После смерти Сталина в начале марта и ареста Берия в конце июня 1953 года атомщики воистину «осиротели». На всех ответственных испытаниях Лаврентий Павлович, как правило, присутствовал, а тут нужно было провести первый взрыв только что созданной водородной бомбы, а начальника нет и никаких указаний на сей счет не поступает. На полигоне собралось немало светлых голов: Курчатов, Сахаров, Харитон, Щелкин, Зельдович, от армии – министр Василевский, от Совмина – зампред Малышев, но что делать, никто не знал. Все, однако, понимали, что предстоящее испытание – акт не только научно-технический, но и политический и проявлять самодеятельность здесь нельзя. Малышев и Курчатов полетели в Москву.
Когда Маленков услышал от них о готовящемся испытании, он был крайне удивлен: ни о какой водородной бомбе первый человек в государстве ничего не знал. Георгий Максимилианович звонил Молотову, Ворошилову, Кагановичу, но и они тоже толком ничего не знали, так, «слышали краем уха». Да и не до бомбы было остальным: события куда более важные сотрясали верхние этажи власти. Маленкову надо было решать, что же делать – ему спрашивать было уже не у кого. После небольшого совещания разрешение на испытание было получено.
Успех был полный и превзошел самые смелые ожидания. Малышев собрал всех специалистов и поздравил их с победой. Уже когда все разошлись, Вячеслав Александрович вспомнил, что он поздравил всех, кроме главного виновника торжества – Сахарова. Конфуз получился необычайный. Малышев снова собрал всех атомщиков и произнес речь в честь Андрея Дмитриевича. Через несколько недель, минуя ступеньку члена-корреспондента, 32-летний Сахаров был избран действительным членом Академии наук СССР и получил свою первую Золотую Звезду.
Из этого примера видно, что Малышев вряд ли мог надеяться на получение каких-либо приказов сверху, напротив – инициативы ждали от него, он должен был, говоря на бюрократическом жаргоне тех лет, «входить с предложениями». А предложения его сводились к тому, чтобы в первую очередь оснастить ракету Р-5 атомной боеголовкой, затем попробовать сделать то же с ракетой Р-11, а работу над большой ракетой вести с учетом возможности установить на ней уже водородную бомбу.
Атомщики, как духи, исчезли за своими непроницаемыми арзамасскими заборами (их охраняла целая дивизия внутренних войск) и там начали готовить атомную «голову» для новой «пятерки». Непосредственно разработка боевой части для ракеты Р-5, притом что атомный заряд подходящих размеров уже существовал, была поручена организации, называющейся теперь ВНИИЭФ – Всесоюзному научно-исследовательскому институту экспериментальной физики в Арзамасе. Во главе нового дела стояли Анатолий Сергеевич Александров (не путать с Анатолием Петровичем!) и Юлий Борисович Харитон. Непосредственно бомбу соединяли с ракетой два инженера: Александр Петрович Павлов и Владимир Константинович Лилье. От Королева они получили точные чертежи головного обтекателя, под которым могли мудрить сколько душе угодно, в пределах, естественно, разумного веса, который их вполне устраивал и о котором у них, как говорится, голова не болела. Их задача: приспособить бомбу к ракете.
Королеву требовалось приспособить ракету к бомбе. Это была работа чрезвычайно ответственная. Сколько было написано (главным образом не у нас) разных фантастических книжек о том, как в результате каких-то роковых ошибок, неверно понятых команд и даже безумия, охватившего летчиков, страшный бомбовый груз направлялся не туда, куда нужно, и какие чудовищные последствия это имело (чаще – могло иметь, поскольку счастливый конец всегда предпочтительнее). Но там летели бомбардировщики с опытными, многократно проверенными людьми, которые, конечно, могли вдруг спятить, но вероятность такого стремительного помешательства была все-таки несоизмеримо меньше вероятности помех в системе управления ракеты.
Приступая к работе над машиной, предназначенной для атомного заряда, Королев сразу понял, что это должна быть принципиально другая машина. Внешне это будет копия Р-5, с теми же двигателями, но система контроля полета и управления этой ракетой должна измениться коренным образом. По своей надежности модернизированная «пятерка» – Р-5М – должна быть ракетой уже иного поколения. Это понимали и «управленцы»: Пилюгин, Рязанский, Черток, Богуславский – их не надо было агитировать. Р-5М была первой ракетой Королева, в которой применялось дублирование и даже троирование некоторых наиболее ответственных систем. Работы по их созданию были проведены в невероятно короткие сроки – примерно за год, так что уже в 1955 году Р-5М была готова к испытаниям.
