Я бы хотел вывести наш фургон на орбиту, но Ая же не
космический корабль, у меня нет приборов. Даже секстанта.
- Так... не все сразу, капитан. Кажется, мы пока что падаем не
слишком быстро - м-м-м...
- В чем дело, Джейк?!
Папа побледнел, покрылся потом, стиснул челюсти, сглотнул, еще раз
сглотнул. С трудом произнес:
- М-морская болезнь.
- Не морская, а космическая. Дити!
- Да, сэр!
- Аптечку, в спинке моего кресла. Открой, достань "бонин". Только
одну пилюлю, смотри не рассыпь.
Я достала аптечку, нашла баночку с надписью "бонин". Одна лишняя
пилюля все-таки выпала, но я перехватила ее в воздухе. Странная вещь
невесомость: непонятно, то ли ты стоишь на голове, то ли тебя сносит вбок.
- Вот, капитан.
- Ничего, - сказал папа. - Это так. П-пройдет.
- Конечно, пройдет. Как ты, сам проглотишь или мне впихнуть эту
пилюлю тебе в пасть своей грязной лапой?
- Капитан... Без воды я ее не проглочу. И вообще, наверно, не
проглочу.
- Воды не нужно. Раскуси ее, дружище. Вкусная, малиной отдает.
Раскуси и глотай слюну. Ну, давай. - Зебадия ущипнул папу за нос. -
Открывай рот.
Позади себя я услышала сдавленный звук. Тетя Хильда сидела с Носовым
платком у рта, из глаз ее текли слезы. Еще доля секунды, и в воздухе
кабины поплыли бы использованные бутерброды.
К счастью, чуть было не улепетнувшая пилюля все еще была у меня в
руке. Тетя Хильда сопротивлялась, но куда там. Я проделала с ней то же,
что мой муж проделал с ее мужем, и зажала ей рот рукой. Я-то морской
болезни не подвержена, и от невесомости меня не тошнит: могу в любую качку
расхаживать с бутербродом в одной руке и бокалом в другой, радуясь жизни.
Но кто подвержен, те действительно мучаются и слегка обалдевают. Так
что я крепко зажала ей рот и шепнула на ухо:
- Разжуй ее, тетечка, или проглоти, а то я тебя сейчас здорово
тресну.
Очень скоро я почувствовала, что она жует. Еще через несколько минут
ей стало лучше.
- Ну что, - спросила я, - можно уже тебя отпустить? Не опасно?
Она кивнула. Я убрала руку. Она через силу улыбнулась и потрепала
меня по руке:
- Спасибо, Дити. - И добавила: - Ты ведь не стала бы на самом деле
бить тетю Шельму, правда?
- Еще как стала бы. Плакала бы, а лупила, плакала и лупила. Я рада,
что не пришлось.
- Я тоже рада. Ну что, давай поцелуемся и помиримся - или, может, у
меня изо рта плохо пахнет?
Изо рта у нее не пахло, но если бы и пахло, это меня не испугало бы.
Я расстегнула ее и свой пристежные ремни и обвила ее обеими руками. Я знаю
два способа целоваться: один я применяю, когда приглашаются на чай папины
коллеги, другой - когда всерьез. Тут и речи не было о том, какой из них
выбрать, - тетя Хильда, надо думать, просто не знала о существовании
первого способа. Нет, изо рта у нее определенно не пахло - разве что
малиной.
Я девушка бесхитростная, если бы не эта пара широковещательных
выпуклостей у меня на груди, то мужчины на меня и не смотрели бы. А Хильда
- миниатюрная Мессалина, чистый секс в мелкой расфасовке. Вот ведь как
смешно: пока растешь, как-то не верится, что взрослые, среди которых ты
выросла, - не просто особы разного пола, а - мужчины и женщины. И вот
теперь оказывается, что мой папочка - ненасытный козел, а в тете Хильде,
которая меня качала и пеленала, секса хватит на целый взвод морской
пехоты.
