А теперь, с вашего разрешения, я представлю вас коту Кысе. Фрау Ингрид Розенмайер – шеф кухни и страж здоровья наших желудков…
Фрау Розенмайер, тётка лет сорока пяти, совершенно серьёзно сделала передо мной книксен и поклонилась мне. Я чуть не поклонился ей в ответ, да вовремя спохватился. А про книксен я от Шуры слышал. Он одной нашей девке показывал, а я был рядом…
– Фрау Барбара Ковальска, – слегка иронично представил мне Фридрих молоденькую и жутко фигуристую польку. – Надеюсь, она не очень огорчится, когда узнает, что за тобой ничего не надо будет убирать! Как у меня записано… – Фон Тифенбах вынул из кармана куртки блокнот и заглянул в него: – Кыся все свои дела совершает только на свежем воздухе. Даже в петербургские морозы! Фрау Ковальска сегодня же сочинит для Кыси хорошую временную постель, а завтра мы поедем в одну из лучших фирм Кошачье-Собачьей атрибутики и закажем там всё, что нужно. Самого высшего качества.
Посмотрел я на эту гиперсексапильную (по Человеческим параметрам) польку и вдруг увидел, как она мне нахально, по-блядски подмигнула. А вслух сказала:
– Ничего!.. Мы с ним оба славяне – договоримся. Да, Кыся?..
Надо отдать этой Баське должное: «Кыся» она произнесла безошибочно. Очень симпатичная девка! Была бы она Кошкой, я бы её… Тьфу, чёрт!.. Что за бредятина в голову лезет?!
Фон Тифенбах вдруг удивлённо посмотрел на меня и даже головой помотал, будто хотел стряхнуть с себя какое-то наваждение.
Неужели он понял, что я подумал о Баське?! Вот это да… Мамочки родные! Тут надо держать ушки на макушке. Такой восприимчивости я ещё никогда не встречал. Это доступно только Коту, и только с очень высокоразвитой нервной организацией!
А может быть, Фридрих фон Тифенбах в ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ был Котом? Шура же говорил, что существует такая теория – любое Живое Существо когда-то, до своего рождения, уже имело ПРОШЛУЮ ЖИЗНЬ, в которой оно было совсем другим Живым Существом. Но время от времени во ВТОРОЙ ЖИЗНИ этого Существа проявляются признаки его ПЕРВОЙ ЖИЗНИ…
К счастью, Фридрих не поверил в то, что ему померещилось, и продолжил представление:
– Герр Эгон Лемке – человек с золотыми руками, Кыся! Именно он сделает для тебя маленькие окошечки внизу всех выходных дверей, включая гаражные ворота, чтобы ты мог входить в дом и выходить из дому тогда, когда это будет тебе необходимо.
– Сегодня же и займусь, – улыбнулся мне этот Лемке, и я, не скрою, сразу же почувствовал к нему тепло и расположение. На что Фридрих, чёрт его побери, мгновенно отреагировал.
– Убеждён, что вы подружитесь, – сказал он слегка тревожно, будто чувствовал, что насильно вторгается в чьё-то сознание.
Но взял себя в руки и широким жестом указал на хорошо одетого человека лет пятидесяти:
– Ну и герр Франц Мозер – мой секретарь, шофёр, мой добрый поверенный и спутник во всех поездках. За редким исключением, вроде моего сегодняшнего выезда. Герр Мозер очень не любит, когда я сам сажусь за руль. Он служит в этом доме уже двадцать лет…
– Двадцать один год, – уточнил негромко герр Мозер.
– Прошу прощения! – улыбнулся Фридрих. – Двадцать один год, и считает себя целиком ответственным за мою жизнь и моё благополучие.
А вот тут…
Тут я был вынужден изо всех сил сдержать себя, чтобы не напугать Фридриха!..
Ибо, глядя на Франца Мозера, я всей своей Котовой сущностью, всем Богом данным мне ощущением ПРЕДВИДЕНИЯ и чётким восприятием БУДУЩЕГО увидел перед собой улыбающегося, с мягкими и добрыми, слегка стёртыми округлыми чертами лица, страшного Человека – неукротимо жаждущего смерти Фридриха фон Тифенбаха!..
