Нестеренко знал, что отнюдь не все его вышестоящие начальники столь же любознательны, и не без оснований опасался обвинений в прожектерстве. Тихонравов и маленькая группа его столь же увлеченных сотрудников в конце 1947 – начале 1948 года безо всяких ЭВМ проделали колоссальную расчетную работу. Чтобы, как говорится, «не дразнить гусей», они все свои вычисления вели для некой гипотетической одноступенчатой ракеты с дальностью в тысячу километров, в возможности постройки которой не сомневались даже самые упорные скептики. И получилось, что если соединить несколько «тысячных» – как называл их Михаил Клавдиевич, то с помощью такого пакета вытащить спутник на орбиту можно.
Доклад Тихонравова заслушали на ученом совете института. О спутнике он помалкивал, потому что говорить о вещах столь несерьезных в аудитории столь солидной было бы оскорбительно для членов ученого совета. Довольно было и того, что он о пакете рассказал. После доклада обнаружилось множество самодеятельных оппонентов, которые один за одним выбегали к доске и, ломая мел от нескрываемого негодования, доказывали, что тихонравовский пакет, – не что иное, как «доска, летящая поперек воздушного потока». Тихонравов, однако, не успокоился.
В июне 1948 года Академия артиллерийских наук готовилась провести научную сессию, и в институт, где работал Тихонравов, пришла бумага, в которой запрашивалось, какие доклады может представить НИИ. Тихонравов решил доложить итоги своих расчетов по ИСЗ – искусственному спутнику Земли. Никто активно не возражал, но тема доклада звучала все-таки столь странно, если не сказать дико, что решили посоветоваться с президентом академии Анатолием Аркадьевичем Благонравовым.
Совершенно седой в свои 54 года, красивый, с холеными руками, длинными ухоженными ногтями, изысканно вежливый, величаво неторопливый, с золотыми погонами генерал-лейтенанта артиллерии, Благонравов напоминал носителя каких-нибудь древних дворянских кровей и трудно было поверить, что корни его родословной зарыты на огородах деревни Аньково Ивановской губернии.
Президент сидел в окружении нескольких ближайших своих сотрудников и маленькую делегацию из НИИ-4 слушал очень внимательно. Он понимал, что расчеты Михаила Клавдиевича верны, что все это не Жюль Верн и не Герберт Уэллс, но понимал он и другое: научную сессию Академии артиллерийских наук такой доклад не украсит.
– Вопрос интересный, – усталым и бесцветным голосом сказал Анатолий Аркадьевич, – но включить ваш доклад мы не сможем. Нас вряд ли поймут... Обвинят в том, что мы занимаемся не тем, чем нужно...
Сидящие вокруг президента люди в погонах согласно закивали.
Когда маленькая делегация НИИ ушла, Благонравов испытал какой-то душевный дискомфорт. Он много работал с военными и перенял у них в общем-то полезное правило не пересматривать принятые решения, но тут вновь и вновь возвращался он к тихонравовскому докладу и дома вечером опять думал о нем, никак не мог отогнать от себя мысль, что несерьезный этот доклад на самом деле очень серьезен.
Тихонравов был настоящим исследователем и хорошим инженером, но бойцом он не был. Отказ президента расстроил его. Молодые его сотрудники, которые помалкивали в кабинете Благонравова, подняли гвалт, в котором, однако, мелькали новые серьезные доводы в пользу их доклада.
– Что же вы там молчали? – рассердился Михаил Клавдиевич.
– Надо снова идти и уломать генерала! – решила молодежь.
И на следующий день они пошли снова. Было такое впечатление, что Благонравов словно обрадовался их приходу. Он улыбался, а новые доводы слушал в полуха. Потом сказал:
– Ну, хорошо. Доклад включим в план сессии. Готовьтесь – краснеть будем вместе...
Потом был доклад, который слушали в гробовом молчании: никто не знал, как на него реагировать. Как на шутку, розыгрыш? Или серьезно думают всем этим заниматься?
Доклад Тихонравов закончил так:
– Таким образом, дальность полета ракет не только теоретически, но и технически не ограничена.
Благонравов заранее объявил, что прения отменяются, но, как и ожидал Анатолий Аркадьевич, один очень серьезный человек в немалом звании спросил Благонравова как бы мимоходом, глядя поверх головы собеседника:
– Институту, наверное, нечем заниматься, и потому вы решили перейти в область фантастики...
Ироничных улыбок было предостаточно.
Но не только улыбки были. Королев подошел к Тихонравову без улыбки, сказал, строго набычившись по своей манере:
– Нам надо серьезно поговорить...