Атомщики тем временем осваивали Капустин Яр. На полигоне Вознюк выделил им километрах в сорока от стартовой площадки кусок земли, на котором началось строительство «площадки 4Н» – заповедной и неприкасаемой территории атомщиков. Внутри нее, окруженные забором из колючей проволоки с вышками, где сидели автоматчики (этот силуэт стал просто символическим для России, как белая березка), строились два ДАФа – служебных помещения. Первый корпус – «чистый» – предназначался для всех работ, связанных с автоматикой и конструкцией зарядного устройства, второй – «грязный» – для работы уже с самим зарядом, который должен был храниться в подземном бункере, как в сказке – под семью замками, и, тем не менее, ежедневно (!) проверять его должны два (!) человека по специально разработанному ритуалу. Отдельно на «площадке 4Н» были расположены жилые помещения, душевая, столовая, кинозал и комнаты отдыха – атомщики старались, где только возможно, обустраиваться со всеми удобствами, избегая палаточных стадий. Лаврентий Павлович приучил их денег не жалеть, что, скорее всего, правильно, поскольку всякие времянки обходятся, в конце концов, дороже...
Стройбаты Вознюка должны были возвести ДАФы к сентябрю 1955 года. В мае Александр Петрович Павлов, которому предстояло вскоре обосноваться на «площадке 4Н», приехал на полигон, чтобы посмотреть, как идут дела. Когда вместе с Вознюком они объехали строительные площадки, обоим стало ясно, что сентябрь – срок абсолютно нереальный. Вознюк сидел мрачный, понимая, что в недалеком будущем ему предстоит большой разнос, но угнетала его не предстоящая кара, вплоть до сдирания генеральских погон, а собственное бессилие: выхода он не видел. Неожиданный выход предложил Павлов, причем выход простейший, примитивнейший и именно поэтому обещавший успех.
– Не могли бы вы, Василий Иванович, используя ваш авторитет в Министерстве обороны, добиться разрешения на досрочную демобилизацию солдат-строителей в том случае, если они сдадут объекты в срок? – спросил Александр Петрович.
Вознюк сразу оценил предложение Павлова и без труда добился разрешения на досрочную демобилизацию. После этого энтузиазм на стройке достиг невиданных пределов, работали и ночью, включив прожекторы и прикрепив к груди электрические фонарики. К сентябрю «площадка 4Н» была готова.
С февраля до сентября Королев, занимаясь еще доброй сотней разных других дел, держал под неусыпным контролем все стендовые испытания Р-5М, в результате которых тщательно измерялись режимы перегрузок и вибраций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
Когда Маленков услышал от них о готовящемся испытании, он был крайне удивлен: ни о какой водородной бомбе первый человек в государстве ничего не знал. Георгий Максимилианович звонил Молотову, Ворошилову, Кагановичу, но и они тоже толком ничего не знали, так, «слышали краем уха». Да и не до бомбы было остальным: события куда более важные сотрясали верхние этажи власти. Маленкову надо было решать, что же делать – ему спрашивать было уже не у кого. После небольшого совещания разрешение на испытание было получено.
Успех был полный и превзошел самые смелые ожидания. Малышев собрал всех специалистов и поздравил их с победой. Уже когда все разошлись, Вячеслав Александрович вспомнил, что он поздравил всех, кроме главного виновника торжества – Сахарова. Конфуз получился необычайный. Малышев снова собрал всех атомщиков и произнес речь в честь Андрея Дмитриевича. Через несколько недель, минуя ступеньку члена-корреспондента, 32-летний Сахаров был избран действительным членом Академии наук СССР и получил свою первую Золотую Звезду.
Из этого примера видно, что Малышев вряд ли мог надеяться на получение каких-либо приказов сверху, напротив – инициативы ждали от него, он должен был, говоря на бюрократическом жаргоне тех лет, «входить с предложениями». А предложения его сводились к тому, чтобы в первую очередь оснастить ракету Р-5 атомной боеголовкой, затем попробовать сделать то же с ракетой Р-11, а работу над большой ракетой вести с учетом возможности установить на ней уже водородную бомбу.
