Здесь все эти штуки-дрюки не пройдут.
Наверное, ещё одно обстоятельство сделало меня таким зажатым – это цвет кожи Рут Истлейк.
На расстоянии безумно легко чувствовать себя этаким широким и либеральным (Шурино выражение) интернационалистом, для которого цвет кожи или принадлежность к другой расе якобы не имеет никакого значения!
Хреновина всё это. Имеет. Ещё какое значение имеет.
Ты остаёшься зажатым до тех пор, пока ИСТИННО не перестанешь замечать эту разницу – между собой и, предположим, той же Сиамской Кошкой. Или Длинношёрстной Шильдпатт. Даже и не знаю, как это перевести на русский… Ну, у неё ещё такая морда сплюснутая – блином. Как у монгола. У Шуры был приятель – монгол алкоголик, но жуткий деляга. Он нам откуда-то иногда продукты доставал по дешёвке. Так вот, эта Шильдпатт – вылитый монгол! А шерсти на ней столько, что пока доберёшься до нужного тебе места у неё под хвостом – пять раз вспотеешь и уже трахаться не захочешь!..
Может, оттого, что я впервые лично столкнулся, прямо скажем, с не очень белой женщиной, я и представился ей так безлико и бездарно? Может, отсюда и вся эта скованность?..
Правда, это дурацкое состояние у меня сразу же и прошло, как только Рут протянула мне руку и счастливо расхохоталась:
– Фантастика! Впервые вижу Кота, который так прекрасно знаком с работами доктора Ричарда Шелдрейса!.. Я не ошиблась?
Я так и присел на хвост! Вот это да!.. Какая грандиозная тётка… Ничего себе!.. Зажатости во мне – как не бывало!
– Точняк! – радостно подтвердил я. – Ну конечно, это всё по Шелдрейсу! Мы и разговариваем сейчас по его методе.
– Да, уж я догадалась, – рассмеялась Рут и нежно погладила мои усы.
Пахло от неё обворожительно! Какая женщина! Вот встретить такую Кошку – и больше ничего в жизни не нужно…
– Но ты-то откуда про всё это знаешь, Мартин-Кисья? – спросила она.
– Не так, мама! – огорчился Тимур. – Не «Мар-тин-Кисья», а Мар-ТЫН… Или – Кы-ся. Попробуй ещё разок, ма…
– О'кей, о'кей! Я денёк потренируюсь и начну говорить, как Достоевский! Уж если я научилась понимать английский язык бухарских евреев, которые плодятся на моём участке как кролики, то… Но вопрос… – Рут на мгновение запнулась и с трудом, но отчётливо выговорила: – Вопрос к Мар-ТЫНУ…
– Супер, ма! – гордо крикнул Тимур. – Потряс!..
Рут взяла меня за передние лапы и, глядя мне прямо в глаза, спросила:
– Так откуда же вы, уважаемый сэр, знакомы с трудами английского учёного Ричарда Шелдрейса – автора теории о возможных Телепатических Контактах между Животными и Человеком? Тем более что он англичанин. Ты кто? Внебрачный сын Президента России или младший любимый братишка Нового Русского мафиози, который послал тебя учиться в Кембридж? Или ты кончал Оксфорд?
– Нигде я не учился, и ничего я не кончал, – честно признался я. – Я даже не знаю, что это такое. До доктора Шелдрейса мы докопались вместе с моим Человеком – Шурой Плоткиным. На русский у нас была переведена только книжка «Человек находит друга» Конрада Лоренца…
– Так ты и Лоренца знаешь?! – потрясённо воскликнула Рут.
– Естественно!.. Но так как я читать не умею, мне читал вслух Мой Шура. А доктора Шелдрейса он мне переводил с английского…
– Он говорит по-английски? – спросил Тимур.
– Говорит неважненько, а читает запросто.
– А где он сейчас? – поинтересовалась Рут.
– Не знаю, – ответил я, и меня вдруг пронзила такая печаль, что чуть слёзы на глазах не выступили. – Он должен был меня встретить, но… Может быть, с ним что-нибудь случилось? Мы так ждали друг друга…
Рут достала блокнот и карандаш:
– У тебя адрес его есть?
