https://www.Dushevoi.ru/products/tumby-s-rakovinoy/podvesnaya/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Они вышли за волнорез, встали против ветра, мотор взревел, мелкой, нервной рябью заплясало в глазах море, вот наконец понеслись, и вдруг порт, дома, деревья – все стало куда-то проваливаться, тронулась и медленно поплыла вся Одесса! Он увидел маленьких людей, игрушечные пароходы, быстро отыскал глазами Платоновский мол и свой дом: «Вот бы увидели меня сейчас!..»
Он не рассказывал дома о своем полете; не хотел тревожить маму, а отчима боялся, знал, что тот не одобряет его влюбленности в гидросамолеты. Может быть, они ничего и не узнали бы, да он сам проговорился.
Как-то они шли с мамой по Пушкинской к морю. Был чудесный голубой день. Тротуары в ярких пятнах солнца, пробившегося сквозь ветви старых платанов, были похожи на дорогие ковры.
– Как красиво сегодня, смотри, облака какие, серебро прямо! – сказала Мария Николаевна.
– О, если бы ты знала, какие они сверху! – вдруг выпалил Сергей. – Там они не серебряные, а розовые, клубятся, переливаются...
Мария Николаевна остановилась:
– А ты видел?
– Видел. – Сергей потупился. – Я летал на лодке... Ну вот я и боялся, что ты начнешь запрещать, уговаривать, плакать... Это совсем не страшно! Погоди, я выучусь летать и прокачу тебя. Я уверен, что ты будешь в восторге... – Сергей помолчал, потом добавил тихо: – Не рассказывай Гри, – так он называл Баланина.
Не очень у него ладилось с Григорием Михайловичем. Отчим не усыновил его: был он человек незлой, но суховатый, вернее сказать, тертый и катанный жизнью настолько, что не очень-то верил в доброту других и был строг с пасынком. Он охотно и толково объяснял ему трудные места из математики, механики или сопромата, но задушевные разговоры на темы житейские, простые, редко возникали между ними. Баланин любил Сергея какой-то своей, придирчивой, ревнивой любовью. В голодные дни нес ему последний кусок хлеба, последний порошок сахарина и был иногда даже нежен в поступках, но неизменно строг в словах. Сергей не любил этой большой квартиры на Платоновском молу и замечал, что друзья тоже не любят бывать у него. Григорий Михайлович как-то сковывал их. Он входил, вроде бы молчал, никаких замечаний не делал, но все разговоры разом кончались, ребята начинали суетливо собираться и раскланиваться. Мама – совсем другое дело. Маму все любили. Она веселая, своя. При ней и побаловаться можно, повозиться, побалагурить...
Он не понимал тогда, что маме-то еще нет и 35 лет...
Спортклуб, яхты, гидроотряд – все это, конечно, не могло не сказаться на учебе. Едва вернувшись из школы, он бросал тетради и мчался в Хлебную гавань. Замелькали тройки, появились двойки. А тут еще Федор Акимович подлил масла в огонь...Федор Акимович Темцуник, преподаватель математики и классный руководитель Сергея, пришел на Платоновский мол и в недолгой беседе с Баланиным, неспешно поглаживая пышные бессарабские усы, весьма недвусмысленно дал ему понять, что успехи Сергея оставляют желать лучшего и он надеется, что серьезный разговор дома ему не повредит...
Георгий Михайлович хмурился все более и более.
– Я хочу только одного, – говорил Баланин. – Я хочу видеть тебя образованным человеком, имеющим в руках специальность. Образование и профессия сделают тебя независимым, а значит, сильным и смелым. Негодный специалист в любой области зависим, несвободен – запомни это. Стойки на руках, яхты, аэропланы – это чепуха, легкая жизнь, бездумье... Я не позволю тебе превратиться в лоботряса, недоучку. Не позволю! Слышишь?!
Сергей стоял, опустив голову. В чем-то отчим прав. Конечно, учиться надо. Но разве самолеты – это чепуха?
– Почему же ты вступил в ОАВУК, если аэропланы – это чепуха? – исподлобья спросил Сергей.