Атомщики, как духи, исчезли за своими непроницаемыми арзамасскими заборами (их охраняла целая дивизия внутренних войск) и там начали готовить атомную «голову» для новой «пятерки». Непосредственно разработка боевой части для ракеты Р-5, притом что атомный заряд подходящих размеров уже существовал, была поручена организации, называющейся теперь ВНИИЭФ – Всесоюзному научно-исследовательскому институту экспериментальной физики в Арзамасе. Во главе нового дела стояли Анатолий Сергеевич Александров (не путать с Анатолием Петровичем!) и Юлий Борисович Харитон. Непосредственно бомбу соединяли с ракетой два инженера: Александр Петрович Павлов и Владимир Константинович Лилье. От Королева они получили точные чертежи головного обтекателя, под которым могли мудрить сколько душе угодно, в пределах, естественно, разумного веса, который их вполне устраивал и о котором у них, как говорится, голова не болела. Их задача: приспособить бомбу к ракете.
Королеву требовалось приспособить ракету к бомбе. Это была работа чрезвычайно ответственная. Сколько было написано (главным образом не у нас) разных фантастических книжек о том, как в результате каких-то роковых ошибок, неверно понятых команд и даже безумия, охватившего летчиков, страшный бомбовый груз направлялся не туда, куда нужно, и какие чудовищные последствия это имело (чаще – могло иметь, поскольку счастливый конец всегда предпочтительнее). Но там летели бомбардировщики с опытными, многократно проверенными людьми, которые, конечно, могли вдруг спятить, но вероятность такого стремительного помешательства была все-таки несоизмеримо меньше вероятности помех в системе управления ракеты.
Приступая к работе над машиной, предназначенной для атомного заряда, Королев сразу понял, что это должна быть принципиально другая машина. Внешне это будет копия Р-5, с теми же двигателями, но система контроля полета и управления этой ракетой должна измениться коренным образом. По своей надежности модернизированная «пятерка» – Р-5М – должна быть ракетой уже иного поколения. Это понимали и «управленцы»: Пилюгин, Рязанский, Черток, Богуславский – их не надо было агитировать. Р-5М была первой ракетой Королева, в которой применялось дублирование и даже троирование некоторых наиболее ответственных систем. Работы по их созданию были проведены в невероятно короткие сроки – примерно за год, так что уже в 1955 году Р-5М была готова к испытаниям.
Атомщики тем временем осваивали Капустин Яр. На полигоне Вознюк выделил им километрах в сорока от стартовой площадки кусок земли, на котором началось строительство «площадки 4Н» – заповедной и неприкасаемой территории атомщиков. Внутри нее, окруженные забором из колючей проволоки с вышками, где сидели автоматчики (этот силуэт стал просто символическим для России, как белая березка), строились два ДАФа – служебных помещения. Первый корпус – «чистый» – предназначался для всех работ, связанных с автоматикой и конструкцией зарядного устройства, второй – «грязный» – для работы уже с самим зарядом, который должен был храниться в подземном бункере, как в сказке – под семью замками, и, тем не менее, ежедневно (!) проверять его должны два (!) человека по специально разработанному ритуалу. Отдельно на «площадке 4Н» были расположены жилые помещения, душевая, столовая, кинозал и комнаты отдыха – атомщики старались, где только возможно, обустраиваться со всеми удобствами, избегая палаточных стадий. Лаврентий Павлович приучил их денег не жалеть, что, скорее всего, правильно, поскольку всякие времянки обходятся, в конце концов, дороже...
Стройбаты Вознюка должны были возвести ДАФы к сентябрю 1955 года. В мае Александр Петрович Павлов, которому предстояло вскоре обосноваться на «площадке 4Н», приехал на полигон, чтобы посмотреть, как идут дела. Когда вместе с Вознюком они объехали строительные площадки, обоим стало ясно, что сентябрь – срок абсолютно нереальный. Вознюк сидел мрачный, понимая, что в недалеком будущем ему предстоит большой разнос, но угнетала его не предстоящая кара, вплоть до сдирания генеральских погон, а собственное бессилие: выхода он не видел. Неожиданный выход предложил Павлов, причем выход простейший, примитивнейший и именно поэтому обещавший успех.
– Не могли бы вы, Василий Иванович, используя ваш авторитет в Министерстве обороны, добиться разрешения на досрочную демобилизацию солдат-строителей в том случае, если они сдадут объекты в срок? – спросил Александр Петрович.
Вознюк сразу оценил предложение Павлова и без труда добился разрешения на досрочную демобилизацию. После этого энтузиазм на стройке достиг невиданных пределов, работали и ночью, включив прожекторы и прикрепив к груди электрические фонарики. К сентябрю «площадка 4Н» была готова.
С февраля до сентября Королев, занимаясь еще доброй сотней разных других дел, держал под неусыпным контролем все стендовые испытания Р-5М, в результате которых тщательно измерялись режимы перегрузок и вибраций.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360