Королев понимал важность сделанного Тихонравовым: через год выйдет его собственная работа «Принципы и методы проектирования ракет большой дальности», в которой он тоже анализирует различные варианты многоступенчатых «упаковок». Королев уже тогда, летом 1948 года, когда еще не летала его «единичка», знал, что рано или поздно он придет к многоступенчатой ракете, никуда ему от нее не деться. Поэтому он буквально вцепился в работу Тихонравова, приехал специально к нему в НИИ-4, быстро проглядел разложенные на столах графики, все сразу «схватил», глаза его заблестели:
– Вы – инженеры с большой буквы! – сказал окружившим его ребятам Тихонравова.
Однако скепсис на этот раз восторжествовал. Несмотря на молчаливое сопротивление Нестеренко, исследования по составным ракетам в НИИ-4 в начале 1949 года прикрыли, оставив Тихонравову одного-единственного сотрудника – Игоря Яцунского, которому позволено было заниматься пакетными схемами.
Тихонравов – аккуратист, немного даже педант, многие годы исправно ведет дневник, посвящая событиям каждого дня ровно одну страницу блокнота, и по дневнику этому видно, что Королев ни на минуту не выпускает Михаила Клавдиевича и его группу из поля своего зрения, хотя они работают в разных институтах. В дневнике постоянно мелькает: «Утром – к Королеву», «Позвонить Королеву», «Был разговор с Королевым», «Совещание у Королева». Связь их крепнет день ото дня.
Уже в 1950 году весовой анализ, проведенный Тихонравовым, показал, что, собрав пакет из уже реально существующих ракет, в принципе можно вывести на орбиту довольно увесистый полезный груз.
Но Тихонравов отнюдь не единственный союзник Сергея Павловича в разработке его планов на будущее. Одним из самых сильных его союзников стал Мстислав Всеволодович Келдыш.
Первое близкое знакомство механиков-теоретиков с большими ракетами состоялось поздней осенью 1947 года после отстрела в Кап.Яре трофейных Фау-2. В Подлипки приехали Келдыш, Сергей Алексеевич Христианович из ЦАГИ, Владимир Васильевич Голубев из МВТУ и другие ученые. Королев прочел им доклад о ракетах дальнего действия, рассказал о работах фон Брауна и ближайших перспективах.
Во время доклада Христианович спросил шепотом у Тюлина:
– Что он нам про немцев рассказывает, а сам-то что он сделал?
– Сейчас скопировал Фау, но у него много оригинальных идей, – тихо ответил Тюлин.
– Идей у всех много. Еще неизвестно, что у него получится...
Ракеты Королева Христиановичу, как говорится, «не показались». Чутьем настоящего исследователя Сергей Алексеевич почувствовал, что авиация стоит на пороге подлинной революции в своем развитии, а тут – немецкие копии... На ракеты чутья не хватило, ракеты Христиановича не увлекли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
Доклад Тихонравова заслушали на ученом совете института. О спутнике он помалкивал, потому что говорить о вещах столь несерьезных в аудитории столь солидной было бы оскорбительно для членов ученого совета. Довольно было и того, что он о пакете рассказал. После доклада обнаружилось множество самодеятельных оппонентов, которые один за одним выбегали к доске и, ломая мел от нескрываемого негодования, доказывали, что тихонравовский пакет, – не что иное, как «доска, летящая поперек воздушного потока». Тихонравов, однако, не успокоился.
В июне 1948 года Академия артиллерийских наук готовилась провести научную сессию, и в институт, где работал Тихонравов, пришла бумага, в которой запрашивалось, какие доклады может представить НИИ. Тихонравов решил доложить итоги своих расчетов по ИСЗ – искусственному спутнику Земли. Никто активно не возражал, но тема доклада звучала все-таки столь странно, если не сказать дико, что решили посоветоваться с президентом академии Анатолием Аркадьевичем Благонравовым.
Совершенно седой в свои 54 года, красивый, с холеными руками, длинными ухоженными ногтями, изысканно вежливый, величаво неторопливый, с золотыми погонами генерал-лейтенанта артиллерии, Благонравов напоминал носителя каких-нибудь древних дворянских кровей и трудно было поверить, что корни его родословной зарыты на огородах деревни Аньково Ивановской губернии.
Президент сидел в окружении нескольких ближайших своих сотрудников и маленькую делегацию из НИИ-4 слушал очень внимательно. Он понимал, что расчеты Михаила Клавдиевича верны, что все это не Жюль Верн и не Герберт Уэллс, но понимал он и другое: научную сессию Академии артиллерийских наук такой доклад не украсит.
– Вопрос интересный, – усталым и бесцветным голосом сказал Анатолий Аркадьевич, – но включить ваш доклад мы не сможем. Нас вряд ли поймут... Обвинят в том, что мы занимаемся не тем, чем нужно...
Сидящие вокруг президента люди в погонах согласно закивали.