– Нет. Но его адрес есть у одного конгрессмена из Вашингтона – приятеля моего Старшего Друга из Германии Фридриха фон Тифенбаха. Может, слышали? Он старый и очень интеллигентный миллионер. Его все знают…
– Я, к сожалению, о нём не слышала, но убеждена, что его должны все знать! – уверенно подтвердила Рут. – Потому что интеллигентных миллионеров в мире можно пересчитать по пальцам на одной руке. Фамилию конгрессмена помнишь?
– Нет.
– Наплевать! Не расстраивайся. Завтра по нашим полицейским каналам мы найдём тебе твоего… Как, ты сказал, его зовут?
– Шура… То есть полное имя – Шура Плоткин.
– Он еврей?
– Да, а что?
– Тогда надо искать «Шнеера Плоткина». Или «Шмуля», или «Шлему». Многие евреи, переехавшие в Штаты, сразу меняют свои имена на чисто еврейские. В общине бухарских евреев – это как правило.
Я подумал, что мой Шура вряд ли переменит имя только из-за перемены страны. Шура есть Шура, и он всегда останется самим собой. Даже в общине бухарских евреев…
Но я тактично промолчал. Хотя, с другой стороны, моя тактичность слегка попахивала предательством. Поэтому я решил, что когда мы поближе познакомимся с Рут, я ей обязательно об этом скажу! Или, если она сама познакомится с Шурой, она и без меня поймёт про него всё, что нужно.
– Тим, сынок, – молнией в ванную! Душ, пижама, и вернуться к столу. Лёгкая перекуска и немедленно в постель. Ясно? – распорядилась Рут.
– О'кей, ма. Мартын, ты спишь у меня! – бросил мне Тимур и поплёлся в ванную комнату.
Было видно, что ребёнок – совершенно без сил.
– А что ты обычно ешь на ночь, мой дорогой Кыся? – спросила меня Рут.
* * *
Спустя ещё минут двадцать уже совершенно сонный Тимур, не найдя в себе сил даже допить стакан молока, чмокнул Рут, пожал мне лапу и, еле передвигая ноги, ушёл к себе, повторив, что спать я обязан только у него. Мать рано утром уедет на работу, а у нас с ним ещё куча совместных дел…
Когда почти спящий Тимур уполз к себе, я спросил Рут – откуда у него столько свободного времени? Вроде бы сейчас не лето. Как же школа?..
Рут сделала мне знак – погоди, дескать, и прислушалась к шорохам из Тимуровой комнаты. Убедившись, что он уже лёг, она закрыла плотно дверь кухни-столовой и достала из своего громадного холодильника большую четырехугольную бутылку джина «Бифитер» с пожилым типом на этикетке. Тип был одет в красный костюмчик и дурацкую чёрную шляпу времён царя Гороха. Я не виноват – так говорил Шура, когда хотел подчеркнуть давность события. В руке этот тип держал длинную хреновину с остриём на конце и кистями под остриём. Не то копьё, не то ещё хрен знает что…
Затем Рут разбавила джин тоником, смешала всё это в стакане и приставила стакан к углублению в двери холодильника. И слегка нажала. Откуда-то сверху в стакан высыпались аккуратненькие шарики льда. «Во, бля, техника!» – сказал бы Водила.
Рут чуть приоткрыла дверь и снова прислушалась. Я понял, что она не хотела бы, чтобы Тимур видел её со стаканом джина.
– Ты не пьёшь? – спросила меня Рут и указала на «Бифитер».
– Очень редко, – честно сказал я.
– Я тоже. – Рут приветственно подняла стакан. – Будь!..
Она сделала хороший глоток и только тогда ответила мне на мой вопрос о школе. Оказывается, в американских «хай-скул» и «паблик-скул» теперь возникают неожиданные пяти и семидневные каникулы в самой середине учебного процесса, которые призваны якобы разгружать мозг ребёнка…
– Сейчас у него очередная пятидневная пауза… Ребёнок, к сожалению, предоставлен почти целиком самому себе. Я на работе – как белка в колесе. – Рут отхлебнула из стакана и закурила сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Наверное, ещё одно обстоятельство сделало меня таким зажатым – это цвет кожи Рут Истлейк.
