– Кроме фанеры… А, Кыся? Если пошурупить мозгами – в любую пачку фанеры можно килограмм сто кокаина спрятать. Вырезал в листах круг диаметром с метр, снизу и сверху по паре целых листов прихреначил, а в серёдку хоть слона запихивай! Дескать, водитель на этой машине проверенный, его трясти не станут. А если и стопорнут – все тут ни при чём. Водилу – за жопу и в конверт. И пусть доказывает, что он не верблюд!
Признаюсь, я был ошеломлён. Не в обиду Шуре Плоткину сказано – теперь я никогда не поручился бы за то, что Шура понял бы меня лучше, чем Водила!..
– Конечно, – продолжал размышлять Водила, – товар они потеряют… А это минимум по сотне баксов за грамм! То есть – сто тысяч зелёных за кило… А за сто кило?! Охренеть можно!
«Ты молодец, Водила! Ты умница! – похвалил я его. – Но ты, как мудак, пропустил мимо ушей то, что я сказал тебе про Лысого!..»
На что Водила мгновенно отреагировал:
– И знаешь что, Кыся? Если они мне действительно какую-нибудь срань в фуру подбросили – слово даю, что вон тот, – Водила показал на идущий впереди фургон Лысого, – наверняка в этом деле хвост замочил!
Мне так понравилось это выражение – «замочил хвост»! Потрясающе! Нужно запомнить. Очень может пригодиться…
– Уж больно он шустрил при погрузке, – вспомнил Водила. – Я ещё тогда подумал – чего он так суетится? И потом… Помнишь, Кыся, когда ночью Бармен вдруг про наркотики заговорил. Не, ты ни хрена тогда, наверное, не слышал – вы там с Рудольфом под столом по буфету гуляли. А я видел, как мой этот лысый сокамерник занервничал!..
«Да видел я всё, Водила! – мысленно завопил я. – Во всём этом деле самый страшный человек – Бармен!!! Это он тебя подсунул той фирме, он тебя запродал Сименсу на месяц!.. Он велел Лысому пристрелить тебя, если ты не согласишься на их условия!.. Он дал Лысому пистолет с глушителем! Видел по телевизору такие?! Когда я сказал тебе, что Лысый вооружён, ты почему-то не обратил на это внимания. Думай, Водила, думай!..»
От волнений я даже не заметил, что дословно повторил фразу Кота-Бродяги, сказанную им мне тогда – в пилипенковском фургончике.
– Вот я и думаю, – почти впрямую ответил мне Водила, – что за этим стоит кто-то очень крутой. Который и меня хорошо знает, и бабок у него – хоть жопой ешь. Чтобы и за «дурь» отстегнуть, и вокруг всех купить. Ну и не без своих людей здесь, конечно. В Германии. А может, и ещё где. И из рук они свой товар так просто не выпустят. Если всё и вправду так, кто же дирижирует всей этой филармонией?.. А, Кыся?
«БАРМЕН!!!»– От злости я чуть не укусил Водилу за ухо!
– Неужто Бармен?! – вдруг спросил Водила и потрясённо посмотрел мне в глаза.
Чего делать на скорости сто двадцать километров в час, конечно, не следовало. Наша огромная машина непроизвольно вильнула из крайнего правого ряда в средний, и обгонявший нас голландский автобус от ужаса истерически засигналил и замигал всеми своими фарами…
Водила тут же вывернул руль вправо, вернулся в свой ряд и, глядя теперь только вперёд, жёстко повторил уже даже без намёка на вопросительную интонацию:
– БАРМЕН…
И физиономия Водилы застыла с неподвижным, жутковатым и беспощадным выражением лица рабочего из скульптуры «Булыжник – оружие пролетариата». Я когда-то про такие скульптуры видел целую передачу по телевизору…
* * *
На подъезде к Ганноверу мой Водила знал уже всё!
Последние полчаса, видимо, на нервной почве, а попросту говоря, на обоюдном вздрюче, наш телепатический Контакт, по доктору Шелдрейсу, превратился в быстрый диалог двоих, понимающих друг друга не только «с полуслова», но и «с полувзгляда».