Но Фридрих всё-таки что-то почувствовал, вдруг занервничал и МЫСЛЕННО спросил меня:
«Что с тобой, Кыся? Тебе плохо?..»
«Неважненько, – ответил я как можно спокойнее. – Наверное, не нужно мне было есть то пирожное с кремом…»
«Ах, только-то? – успокоился Фридрих. – А мне уже чёрт знает что померещилось».
И сказал всем вслух:
– Итак, дипломатические церемонии закончены. Всё остальное – в ходе совместного существования. А сейчас – Бася делает Кысе славянскую постель, герр Лемке – маленькие окошечки в дверях для свободного перемещения Кыси в пространстве…
– Маленькими не обойдёшься, – рассмеялся Лемке. – Вон какой здоровый Котяра! Я таких не встречал.
– Я тоже, – сказал Фридрих. – Фрау Розенмайер занимается обедом, а вы, Франц, идёте за мной и Кысей в кабинет. Машину в гараж поставите позже.
И мы все пошли в дом. Каждый, куда ему было велено.
В кабинете, от величины которого у меня просто крыша поехала, Фридрих негромко приказал Мозеру:
– Свяжитесь с представителем фирмы Терезы Орловских и перенесите приезд тех двух филиппинок на следующую неделю. Это раз. Затем созвонитесь с администрацией «Тантриса» и от моего имени закажите на сегодняшний вечер стол для шести персон.
– На который час? – спросил Мозер.
– Часов на восемь, – ответил Фридрих.
Фридрих ещё отдавал какие-то распоряжения по дому, но я уже ни во что не врубался, а только смотрел на доброе, расплывчатое лицо Франца Мозера и видел перед собой убийцу Фридриха фон Тифенбаха!..
А за Францем Мозером… Но мне это уже наверняка причудилось на нервной почве!.. Стояла чья-то неразличимая тень – то ли Человека, то ли Явления, то ли – сгустка ещё не произошедших событий…
О, чёрт подери!.. Да что же это?! Ну как же Фридрих – такой умный, с такой потрясающей Контактной способностью – ничего не чувствует? Неужели двадцать один год ежедневного общения с Мозером напрочь притупили в нём всё инстинкты самосохранения?.. И он по привычке скользит по поверхности сознания своего «шофёрского секретаря», не давая себе труда заглянуть туда хотя бы немного поглубже…
Ведь почувствовал же Фридрих, когда я на мгновение нечаянно представил себе эту польскую Баську Кошкой, которую я мог бы… А это куда более тонкий и сложный процесс, чем проникновение в сознание Человека, с которым общаешься двадцать один год. Вот ведь поразительное несоответствие – чем дольше общаешься, тем меньше чувствуешь! Я всегда считал наоборот…
Но что это за тень позади Мозера?..
Нет, братцы, пока я таким путём попаду в Петербург, я определённо свихнусь в этом чудесном доме.
По старой домашней привычке я впрыгнул в кресло, покрутился там, перепрыгнул на подоконник, а затем снова вернулся в кресло.
– Ты что, нервничаешь? – спросил меня Фридрих, когда Мозер, записав все поручения, вышел из кабинета.
Я промолчал. Улёгся в кресле и даже слегка прикрыл глаза, – дескать, «ни хрена я не нервничаю, думаю, как бы подремать…»
– Кстати! – тут же откликнулся на моё враньё Фридрих. – Где бы ты хотел спать?
Я моментально насторожился:
– А где обычно спишь ты?
– В своей спальне, на втором этаже. Рядом с ванной. Ты там ещё не был?
– Нет.
– Пойдём покажу.
– Не нужно. Потом. Просто скажи Басе, чтобы она постелила мне там же, – сказал я и подумал: «На всякий случай…»
– У меня в спальне? – удивился Фридрих.
Он даже обрадовался этому, а я подумал – вот ведь странная штука наша жизнь: сколько бы ни было вокруг тебя живых существ – Собак, Кошек, Котов, но если нет настоящей привязанности, я не говорю уже о любви, ты – ОДИНОК!
