Это был мой первый и единственный «выход в свет» из нашего дома.
«ПЛЮС» оказался недорогим продуктовым магазинчиком. Название его состояло из первых букв четырех слов. Вроде «СССР». Или «КПСС». Или «ЛДПР». Хельга расшифровала мне этот «ПЛЮС», и получилось «Прима Лебен унд Шпарен». Что в переводе на русский означает – «Прекрасно жить и экономить».
Я сразу же представил себе реакцию Шуры Плоткина на это названьице. Шура наверняка сказал бы: «Мать-перемать, так и разэтак! Как можно „ЭКОНОМЯ – ПРЕКРАСНО ЖИТЬ“?. Что за херня собачья!»
Тем не менее пирожные были превосходные. Нежирные, в меру сладкие, с минимумом теста и очень красиво придуманные. Нет, что ни говори, а пирожные – одна из многих сильных сторон Германии!
Итак – Таня, как покупатель, отпала сразу же. Я ещё заранее по-тихому объяснил Эриху – почему, а он уже в своей интерпретации постарался втолковать это Хельге и Руджеро.
Оставался профессор фон Дейн. Сочтя его основным возможным покупателем, Эрих и Руджеро, перечислив все мои достоинства, наперебой стали рассказывать ему о телефонных звонках из полиции, из вертолётной службы «скорой помощи», из российского консульства. Дескать, чуть ли не весь Мюнхен хочет иметь этого Кота!.. Но у Кота, видите ли, герр профессор, ностальгия по родине, и если бы будущий владелец этого уникального животного просто так, путешествуя по миру, смог бы свозить Кота хоть на недельку в Петербург, то в лице этого Кота он приобрёл бы такого верного друга и защитника, что под опекой этого Дикого, Русского, Таёжного и так далее Кота владелец мог бы дожить до глубокой и счастливой старости!..
Для ироничной Хельги, интеллигентной Тани и, несомненно, умного и честного профессора (я же отлично помню его разговор с усатым толстяком на автомобильной стоянке у больницы, когда решалась судьба моего Водилы!..) – все эти Эрихо-Руджерские рекламные заклинания и завлекухи-песнопения звучали наивно и уж очень отдавали провинциальным базаром!
Таня и Хельга впервые сочувственно и понимающе переглянулись надо мной, и Хельга начала было демонстративно подкашливать, выразительно глядя на брата Эриха и друга Руджеро, давая понять им, чтобы они заткнулись. Но профессор сам мягко прервал этот предпродажный дуэт.
– Дорогие друзья, – негромко сказал он, – я чуточку знаком с этим Котом. Несколько раз я видел его у нащей клиники и знал, чей это Кот. Многое о нём мне уже рассказала фрау Кох… – И профессор нежно и благодарно погладил Танину руку. – К моему искреннему огорчению, я не могу приобрести этого действительно замечательного Кота. В своём доме, я живу совершенно один. Фрау Шмидт – моя экономка – приезжает ко мне ежедневно на два-три часа, привозит продукты, что-то готовит, что-то убирает. За те двадцать лет, которые она у меня работает, я видел её считанные разы. С восьми утра и минимум до восьми вечера – я в клинике. И это может подтвердить, мой ассистент – фрау Кох…
Батюшки!!! Я чуть не свалился с дивана… Таня уже ассистент профессора?! Вот это да!..
Я ткнулся носом в её локоть и мысленно спросил: «Они наконец признали твой диплом?!» Она мне тут же так же ответила: «Молитвами фон Дейна. Но если бы ты знал, сколько крови это стоило!..»
– Почти ежедневно я оперирую, стоя у операционного стола по нескольку часов без секундного перерыва. Нейрохирургия… – продолжал профессор и повернулся к Эриху: – Вам, коллега, это должно быть хорошо известно.
Эрих покраснел и польщенно мелко-мелко закивал головой – дескать, как же, как же!..