– Я считаю, что там делают нужное и полезное дело: стране нужны аэропланы, и я готов помочь в их строительстве. Но у меня в руках свое дело, а на плечах своя голова. А у тебя нет ни того, ни другого пока. И, боюсь, не будет! Да, да, не будет! Вот тебе и ОАВУК!
В первые годы революции всевозможные, самым невероятным образом звучащие сокращения были в большом почете повсеместно (очевидно, опять-таки из желания отрешиться от старого мира). Например, в Одессе работал театр «Массодрам» – мастерская социалистической драматургии. Таинственный ОАВУК, вокруг которого разгорелся спор Сергея с отчимом, расшифровывался как Общество авиации и воздухоплавания Украины и Крыма. В марте 1923 года в Одессе организовалось Общество пролетарской авиации, переименованное вскоре в ОАВУК, – республиканское отделение ОДВФ. Его председателем стал уполномоченный Наркоминдела Козюра, страстно влюбленный в авиацию человек. Но, поскольку у Козюры было множество дел и забот, фактически всем руководил бывший начальник аэродрома Фаерштейн. Членом правления ОАВУК был и Шляпников из ГИДРО-3, и командир второго истребительного отряда, сухопутный коллега Шляпникова Лавров.
Сдав с грехом пополам все экзамены, Сергей, Жорка Калашников, Ваня Сиротенко и Пунька Шульцман, выпросив дома по полтиннику на вступительный взнос, отправились на Пушкинскую, 29, в роскошный особняк Анатры, банкира и владельца самолетостроительного завода. Здесь теперь помещался одесский ОАВУК. Их встретил маленький щупленький человек с пышной, дыбом стоящей шевелюрой – Борис Владимирович Фаерштейн. Человек молодой, Фаерштейн отличался необыкновенной энергией, быстротой и легкостью в движениях. Он мог делать сразу десять дел – ругать, хвалить, расспрашивать, поспевал за всем следить, все контролировать, постоянно летал в какие-то командировки, вел подготовку к первому Всесоюзному слету планеристов, который осенью намечали провести в Коктебеле. Он засыпал Королева и его попутчиков вопросами, из их сбивчивых ответов понял, что они совсем «зеленые», но готовы работать на совесть, посоветовал быстро подучить теорию, залпом выпалил названия десятка книг и исчез.
Лето 1923 года прошло у Сергея Королева «под знаком пропеллера». Несмотря на грозные предупреждения отчима, гидроотряд в Хлебной гавани он не только не оставил, а еще сагитировал ходить к летчикам друзей.
– Ну пойдем, – уговаривал он Володю Бауэра. – Вот ты еще спишь в постельке, а я уже лечу над Одессой! А?
У Константина Боровикова Сергей был уже совершенно за механика, летал с ним часто на учениях, да и не только с ним.
После полетов они иногда ходили на Дерибасовскую в «Гамбринус». Нынешняя пивная под этой знаменитой вывеской находится совсем не там, где был старый «Гамбринус», прославленный Яшкой-музыкантом и Куприным, – в подвале на углу Дерибасовской и Преображенской. Тут всегда шумели, а ссорились редко. Сергею водки не давали, брали ему черного пива. Он был рад: пить водку страшно. Королев всю жизнь был не то чтобы убежденным трезвенником, но человеком достаточно равнодушным к спиртному, хотя в его жизни было немало поводов и топить горе в вине, и высоко поднимать хвалебные тосты...
Увлеченный воздушными приключениями, Сергей не забыл, однако, советов энергичного Фаерштейна. Часть рекомендованных книг нашел он в ОАВУКе на Пушкинской, другие разыскал в «публичке». Там его знали хорошо: зимой они часто занимались там с Валей Божко. Он читал книги жадно и бессистемно. Многого не мог понять. Спрашивал у отчима. Тот объяснял, если самому удавалось разобраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360
 https://sdvk.ru/Mebel_dlya_vannih_komnat/tumby_s_rakovinoy/ 

 Эксагрес Stone Flame