На расстоянии безумно легко чувствовать себя этаким широким и либеральным (Шурино выражение) интернационалистом, для которого цвет кожи или принадлежность к другой расе якобы не имеет никакого значения!
Хреновина всё это. Имеет. Ещё какое значение имеет.
Ты остаёшься зажатым до тех пор, пока ИСТИННО не перестанешь замечать эту разницу – между собой и, предположим, той же Сиамской Кошкой. Или Длинношёрстной Шильдпатт. Даже и не знаю, как это перевести на русский… Ну, у неё ещё такая морда сплюснутая – блином. Как у монгола. У Шуры был приятель – монгол алкоголик, но жуткий деляга. Он нам откуда-то иногда продукты доставал по дешёвке. Так вот, эта Шильдпатт – вылитый монгол! А шерсти на ней столько, что пока доберёшься до нужного тебе места у неё под хвостом – пять раз вспотеешь и уже трахаться не захочешь!..
Может, оттого, что я впервые лично столкнулся, прямо скажем, с не очень белой женщиной, я и представился ей так безлико и бездарно? Может, отсюда и вся эта скованность?..
Правда, это дурацкое состояние у меня сразу же и прошло, как только Рут протянула мне руку и счастливо расхохоталась:
– Фантастика! Впервые вижу Кота, который так прекрасно знаком с работами доктора Ричарда Шелдрейса!.. Я не ошиблась?
Я так и присел на хвост! Вот это да!.. Какая грандиозная тётка… Ничего себе!.. Зажатости во мне – как не бывало!
– Точняк! – радостно подтвердил я. – Ну конечно, это всё по Шелдрейсу! Мы и разговариваем сейчас по его методе.
– Да, уж я догадалась, – рассмеялась Рут и нежно погладила мои усы.
Пахло от неё обворожительно! Какая женщина! Вот встретить такую Кошку – и больше ничего в жизни не нужно…
– Но ты-то откуда про всё это знаешь, Мартин-Кисья? – спросила она.
– Не так, мама! – огорчился Тимур. – Не «Мар-тин-Кисья», а Мар-ТЫН… Или – Кы-ся. Попробуй ещё разок, ма…
– О'кей, о'кей! Я денёк потренируюсь и начну говорить, как Достоевский! Уж если я научилась понимать английский язык бухарских евреев, которые плодятся на моём участке как кролики, то… Но вопрос… – Рут на мгновение запнулась и с трудом, но отчётливо выговорила: – Вопрос к Мар-ТЫНУ…
– Супер, ма! – гордо крикнул Тимур. – Потряс!..
Рут взяла меня за передние лапы и, глядя мне прямо в глаза, спросила:
– Так откуда же вы, уважаемый сэр, знакомы с трудами английского учёного Ричарда Шелдрейса – автора теории о возможных Телепатических Контактах между Животными и Человеком? Тем более что он англичанин. Ты кто? Внебрачный сын Президента России или младший любимый братишка Нового Русского мафиози, который послал тебя учиться в Кембридж? Или ты кончал Оксфорд?
– Нигде я не учился, и ничего я не кончал, – честно признался я. – Я даже не знаю, что это такое. До доктора Шелдрейса мы докопались вместе с моим Человеком – Шурой Плоткиным. На русский у нас была переведена только книжка «Человек находит друга» Конрада Лоренца…
– Так ты и Лоренца знаешь?! – потрясённо воскликнула Рут.
– Естественно!.. Но так как я читать не умею, мне читал вслух Мой Шура. А доктора Шелдрейса он мне переводил с английского…
– Он говорит по-английски? – спросил Тимур.
– Говорит неважненько, а читает запросто.
– А где он сейчас? – поинтересовалась Рут.
– Не знаю, – ответил я, и меня вдруг пронзила такая печаль, что чуть слёзы на глазах не выступили. – Он должен был меня встретить, но… Может быть, с ним что-нибудь случилось? Мы так ждали друг друга…
Рут достала блокнот и карандаш:
– У тебя адрес его есть?