– Я почти не бываю дома, – добавил профессор и вдруг неожиданно рассмеялся: – Может быть, поэтому десять лет тому назад моя жена затосковала, забрала нашего сына и уехала с ним в Калифорнию, к человеку, у которого оказалось гораздо больше свободного времени. А теперь представьте себе, я приобретаю живое существо, рассчитывая на его дружбу, и не могу с ним общаться! Что происходит с этим мудрым и прекрасным Котом? Он впадает в чёрную меланхолию и укатывает куда-нибудь в Австралию, предположим… Но я его очень хорошо понимаю. На его месте я бы сделал то же самое. Могу я попросить ещё чашечку кофе?
Короче говоря, богатый, респектабельный и известный профессор тепло, мило и элегантно объяснил, почему не собирается меня покупать. Роскошная фальшивка с именами короля Карла Двенадцатого и царя Петра Первого, якобы являющихся крёстными отцами всего «моего» рода, тоже не произвела должного впечатления.
Но в то же время я неотрывно и внимательно следил за профессором фон Дейном и ЧУВСТВОВАЛ, что это ещё далеко не конец разговора!..
Почти три месяца тому назад профессор Фолькмар фон Дейн проиграл каким-то смутным силам России ЗДОРОВЬЕ, а может быть, и ЖИЗНЬ СВОЕГО ПАЦИЕНТА – моего Водилы.
Кто-то там, в Петербурге или Москве, по неясным, но дурно пахнущим причинам не дал профессору фон Дейну прооперировать Водилу и постараться целиком вернуть его к СОЗНАТЕЛЬНОЙ жизни. Кто-то посчитал это для себя опасным…
Профессор же, как и любой хороший и удачливый целитель, окружённый аурой внимательного почтения и венками легенд, причисляющих его чуть ли не к лику святых, был натурой безусловно артистичной. Причём несомненно талантливо артистичной! И второй раз уйти со сцены под звук собственных шагов он не имел права…
Ни Хельга, ни Руджеро с Эрихом, ни даже я, вокруг которого вертелась вся эта свистопляска, для него сейчас не имели ни малейшего значения.
В «зрительном зале» Фолькмара фон Дейна сидел один-единственный зритель – Таня Кох. И для неё он был готов сделать всё, что угодно!
После того как Хельга налила в чашку фон Дейна ещё кофе, тот откинулся в кресла и, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке, негромко соврал:
– Вот что пришло мне сейчас в голову…
То, что это (?) пришло ему в голову гораздо раньше – я хвост кладу на плаху!…
– Неподалёку от моего дома, на самой окраине Грюнвальда, – продолжал профессор, и я увидел, как вытянулись рожи у Эриха и Руджеро, а Хельга иронически подняла брови. Грюнвальд – самый что ни есть миллионерский район Мюнхена! – живёт один мой старинный приятель и в некотором роде пациент… Несмотря на ощутимую разницу в возрасте – он старше меня лет на двадцать, – нам никогда не бывает скучно друг с другом. В те редкие часы, когда я бываю свободен. Он-то свободен круглосуточно. Он человек одинокий с очень серьёзными средствами и может содержать целый штат прислуги – и шофёра, и садовника, и кухарку, и ещё кого-то… Друзей у него, кроме меня, практически нет. Он человек резкий, эксцентричный, высоко и разносторонне образованный, и общение с ним, прямо скажем, несколько затруднительно для посторонних. Так как у него уже многолетние и, с моей точки зрения, почти непоправимые возрастные проблемы со здоровьем – без угрозы жизни, но достаточно неприятные, – то у меня с ним отношения налажены. Хотя его проблемы не совсем в моей компетенции… Так вот, он с наслаждением мотается по всему свету, а совсем недавно говорил мне, что безумно хочет посетить Россию в период стыка времён распада и возрождения!.. Я знаю, что он не переваривает собак. А вот как он относится к Котам, я не имею понятия. Может быть, попробуем ему позвонить?