Я подраскинул умишком и сообразил, что если я соглашусь спать в его комнате и если, не дай Бог, что-то начнёт происходить, я могу не успеть… Что «происходить» и чего «не успеть», я себе пока ещё не представлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Фрау Розенмайер, тётка лет сорока пяти, совершенно серьёзно сделала передо мной книксен и поклонилась мне. Я чуть не поклонился ей в ответ, да вовремя спохватился. А про книксен я от Шуры слышал. Он одной нашей девке показывал, а я был рядом…
– Фрау Барбара Ковальска, – слегка иронично представил мне Фридрих молоденькую и жутко фигуристую польку. – Надеюсь, она не очень огорчится, когда узнает, что за тобой ничего не надо будет убирать! Как у меня записано… – Фон Тифенбах вынул из кармана куртки блокнот и заглянул в него: – Кыся все свои дела совершает только на свежем воздухе. Даже в петербургские морозы! Фрау Ковальска сегодня же сочинит для Кыси хорошую временную постель, а завтра мы поедем в одну из лучших фирм Кошачье-Собачьей атрибутики и закажем там всё, что нужно. Самого высшего качества.
Посмотрел я на эту гиперсексапильную (по Человеческим параметрам) польку и вдруг увидел, как она мне нахально, по-блядски подмигнула. А вслух сказала:
– Ничего!.. Мы с ним оба славяне – договоримся. Да, Кыся?..
Надо отдать этой Баське должное: «Кыся» она произнесла безошибочно. Очень симпатичная девка! Была бы она Кошкой, я бы её… Тьфу, чёрт!.. Что за бредятина в голову лезет?!
Фон Тифенбах вдруг удивлённо посмотрел на меня и даже головой помотал, будто хотел стряхнуть с себя какое-то наваждение.
Неужели он понял, что я подумал о Баське?! Вот это да… Мамочки родные! Тут надо держать ушки на макушке. Такой восприимчивости я ещё никогда не встречал. Это доступно только Коту, и только с очень высокоразвитой нервной организацией!
А может быть, Фридрих фон Тифенбах в ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ был Котом? Шура же говорил, что существует такая теория – любое Живое Существо когда-то, до своего рождения, уже имело ПРОШЛУЮ ЖИЗНЬ, в которой оно было совсем другим Живым Существом. Но время от времени во ВТОРОЙ ЖИЗНИ этого Существа проявляются признаки его ПЕРВОЙ ЖИЗНИ…
К счастью, Фридрих не поверил в то, что ему померещилось, и продолжил представление:
– Герр Эгон Лемке – человек с золотыми руками, Кыся! Именно он сделает для тебя маленькие окошечки внизу всех выходных дверей, включая гаражные ворота, чтобы ты мог входить в дом и выходить из дому тогда, когда это будет тебе необходимо.
– Сегодня же и займусь, – улыбнулся мне этот Лемке, и я, не скрою, сразу же почувствовал к нему тепло и расположение. На что Фридрих, чёрт его побери, мгновенно отреагировал.
– Убеждён, что вы подружитесь, – сказал он слегка тревожно, будто чувствовал, что насильно вторгается в чьё-то сознание.
Но взял себя в руки и широким жестом указал на хорошо одетого человека лет пятидесяти:
– Ну и герр Франц Мозер – мой секретарь, шофёр, мой добрый поверенный и спутник во всех поездках. За редким исключением, вроде моего сегодняшнего выезда. Герр Мозер очень не любит, когда я сам сажусь за руль. Он служит в этом доме уже двадцать лет…
– Двадцать один год, – уточнил негромко герр Мозер.
– Прошу прощения! – улыбнулся Фридрих. – Двадцать один год, и считает себя целиком ответственным за мою жизнь и моё благополучие.
А вот тут…
Тут я был вынужден изо всех сил сдержать себя, чтобы не напугать Фридриха!..
Ибо, глядя на Франца Мозера, я всей своей Котовой сущностью, всем Богом данным мне ощущением ПРЕДВИДЕНИЯ и чётким восприятием БУДУЩЕГО увидел перед собой улыбающегося, с мягкими и добрыми, слегка стёртыми округлыми чертами лица, страшного Человека – неукротимо жаждущего смерти Фридриха фон Тифенбаха!..