Так мы с Водилой в жилу настроились на одну волну! О чём этот симпатяга Ричард Шелдрейс даже и мечтать не мог в своей Англии. Он и не подозревал, что два обыкновенных, беспородных русских – Я и Водила – настолько расширят границы его теории.
– На чём этот убивец должен за нами ехать? – спрашивал Водила и внимательно поглядывал по сторонам и в оба зеркала.
«Микроавтобус „тойота“ с мюнхенскими номерами – „М-СН“…»
– По-ихнему это «М-ЦеХа». А цифры запомнил?
«Нет. С цифрами у меня с детства заморочки…»
– Ну ты даёшь, Кыся… Цифры же – самое главное! Что ещё говорил Бармен?
«Что это его последнее дело. Потом он уходит на покой».
– Покой я ему, суке, гарантирую. А кто из двоих должен меня на тот свет отправить?
«Или Лысый, или тот – из „тойоты“. Но тогда и Лысого с тобой вместе».
– Ага… А они ху-ху не хо-хо? Бляди!
«Как только они перегрузят кокаин – ты им больше не нужен…»
– Я им уже не нужен, Кыся. Перевёз «дурь» через границу – и ладушки… Когда в деле корячатся такие бешеные бабки и торчат такие крупные фигуры, как говорил Бармен, – кто же меня в живых оставит? Так что ты, Кыся, если что начнётся – не высовывайся. Я и сам справлюсь…
«Дурак ты, Водила! Мы с Шурой никогда своих не закладывали! Учти, те оба с оружием…»
– Хер я положил на их оружие. Не боись, Кыся, – прорвёмся. И ещё шороху наделаем. И на ночёвку в Нюрнберге пусть они не рассчитывают. Сейчас в Ганновере пообедаем с тобой, заправимся под завязку и почешем мимо Нюрнберга с песнями аж до Мюнхена. По дороге они с нами ни хрена не сделают. А там поглядим…
«Сколько мы уже от Киля проехали?» – спросил я.
– Километров двести пятьдесят. А что?
«А до Мюнхена ещё далеко?»
– Примерно шестьсот с небольшим. Тебе-то это зачем?
«Устанешь так, что они нас голыми руками возьмут…»
– Не смеши меня, Кыся. Когда я работал на внутрисоюзных рейсах – я по полторы тыщи вёрст без сменщика и без отдыха шуровал по нашим советским колдоёбинам и выёбинам. И на чём?! На стошестидесятисильной «шкоде» с рефрижератором!.. А у нас с тобой почти четыре сотни лошадей вот под этим шведским капотом. И дорожка – лабораторная… Об чём ты, Кыся! Как говорят в Одессе – мне с вас смешно.
«Ты тогда был моложе…»
– Зато сейчас я умнее. Гляди, Кыся, как эта лайба ходит! – И Водила пошёл на обгон грузовика Лысого. Я вообще-то ни хрена не понимаю в вождении автомобиля, но, по-моему, Водила это делал мастерски!
Ах, как я в эту секунду пожалел, что с нами нет Шуры Плоткина! Во-первых, потому, что ВТРОЁМ мы наверняка бы нашли выход из создавшегося положения. А во-вторых, мне бы так хотелось, чтобы Шура увидел меня сейчас – мчащегося по роскошному германскому автобану в замечательном огромном шведском грузовике, запросто и на равных болтающего с Водилой этого грузовика, который вполне мог бы стать Шуриным приятелем…
Но ещё больше я пожалел, что рядом с нами нет Шуры, когда мы остановились на обед и заправку под Ганновером!
Он же никогда не видел таких автозаправочных станций… Где, кроме бензина и дизельного топлива, Шура мог бы купить себе всё, что взбрело бы ему в голову – от немецкой бутылки водки с милым названием «Ельцин», и американской шапочки с большим козырьком и надписью «Я люблю Нью-Йорк» – до автомобильного аккумулятора и шин любого размера.