Наш диван (Таня, Хельга и я), в отличие от двухместного диванчика с Эрихом и Руджеро, прекрасно понял, что это был монолог только для одного зрителя – для фрау Тани Кох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
«ПЛЮС» оказался недорогим продуктовым магазинчиком. Название его состояло из первых букв четырех слов. Вроде «СССР». Или «КПСС». Или «ЛДПР». Хельга расшифровала мне этот «ПЛЮС», и получилось «Прима Лебен унд Шпарен». Что в переводе на русский означает – «Прекрасно жить и экономить».
Я сразу же представил себе реакцию Шуры Плоткина на это названьице. Шура наверняка сказал бы: «Мать-перемать, так и разэтак! Как можно „ЭКОНОМЯ – ПРЕКРАСНО ЖИТЬ“?. Что за херня собачья!»
Тем не менее пирожные были превосходные. Нежирные, в меру сладкие, с минимумом теста и очень красиво придуманные. Нет, что ни говори, а пирожные – одна из многих сильных сторон Германии!
Итак – Таня, как покупатель, отпала сразу же. Я ещё заранее по-тихому объяснил Эриху – почему, а он уже в своей интерпретации постарался втолковать это Хельге и Руджеро.
Оставался профессор фон Дейн. Сочтя его основным возможным покупателем, Эрих и Руджеро, перечислив все мои достоинства, наперебой стали рассказывать ему о телефонных звонках из полиции, из вертолётной службы «скорой помощи», из российского консульства. Дескать, чуть ли не весь Мюнхен хочет иметь этого Кота!.. Но у Кота, видите ли, герр профессор, ностальгия по родине, и если бы будущий владелец этого уникального животного просто так, путешествуя по миру, смог бы свозить Кота хоть на недельку в Петербург, то в лице этого Кота он приобрёл бы такого верного друга и защитника, что под опекой этого Дикого, Русского, Таёжного и так далее Кота владелец мог бы дожить до глубокой и счастливой старости!..
Для ироничной Хельги, интеллигентной Тани и, несомненно, умного и честного профессора (я же отлично помню его разговор с усатым толстяком на автомобильной стоянке у больницы, когда решалась судьба моего Водилы!..) – все эти Эрихо-Руджерские рекламные заклинания и завлекухи-песнопения звучали наивно и уж очень отдавали провинциальным базаром!
Таня и Хельга впервые сочувственно и понимающе переглянулись надо мной, и Хельга начала было демонстративно подкашливать, выразительно глядя на брата Эриха и друга Руджеро, давая понять им, чтобы они заткнулись. Но профессор сам мягко прервал этот предпродажный дуэт.
– Дорогие друзья, – негромко сказал он, – я чуточку знаком с этим Котом. Несколько раз я видел его у нащей клиники и знал, чей это Кот. Многое о нём мне уже рассказала фрау Кох… – И профессор нежно и благодарно погладил Танину руку. – К моему искреннему огорчению, я не могу приобрести этого действительно замечательного Кота. В своём доме, я живу совершенно один. Фрау Шмидт – моя экономка – приезжает ко мне ежедневно на два-три часа, привозит продукты, что-то готовит, что-то убирает. За те двадцать лет, которые она у меня работает, я видел её считанные разы. С восьми утра и минимум до восьми вечера – я в клинике. И это может подтвердить, мой ассистент – фрау Кох…
Батюшки!!! Я чуть не свалился с дивана… Таня уже ассистент профессора?! Вот это да!..
Я ткнулся носом в её локоть и мысленно спросил: «Они наконец признали твой диплом?!» Она мне тут же так же ответила: «Молитвами фон Дейна. Но если бы ты знал, сколько крови это стоило!..»
– Почти ежедневно я оперирую, стоя у операционного стола по нескольку часов без секундного перерыва. Нейрохирургия… – продолжал профессор и повернулся к Эриху: – Вам, коллега, это должно быть хорошо известно.
Эрих покраснел и польщенно мелко-мелко закивал головой – дескать, как же, как же!..