Но Фридрих всё-таки что-то почувствовал, вдруг занервничал и МЫСЛЕННО спросил меня:
«Что с тобой, Кыся? Тебе плохо?..»
«Неважненько, – ответил я как можно спокойнее. – Наверное, не нужно мне было есть то пирожное с кремом…»
«Ах, только-то? – успокоился Фридрих. – А мне уже чёрт знает что померещилось».
И сказал всем вслух:
– Итак, дипломатические церемонии закончены. Всё остальное – в ходе совместного существования. А сейчас – Бася делает Кысе славянскую постель, герр Лемке – маленькие окошечки в дверях для свободного перемещения Кыси в пространстве…
– Маленькими не обойдёшься, – рассмеялся Лемке. – Вон какой здоровый Котяра! Я таких не встречал.
– Я тоже, – сказал Фридрих. – Фрау Розенмайер занимается обедом, а вы, Франц, идёте за мной и Кысей в кабинет. Машину в гараж поставите позже.
И мы все пошли в дом. Каждый, куда ему было велено.
В кабинете, от величины которого у меня просто крыша поехала, Фридрих негромко приказал Мозеру:
– Свяжитесь с представителем фирмы Терезы Орловских и перенесите приезд тех двух филиппинок на следующую неделю. Это раз. Затем созвонитесь с администрацией «Тантриса» и от моего имени закажите на сегодняшний вечер стол для шести персон.
– На который час? – спросил Мозер.
– Часов на восемь, – ответил Фридрих.
Фридрих ещё отдавал какие-то распоряжения по дому, но я уже ни во что не врубался, а только смотрел на доброе, расплывчатое лицо Франца Мозера и видел перед собой убийцу Фридриха фон Тифенбаха!..
А за Францем Мозером… Но мне это уже наверняка причудилось на нервной почве!.. Стояла чья-то неразличимая тень – то ли Человека, то ли Явления, то ли – сгустка ещё не произошедших событий…
О, чёрт подери!.. Да что же это?! Ну как же Фридрих – такой умный, с такой потрясающей Контактной способностью – ничего не чувствует? Неужели двадцать один год ежедневного общения с Мозером напрочь притупили в нём всё инстинкты самосохранения?.. И он по привычке скользит по поверхности сознания своего «шофёрского секретаря», не давая себе труда заглянуть туда хотя бы немного поглубже…
Ведь почувствовал же Фридрих, когда я на мгновение нечаянно представил себе эту польскую Баську Кошкой, которую я мог бы… А это куда более тонкий и сложный процесс, чем проникновение в сознание Человека, с которым общаешься двадцать один год. Вот ведь поразительное несоответствие – чем дольше общаешься, тем меньше чувствуешь! Я всегда считал наоборот…
Но что это за тень позади Мозера?..
Нет, братцы, пока я таким путём попаду в Петербург, я определённо свихнусь в этом чудесном доме.
По старой домашней привычке я впрыгнул в кресло, покрутился там, перепрыгнул на подоконник, а затем снова вернулся в кресло.
– Ты что, нервничаешь? – спросил меня Фридрих, когда Мозер, записав все поручения, вышел из кабинета.
Я промолчал. Улёгся в кресле и даже слегка прикрыл глаза, – дескать, «ни хрена я не нервничаю, думаю, как бы подремать…»
– Кстати! – тут же откликнулся на моё враньё Фридрих. – Где бы ты хотел спать?
Я моментально насторожился:
– А где обычно спишь ты?
– В своей спальне, на втором этаже. Рядом с ванной. Ты там ещё не был?
– Нет.
– Пойдём покажу.
– Не нужно. Потом. Просто скажи Басе, чтобы она постелила мне там же, – сказал я и подумал: «На всякий случай…»
– У меня в спальне? – удивился Фридрих.
Он даже обрадовался этому, а я подумал – вот ведь странная штука наша жизнь: сколько бы ни было вокруг тебя живых существ – Собак, Кошек, Котов, но если нет настоящей привязанности, я не говорю уже о любви, ты – ОДИНОК!
Я подраскинул умишком и сообразил, что если я соглашусь спать в его комнате и если, не дай Бог, что-то начнёт происходить, я могу не успеть… Что «происходить» и чего «не успеть», я себе пока ещё не представлял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149