Здесь же Шура мог бы сходить в неправдоподобно чистенький туалет без запахов мочи и кала; принять горячий душ; пообедать в очень красивом ресторане или (как мы с Водилой и Лысым) в столовой самообслуживания с невероятно аппетитной жратвой; тут же Шура мог бы снять уютную комнатку с ванной в мотеле и переночевать под телевизор с двадцатью шестью программами из Германии, Австрии, Америки, Англии, Франции, Италии и даже Турции, как сказал мне Водила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Признаюсь, я был ошеломлён. Не в обиду Шуре Плоткину сказано – теперь я никогда не поручился бы за то, что Шура понял бы меня лучше, чем Водила!..
– Конечно, – продолжал размышлять Водила, – товар они потеряют… А это минимум по сотне баксов за грамм! То есть – сто тысяч зелёных за кило… А за сто кило?! Охренеть можно!
«Ты молодец, Водила! Ты умница! – похвалил я его. – Но ты, как мудак, пропустил мимо ушей то, что я сказал тебе про Лысого!..»
На что Водила мгновенно отреагировал:
– И знаешь что, Кыся? Если они мне действительно какую-нибудь срань в фуру подбросили – слово даю, что вон тот, – Водила показал на идущий впереди фургон Лысого, – наверняка в этом деле хвост замочил!
Мне так понравилось это выражение – «замочил хвост»! Потрясающе! Нужно запомнить. Очень может пригодиться…
– Уж больно он шустрил при погрузке, – вспомнил Водила. – Я ещё тогда подумал – чего он так суетится? И потом… Помнишь, Кыся, когда ночью Бармен вдруг про наркотики заговорил. Не, ты ни хрена тогда, наверное, не слышал – вы там с Рудольфом под столом по буфету гуляли. А я видел, как мой этот лысый сокамерник занервничал!..
«Да видел я всё, Водила! – мысленно завопил я. – Во всём этом деле самый страшный человек – Бармен!!! Это он тебя подсунул той фирме, он тебя запродал Сименсу на месяц!.. Он велел Лысому пристрелить тебя, если ты не согласишься на их условия!.. Он дал Лысому пистолет с глушителем! Видел по телевизору такие?! Когда я сказал тебе, что Лысый вооружён, ты почему-то не обратил на это внимания. Думай, Водила, думай!..»
От волнений я даже не заметил, что дословно повторил фразу Кота-Бродяги, сказанную им мне тогда – в пилипенковском фургончике.
– Вот я и думаю, – почти впрямую ответил мне Водила, – что за этим стоит кто-то очень крутой. Который и меня хорошо знает, и бабок у него – хоть жопой ешь. Чтобы и за «дурь» отстегнуть, и вокруг всех купить. Ну и не без своих людей здесь, конечно. В Германии. А может, и ещё где. И из рук они свой товар так просто не выпустят. Если всё и вправду так, кто же дирижирует всей этой филармонией?.. А, Кыся?
«БАРМЕН!!!»– От злости я чуть не укусил Водилу за ухо!
– Неужто Бармен?! – вдруг спросил Водила и потрясённо посмотрел мне в глаза.
Чего делать на скорости сто двадцать километров в час, конечно, не следовало. Наша огромная машина непроизвольно вильнула из крайнего правого ряда в средний, и обгонявший нас голландский автобус от ужаса истерически засигналил и замигал всеми своими фарами…
Водила тут же вывернул руль вправо, вернулся в свой ряд и, глядя теперь только вперёд, жёстко повторил уже даже без намёка на вопросительную интонацию:
– БАРМЕН…
И физиономия Водилы застыла с неподвижным, жутковатым и беспощадным выражением лица рабочего из скульптуры «Булыжник – оружие пролетариата». Я когда-то про такие скульптуры видел целую передачу по телевизору…
* * *
На подъезде к Ганноверу мой Водила знал уже всё!
Последние полчаса, видимо, на нервной почве, а попросту говоря, на обоюдном вздрюче, наш телепатический Контакт, по доктору Шелдрейсу, превратился в быстрый диалог двоих, понимающих друг друга не только «с полуслова», но и «с полувзгляда».
Так мы с Водилой в жилу настроились на одну волну! О чём этот симпатяга Ричард Шелдрейс даже и мечтать не мог в своей Англии. Он и не подозревал, что два обыкновенных, беспородных русских – Я и Водила – настолько расширят границы его теории.