– Нет. Но его адрес есть у одного конгрессмена из Вашингтона – приятеля моего Старшего Друга из Германии Фридриха фон Тифенбаха. Может, слышали? Он старый и очень интеллигентный миллионер. Его все знают…
– Я, к сожалению, о нём не слышала, но убеждена, что его должны все знать! – уверенно подтвердила Рут. – Потому что интеллигентных миллионеров в мире можно пересчитать по пальцам на одной руке. Фамилию конгрессмена помнишь?
– Нет.
– Наплевать! Не расстраивайся. Завтра по нашим полицейским каналам мы найдём тебе твоего… Как, ты сказал, его зовут?
– Шура… То есть полное имя – Шура Плоткин.
– Он еврей?
– Да, а что?
– Тогда надо искать «Шнеера Плоткина». Или «Шмуля», или «Шлему». Многие евреи, переехавшие в Штаты, сразу меняют свои имена на чисто еврейские. В общине бухарских евреев – это как правило.
Я подумал, что мой Шура вряд ли переменит имя только из-за перемены страны. Шура есть Шура, и он всегда останется самим собой. Даже в общине бухарских евреев…
Но я тактично промолчал. Хотя, с другой стороны, моя тактичность слегка попахивала предательством. Поэтому я решил, что когда мы поближе познакомимся с Рут, я ей обязательно об этом скажу! Или, если она сама познакомится с Шурой, она и без меня поймёт про него всё, что нужно.
– Тим, сынок, – молнией в ванную! Душ, пижама, и вернуться к столу. Лёгкая перекуска и немедленно в постель. Ясно? – распорядилась Рут.
– О'кей, ма. Мартын, ты спишь у меня! – бросил мне Тимур и поплёлся в ванную комнату.
Было видно, что ребёнок – совершенно без сил.
– А что ты обычно ешь на ночь, мой дорогой Кыся? – спросила меня Рут.
* * *
Спустя ещё минут двадцать уже совершенно сонный Тимур, не найдя в себе сил даже допить стакан молока, чмокнул Рут, пожал мне лапу и, еле передвигая ноги, ушёл к себе, повторив, что спать я обязан только у него. Мать рано утром уедет на работу, а у нас с ним ещё куча совместных дел…
Когда почти спящий Тимур уполз к себе, я спросил Рут – откуда у него столько свободного времени? Вроде бы сейчас не лето. Как же школа?..
Рут сделала мне знак – погоди, дескать, и прислушалась к шорохам из Тимуровой комнаты. Убедившись, что он уже лёг, она закрыла плотно дверь кухни-столовой и достала из своего громадного холодильника большую четырехугольную бутылку джина «Бифитер» с пожилым типом на этикетке. Тип был одет в красный костюмчик и дурацкую чёрную шляпу времён царя Гороха. Я не виноват – так говорил Шура, когда хотел подчеркнуть давность события. В руке этот тип держал длинную хреновину с остриём на конце и кистями под остриём. Не то копьё, не то ещё хрен знает что…
Затем Рут разбавила джин тоником, смешала всё это в стакане и приставила стакан к углублению в двери холодильника. И слегка нажала. Откуда-то сверху в стакан высыпались аккуратненькие шарики льда. «Во, бля, техника!» – сказал бы Водила.
Рут чуть приоткрыла дверь и снова прислушалась. Я понял, что она не хотела бы, чтобы Тимур видел её со стаканом джина.
– Ты не пьёшь? – спросила меня Рут и указала на «Бифитер».
– Очень редко, – честно сказал я.
– Я тоже. – Рут приветственно подняла стакан. – Будь!..
Она сделала хороший глоток и только тогда ответила мне на мой вопрос о школе. Оказывается, в американских «хай-скул» и «паблик-скул» теперь возникают неожиданные пяти и семидневные каникулы в самой середине учебного процесса, которые призваны якобы разгружать мозг ребёнка…
– Сейчас у него очередная пятидневная пауза… Ребёнок, к сожалению, предоставлен почти целиком самому себе. Я на работе – как белка в колесе. – Рут отхлебнула из стакана и закурила сигарету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149