– Я почти не бываю дома, – добавил профессор и вдруг неожиданно рассмеялся: – Может быть, поэтому десять лет тому назад моя жена затосковала, забрала нашего сына и уехала с ним в Калифорнию, к человеку, у которого оказалось гораздо больше свободного времени. А теперь представьте себе, я приобретаю живое существо, рассчитывая на его дружбу, и не могу с ним общаться! Что происходит с этим мудрым и прекрасным Котом? Он впадает в чёрную меланхолию и укатывает куда-нибудь в Австралию, предположим… Но я его очень хорошо понимаю. На его месте я бы сделал то же самое. Могу я попросить ещё чашечку кофе?
Короче говоря, богатый, респектабельный и известный профессор тепло, мило и элегантно объяснил, почему не собирается меня покупать. Роскошная фальшивка с именами короля Карла Двенадцатого и царя Петра Первого, якобы являющихся крёстными отцами всего «моего» рода, тоже не произвела должного впечатления.
Но в то же время я неотрывно и внимательно следил за профессором фон Дейном и ЧУВСТВОВАЛ, что это ещё далеко не конец разговора!..
Почти три месяца тому назад профессор Фолькмар фон Дейн проиграл каким-то смутным силам России ЗДОРОВЬЕ, а может быть, и ЖИЗНЬ СВОЕГО ПАЦИЕНТА – моего Водилы.
Кто-то там, в Петербурге или Москве, по неясным, но дурно пахнущим причинам не дал профессору фон Дейну прооперировать Водилу и постараться целиком вернуть его к СОЗНАТЕЛЬНОЙ жизни. Кто-то посчитал это для себя опасным…
Профессор же, как и любой хороший и удачливый целитель, окружённый аурой внимательного почтения и венками легенд, причисляющих его чуть ли не к лику святых, был натурой безусловно артистичной. Причём несомненно талантливо артистичной! И второй раз уйти со сцены под звук собственных шагов он не имел права…
Ни Хельга, ни Руджеро с Эрихом, ни даже я, вокруг которого вертелась вся эта свистопляска, для него сейчас не имели ни малейшего значения.
В «зрительном зале» Фолькмара фон Дейна сидел один-единственный зритель – Таня Кох. И для неё он был готов сделать всё, что угодно!
После того как Хельга налила в чашку фон Дейна ещё кофе, тот откинулся в кресла и, задумчиво помешивая ложечкой сахар в чашке, негромко соврал:
– Вот что пришло мне сейчас в голову…
То, что это (?) пришло ему в голову гораздо раньше – я хвост кладу на плаху!…
– Неподалёку от моего дома, на самой окраине Грюнвальда, – продолжал профессор, и я увидел, как вытянулись рожи у Эриха и Руджеро, а Хельга иронически подняла брови. Грюнвальд – самый что ни есть миллионерский район Мюнхена! – живёт один мой старинный приятель и в некотором роде пациент… Несмотря на ощутимую разницу в возрасте – он старше меня лет на двадцать, – нам никогда не бывает скучно друг с другом. В те редкие часы, когда я бываю свободен. Он-то свободен круглосуточно. Он человек одинокий с очень серьёзными средствами и может содержать целый штат прислуги – и шофёра, и садовника, и кухарку, и ещё кого-то… Друзей у него, кроме меня, практически нет. Он человек резкий, эксцентричный, высоко и разносторонне образованный, и общение с ним, прямо скажем, несколько затруднительно для посторонних. Так как у него уже многолетние и, с моей точки зрения, почти непоправимые возрастные проблемы со здоровьем – без угрозы жизни, но достаточно неприятные, – то у меня с ним отношения налажены. Хотя его проблемы не совсем в моей компетенции… Так вот, он с наслаждением мотается по всему свету, а совсем недавно говорил мне, что безумно хочет посетить Россию в период стыка времён распада и возрождения!.. Я знаю, что он не переваривает собак. А вот как он относится к Котам, я не имею понятия. Может быть, попробуем ему позвонить?
Наш диван (Таня, Хельга и я), в отличие от двухместного диванчика с Эрихом и Руджеро, прекрасно понял, что это был монолог только для одного зрителя – для фрау Тани Кох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149