– На чём этот убивец должен за нами ехать? – спрашивал Водила и внимательно поглядывал по сторонам и в оба зеркала.
«Микроавтобус „тойота“ с мюнхенскими номерами – „М-СН“…»
– По-ихнему это «М-ЦеХа». А цифры запомнил?
«Нет. С цифрами у меня с детства заморочки…»
– Ну ты даёшь, Кыся… Цифры же – самое главное! Что ещё говорил Бармен?
«Что это его последнее дело. Потом он уходит на покой».
– Покой я ему, суке, гарантирую. А кто из двоих должен меня на тот свет отправить?
«Или Лысый, или тот – из „тойоты“. Но тогда и Лысого с тобой вместе».
– Ага… А они ху-ху не хо-хо? Бляди!
«Как только они перегрузят кокаин – ты им больше не нужен…»
– Я им уже не нужен, Кыся. Перевёз «дурь» через границу – и ладушки… Когда в деле корячатся такие бешеные бабки и торчат такие крупные фигуры, как говорил Бармен, – кто же меня в живых оставит? Так что ты, Кыся, если что начнётся – не высовывайся. Я и сам справлюсь…
«Дурак ты, Водила! Мы с Шурой никогда своих не закладывали! Учти, те оба с оружием…»
– Хер я положил на их оружие. Не боись, Кыся, – прорвёмся. И ещё шороху наделаем. И на ночёвку в Нюрнберге пусть они не рассчитывают. Сейчас в Ганновере пообедаем с тобой, заправимся под завязку и почешем мимо Нюрнберга с песнями аж до Мюнхена. По дороге они с нами ни хрена не сделают. А там поглядим…
«Сколько мы уже от Киля проехали?» – спросил я.
– Километров двести пятьдесят. А что?
«А до Мюнхена ещё далеко?»
– Примерно шестьсот с небольшим. Тебе-то это зачем?
«Устанешь так, что они нас голыми руками возьмут…»
– Не смеши меня, Кыся. Когда я работал на внутрисоюзных рейсах – я по полторы тыщи вёрст без сменщика и без отдыха шуровал по нашим советским колдоёбинам и выёбинам. И на чём?! На стошестидесятисильной «шкоде» с рефрижератором!.. А у нас с тобой почти четыре сотни лошадей вот под этим шведским капотом. И дорожка – лабораторная… Об чём ты, Кыся! Как говорят в Одессе – мне с вас смешно.
«Ты тогда был моложе…»
– Зато сейчас я умнее. Гляди, Кыся, как эта лайба ходит! – И Водила пошёл на обгон грузовика Лысого. Я вообще-то ни хрена не понимаю в вождении автомобиля, но, по-моему, Водила это делал мастерски!
Ах, как я в эту секунду пожалел, что с нами нет Шуры Плоткина! Во-первых, потому, что ВТРОЁМ мы наверняка бы нашли выход из создавшегося положения. А во-вторых, мне бы так хотелось, чтобы Шура увидел меня сейчас – мчащегося по роскошному германскому автобану в замечательном огромном шведском грузовике, запросто и на равных болтающего с Водилой этого грузовика, который вполне мог бы стать Шуриным приятелем…
Но ещё больше я пожалел, что рядом с нами нет Шуры, когда мы остановились на обед и заправку под Ганновером!
Он же никогда не видел таких автозаправочных станций… Где, кроме бензина и дизельного топлива, Шура мог бы купить себе всё, что взбрело бы ему в голову – от немецкой бутылки водки с милым названием «Ельцин», и американской шапочки с большим козырьком и надписью «Я люблю Нью-Йорк» – до автомобильного аккумулятора и шин любого размера.
Здесь же Шура мог бы сходить в неправдоподобно чистенький туалет без запахов мочи и кала; принять горячий душ; пообедать в очень красивом ресторане или (как мы с Водилой и Лысым) в столовой самообслуживания с невероятно аппетитной жратвой; тут же Шура мог бы снять уютную комнатку с ванной в мотеле и переночевать под телевизор с двадцатью шестью программами из Германии, Австрии, Америки, Англии, Франции, Италии и даже Турции, как сказал мне Водила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149