Я оторвалась от нее с приятными мыслями о том, как я теперь буду
учить своего мужа тому, чему только что научилась сама - если, конечно,
Хильда не научила его этому раньше. Нет, похоже, что не научила, а то он
обязательно научил бы меня, а он пока что такой виртуозности, как она, не
проявлял. Ну, Зебадия, погоди, вот останемся одни!
Впрочем, в ближайшее время это нам не светило. Ая Плутишка чудо как
удобна, но это же не отель для новобрачных. Позади меня за переборкой
имелось кое-какое свободное пространство - нечто вроде телефонной будки,
положенной набок, - где Зебадия держал спальный мешок и иногда (по его
словам) в нем спал. Но сейчас там стоял искривитель пространства-времени и
лежала тысяча разных вещей. Так что нам с Хильдой ничего не оставалось,
как утихомирить наше главное желание до того времени, когда наши мужчины
найдут нам пристанище на какой-нибудь планете в какой-нибудь вселенной,
где-нибудь, когда-нибудь.
Пока я лечила тетю Хильду от болезненной реакции на невесомость,
Марс-Барсум заметно увеличился в размерах. Мужчины обсуждали проблемы
астронавигации.
- Извини, - говорил мой муж, - но дальность Аиного радара максимум
тысяча километров. А ты говоришь, что мы сейчас примерно в сто раз дальше.
- Около того. Мы падаем на Марс. Капитан, ориентироваться надо
методом триангуляции.
- Но у нас даже угломера нет!
- Гм-м-м... Позволено ли будет спросить, капитан: как ты только что
вносил поправку в наш курс - помнишь, те полмила?
Мой возлюбленный смутился, словно школьник, которого ткнули носом в
элементарную ошибку.
- Джейк, если ты будешь и дальше разговаривать со мной этим вежливым
тоном, когда я делаю какую-нибудь глупость, то я выброшу тебя за борт и
посажу на место второго пилота Дити. Нет, без тебя мы не сможем вернуться
домой. Ладно, тогда подам в отставку и передам командование тебе.
- Зеб, капитан не имеет права подавать в отставку, пока его корабль
находится в плавании. Это правило действует во всем мире.
- Здесь другой мир.
- Оно действует во всех мирах. Все, теперь тебе до конца дней
придется его соблюдать. Так что займись триангуляцией.
- Ладно. - Зебадия уселся поудобнее и прильнул к окуляру. - Второй
пилот, прошу записывать данные.
- Есть записывать данные, сэр.
- Черт!
- Что такое, капитан?
- Шкалы не хватает. Тут концентрические окружности с перекрестьем:
вертикаль и горизонталь. Вернее, перпендикуляр и параллель к палубе. Они
градуированы, но шкала всего в пятнадцать милов в каждую сторону. Когда я
навожу перекрестье на центр Марса, то за пределами этой пятнадцатимиловой
окружности остается еще довольно широкая полоса. Придется прикинуть на
глаз. Так: полоса примерно восемнадцать милов в ширину. Ну вот, умножь это
на два и прибавь тридцать.
- Шестьдесят шесть милов.
- А в одном миле у нас тысяча. Строго говоря, тысяча восемнадцать с
небольшим, но будем считать, что тысяча. Подожди-ка! У меня тут видны две
четкие точки вблизи меридиана - если считать меридианом линию, соединяющую
полярные шапки. Дай-ка я наклоню наш драндулет и проведу через них прямую,
а потом мы слегка сменим курс и решим задачу за три шага, если за один не
получается.
Я увидела, как "верхняя" полярная шапка, та, что побольше (северная?
южная? я почему-то была уверена, что северная), медленно поворачивается
градусов на восемьдесят (мой муж орудовал штурвалом).
- Двадцать девять и пять десятых... плюс восемнадцать и семь... плюс
шестнадцать и три. Сложи.
- Шестьдесят четыре с половиной, - ответил мой отец. Я еще раньше
произнесла "шесть четыре запятая пять", только не вслух, а про себя.
- Кто знает, какой диаметр Марса? Или Аю спросить?
- Примерно шесть тысяч семьсот пятьдесят километров, - откликнулась
Хильда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174