Когда маленькая делегация НИИ ушла, Благонравов испытал какой-то душевный дискомфорт. Он много работал с военными и перенял у них в общем-то полезное правило не пересматривать принятые решения, но тут вновь и вновь возвращался он к тихонравовскому докладу и дома вечером опять думал о нем, никак не мог отогнать от себя мысль, что несерьезный этот доклад на самом деле очень серьезен.
Тихонравов был настоящим исследователем и хорошим инженером, но бойцом он не был. Отказ президента расстроил его. Молодые его сотрудники, которые помалкивали в кабинете Благонравова, подняли гвалт, в котором, однако, мелькали новые серьезные доводы в пользу их доклада.
– Что же вы там молчали? – рассердился Михаил Клавдиевич.
– Надо снова идти и уломать генерала! – решила молодежь.
И на следующий день они пошли снова. Было такое впечатление, что Благонравов словно обрадовался их приходу. Он улыбался, а новые доводы слушал в полуха. Потом сказал:
– Ну, хорошо. Доклад включим в план сессии. Готовьтесь – краснеть будем вместе...
Потом был доклад, который слушали в гробовом молчании: никто не знал, как на него реагировать. Как на шутку, розыгрыш? Или серьезно думают всем этим заниматься?
Доклад Тихонравов закончил так:
– Таким образом, дальность полета ракет не только теоретически, но и технически не ограничена.
Благонравов заранее объявил, что прения отменяются, но, как и ожидал Анатолий Аркадьевич, один очень серьезный человек в немалом звании спросил Благонравова как бы мимоходом, глядя поверх головы собеседника:
– Институту, наверное, нечем заниматься, и потому вы решили перейти в область фантастики...
Ироничных улыбок было предостаточно.
Но не только улыбки были. Королев подошел к Тихонравову без улыбки, сказал, строго набычившись по своей манере:
– Нам надо серьезно поговорить...
Королев понимал важность сделанного Тихонравовым: через год выйдет его собственная работа «Принципы и методы проектирования ракет большой дальности», в которой он тоже анализирует различные варианты многоступенчатых «упаковок». Королев уже тогда, летом 1948 года, когда еще не летала его «единичка», знал, что рано или поздно он придет к многоступенчатой ракете, никуда ему от нее не деться. Поэтому он буквально вцепился в работу Тихонравова, приехал специально к нему в НИИ-4, быстро проглядел разложенные на столах графики, все сразу «схватил», глаза его заблестели:
– Вы – инженеры с большой буквы! – сказал окружившим его ребятам Тихонравова.
Однако скепсис на этот раз восторжествовал. Несмотря на молчаливое сопротивление Нестеренко, исследования по составным ракетам в НИИ-4 в начале 1949 года прикрыли, оставив Тихонравову одного-единственного сотрудника – Игоря Яцунского, которому позволено было заниматься пакетными схемами.
Тихонравов – аккуратист, немного даже педант, многие годы исправно ведет дневник, посвящая событиям каждого дня ровно одну страницу блокнота, и по дневнику этому видно, что Королев ни на минуту не выпускает Михаила Клавдиевича и его группу из поля своего зрения, хотя они работают в разных институтах. В дневнике постоянно мелькает: «Утром – к Королеву», «Позвонить Королеву», «Был разговор с Королевым», «Совещание у Королева». Связь их крепнет день ото дня.
Уже в 1950 году весовой анализ, проведенный Тихонравовым, показал, что, собрав пакет из уже реально существующих ракет, в принципе можно вывести на орбиту довольно увесистый полезный груз.
Но Тихонравов отнюдь не единственный союзник Сергея Павловича в разработке его планов на будущее. Одним из самых сильных его союзников стал Мстислав Всеволодович Келдыш.
Первое близкое знакомство механиков-теоретиков с большими ракетами состоялось поздней осенью 1947 года после отстрела в Кап.Яре трофейных Фау-2. В Подлипки приехали Келдыш, Сергей Алексеевич Христианович из ЦАГИ, Владимир Васильевич Голубев из МВТУ и другие ученые. Королев прочел им доклад о ракетах дальнего действия, рассказал о работах фон Брауна и ближайших перспективах.
Во время доклада Христианович спросил шепотом у Тюлина:
– Что он нам про немцев рассказывает, а сам-то что он сделал?
– Сейчас скопировал Фау, но у него много оригинальных идей, – тихо ответил Тюлин.
– Идей у всех много. Еще неизвестно, что у него получится...
Ракеты Королева Христиановичу, как говорится, «не показались». Чутьем настоящего исследователя Сергей Алексеевич почувствовал, что авиация стоит на пороге подлинной революции в своем развитии, а тут – немецкие копии... На ракеты чутья не хватило, ракеты Христиановича не увлекли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360