежал в гробу во Дворце культуры того самого завода, куда когда-то пришел он работать чертежником. Макеев, как и Янгель, умер в день своего рождения – ему исполнился 61 год, и цветы, которые клали на гроб, многие, возможно, покупали, чтобы подарить новорожденному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
– Теперь все ваши вопросы – к Виктору Петровичу, – говорил он подводникам. – Он у нас настоящий морской волк...
А было «морскому волку», когда он начал этим делом заниматься, двадцать девять лет...
Циолковский – первое поколение наших ракетчиков, начало отсчета, Королев – второе, Макеев – уже третье, он на 18 лет моложе Сергея Павловича. Дело не в возрасте, а в условиях работы. Макеев пришел в ракетную технику, когда она уже была признана и становилась привилегированной отраслью техники. Начинать ему было легче – он шел как бы по накатанной лыжне, но обгонять труднее – слабаков на трассе не было.
Макеев родился под Москвой в поселке при Коломенском паровозостроительном заводе, рабочим которого был его отец. Через шесть лет семья переехала в Москву, и отец стал токарем на авиазаводе № 22 в Филях, – не раз завод этот уже назывался в нашей книге. Виктор окончил семь классов и тоже пошел на завод – стал чертежником в КБ Болховитинова. Тогда в Филях работали замечательные юноши: Янгель, Черток, Макеев, – но завод и КБ были слишком большими, чтобы они могли узнать друг друга. Да и разница между дипломированным инженером Янгелем и мальчишкой-чертежником Макеевым слишком велика была тогда. Когда началась война, завод, как вы помните, эвакуировался в Казань.
– Там я впервые увидел Королева, – говорит Виктор Петрович.
– И что же?
– А ничего! Увидел и забыл навсегда!
– И никакого «внутреннего голоса»?
– Полнейшая тишина!
Мы лежим на зеленом косогоре на берегу озера. Июль. Тепло. По озеру плавает много яхт и лодок. Визг, крики, плеск – звуки человеческого скопления у воды. Но они почему-то совершенно не мешают нашему разговору. Это – зона отдыха его КБ и завода, здесь все знают Виктора Петровича в лицо, но никто не обращает на него никакого внимания. А может быть Главный конструктор в плавках не воспринимается как Главный конструктор! Вытащить Виктора Петровича на этот косогор было не легко, но еще труднее было разговаривать в кабинете в постоянных телефонных трелях, в поминутных бумагах, которые молча тянули к нему люди, неслышно, как воздух, проникающие в кабинет. Здесь хоть телефона нет, а ручка только у меня, резолюции он накладывать не может – полностью обезоружен...
– Ни о каких ракетах я не думал, – говорит Макеев, покусывая травинку, – я в авиацию был влюблен. Как вернулся из эвакуации – сразу в МАИ. Трудно было, голодно. Подрабатывал, где мог. На фабрике «Дукат» – платили сигаретами. В институте одном платили спиртом из-под дохлых змей. В ЦАГИ работал, у Мясищева. А диплом пришел делать к Королеву. Темы СП сам утверждал, знал темы всех дипломников. У меня был диплом о полете человека в космос. Куда потом идти работать? Я договорился с одной организацией поближе к дому. Королев рассвирепел, диплом снял с защиты, чертежи арестовал, вызывает:
– В чем дело?!!
– Я в Филях живу, мне в Подлипки в один конец ехать два с половиной часа...
– А если я тебе жилье дам? Ты веришь мне, что я через 3-4 месяца дам тебе жилье? Веришь?
Я слушаю Макеева и думаю: «Ну, почему Королев в него вцепился? Мальчишка зеленый, дипломник, зачем он ему нужен? Каким же необыкновенным чутьем на таланты обладал Главный конструктор...»
– Работал я в проектном отделе у Сергея Сергеевича Крюкова, – продолжает Виктор Петрович, – и был очень активным комсомольцем. Выбрали меня в комсорги ОКБ. Я не стал дожидаться пока СП свое обещание с квартирой выполнит, построили мы дом методом «комсомольской стройки», там и поселился. А потом забрали меня в ЦК ВЛКСМ. Я отбивался, как мог, но не отбился. Определили меня инструктором отдела рабочей молодежи. Занимался металлургией и углем. Без конца командировки: Донбасс, Кузбасс, Тула... Очень много работал. Решили меня поощрить и послали на Олимпиаду в Хельсинки заместителем руководителя по политчасти команды вольной и классической борьбы. Видно, я всех ребят воодушевил невероятно, потому что все пятнадцать золотых медалей были наши...
Вернулся в Москву и думаю: ну, хватит воодушевлять, пора за дело браться. Поехал в Подлипки, пришел к Королеву, так и так, не по мне эта работа, хочу обратно. Возвращение «блудного сына» состоялось. Вот тут и подключили меня к «одиннадцатой» машине... Ездил на испытания в Кап.Яр, пока не научили ее летать.
Летом 1955-го, 6 июня, как сейчас помню, приехал я первый раз в Златоуст, пускать Р-11 в серию. Пустил. Вернулся. Вызывает Королев:
– Виктор Петрович, что бы вы сказали, если бы мы предложили вам должность заместителя Главного конструктора Уральского филиала?
Я подумал и говорю:
– Нет, Сергей Павлович, я на Урал поеду только Главным конструктором.
Королев от такой наглости обомлел, смотрит на меня и молчит. Ведь после ЦК я только три года проработал в ОКБ, мальчишка, щенок, тридцать лет мне было. Сергей Павлович не возмутился, не разозлился, просто он очень удивился. Да... Потом я и Устинову так сказал. Тот только улыбнулся и головой покрутил. А я действительно очень хотел стать Главным, свободы хотел и чувствовал, что справлюсь...
– Ничегошеньки этого тут не было, – он обвел рукой купальщиков и яхтсменов. – Куковал я один в гостинице. Через год получил квартиру, привез семью. И начал тут жить... Ну, вот и все, наверное...
За косогором в лесу стояли легкие домики, этакие чистенькие курятнички, и курятничек Главного конструктора ничем не отличался от остальных. Там мы обедали и долго еще говорили, до вечера.
То, чем кончил Макеев свой рассказ, было не концом, а началом. В начале 1956 года Виктор Петрович получил от Королева эскизный проект новой модификации морской ракеты и здесь, на Урале, превратил этот эскизный проект в свою первую ракету. С этого момента он приобретает самостоятельность и автономию.
– У Королева не было ревности, – говорил Макеев. – Он понимал, что всем заниматься он не сможет. Но ему всегда хотелось передать свои ракеты «в хорошие руки». Так о породистых щенках говорят, – он засмеялся...
Я не расспрашивал Виктора Петровича о его дальнейших работах – военная секретная техника, как говорится, «меньше знать – крепче спать». Да и не имело все это уже прямого отношения к герою этой книги. Наверное, Макеев делал хорошие ракеты для флота, раз Золотые Звезды получил. Виктор Петрович часто бывал в Москве, дал мне свой московский телефон, но мы ни разу в Москве не встретились. Один только раз я его видел в Москве в сырой, зябкий день конца октября 1985 года. Засыпанный поздними бледными астрами, Виктор Петрович лежал в гробу во Дворце культуры того самого завода, куда когда-то пришел он работать чертежником. Макеев, как и Янгель, умер в день своего рождения – ему исполнился 61 год, и цветы, которые клали на гроб, многие, возможно, покупали, чтобы подарить новорожденному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360