Эти стаканы буфетчица Люся когда-то купила на свою нищенскую валютку в Марселе в подарок Мастеру…
Навыдумывал я себе такую картинку и почти поверил в её реальность. От этого опять задёргался, занервничал, засуетился. Если вообще можно засуетиться в тесном рюкзачке с моими габаритами. Поэтому в ожидании автобуса я нахально высунул голову из рюкзака и несколько раз глубоко вдохнул несвежий, но холодный воздух Сорок второй улицы. Помню, у Шуры Плоткина ещё книжка такая была про эту улицу. Называлась «Сорок вторая параллель».
Тимур – вот чуткий чертёнок!.. – моё состояние прочувствовал моментально. Даже сказал:
– Представляешь, Кыся, мы приезжаем в порт, находим твоё судно, а там… А там тебя уже ждут! А?.. Тогда мы втроём ищем тот корабль, который нужен мне, я там кое о чём договариваюсь, и мы все вместе едем за мамой в Квинс… Как идейка?
– Отличная.
Я решил прикинуться дурачком и, чтобы хоть немного снять напряжение ожидания, спросил, немилосердно фальшивя:
– Что за корабль тебе нужен и о чём ты собираешься там договариваться?
Но тут подошёл наш автобус. Тимур запихнул мою голову в рюкзак, перекинул его через плечо и, бормоча по-шелдрейсовски: «Потом расскажу…» – влез в автобус.
Когда мы устроились и рюкзак со мной перекочевал со спины Тимура на его колени, он мне «туда» сказал:
– Я тебе расскажу, но ты будешь про это молчать как рыба!
– Лучше как Кот, – попытался я сострить.
– Как рыба, – жёстко повторил Тимур.
– Нет вопросов!.. – пообещал я тут же.
Я последнее время стал жутко много врать! Нет, давая сейчас обещание, я не собирался потом рассказывать историю, которую, кстати, я уже знал, каждому встречному и поперечному. Но я заметил, что искренности и открытости во мне за последние несколько месяцев жизни не в России сильно поубавилось.
– Ну, слушай… – сказал Тимур. – Они с Фредом, который умер ещё до меня, всю жизнь копили на отдельный дом. Хотели выплатить за него сразу побольше, чтобы сильно не залезать в кредитные долги банку. Там знаешь какие проценты?! Кошмар! Понял?
– Нет.
– Ну, не важно. Потом мама тебе объяснит. А тут Фред умер. И мама все эти деньги заплатила за меня в Москве. Все пятнадцать штук, которые они на дом копили… Представляешь?! Нашли, бляди, бизнес! Но в Москве – цветочки… На Украине торговля малолетками идёт вообще как в колбасной лавке. По тридцать и даже пятьдесят тысяч долларов!.. Так что мы с мамой ещё хорошо отделались. А может, они полицейского постеснялись так уж напаривать…
Я тут же вспомнил слова Шуры, который однажды сказал, что нам, русским, никто в мире вообще не указ! Поэтому вряд ли кто-нибудь у нас так уж постеснялся американскую полисменку. Просто красивая баба приглянулась…
– А она получает лишь сорок тысяч в год! Это на руки, считай, всего двадцать пять. По две с хвостиком в месяц… Машина, квартира, жратва, шмотки… Только за квартиру – тысячу, не греши – отдай!.. А питание на двоих сколько стоит? Мне на одежду… Каждые полгода приходится новое докупать. Расту же… Ей нужно одеться? Нужно выглядеть?! Ты видал, какая она красивая? Мне каждый день на карманные расходы… И остаётся у нас…
Тимур помолчал, а потом плюнул на приличия и сказал те слова, которыми он пользовался в своём подмосковном тюремном интернате. Для более точной обрисовки их финансовой ситуации эти слова показались ему наиболее выразительными:
– И остаётся у нас – два ни хуя и мешок дыма!.. А мне в Израиль надо до смерти… Там меня Маша Хотимская ждёт. И я её так люблю, что у меня все сны только про неё… Смотри, Мартын, ты обещал! Чтобы никто никогда…
– Ну, сказано же! – оборвал его я. – Давай дальше.
– Вот… Так могу я прийти к своей матери и сказать: «Мама, дай мне шестьсот долларов на билет в Израиль и обратно»? Нет. Не могу. Эти бабки я должен сам заработать! А как?.. Я и придумал – найти израильское судно и упросить капитана взять меня летом туда и обратно юнгой. Как в «Острове сокровищ». Правда, наш школьный географ мистер Гринспен, по-нашему – «Гринштейн», сказал мне, что теперь юнг на корабле нет. Но я думаю, что если хорошо попросить, может быть, и возьмут? А?..
Я мало сталкивался с Детьми и Котятами. И никогда не испытывал к ним ни умиления, ни любопытства. Так… Иногда жалко их было, но не более. Но тут я был несколько ошарашен такой смесью абсолютно противоположных чёрт характера в одном двенадцатилетнем Человечке! Он до копейки (или как это здесь называется?..), просчитывает бюджет своей семьи и в то же время бредит девочкой, живущей на другой стороне глобуса! Нежно гордится своей приёмной матерью-полунегритянкой и хладнокровно злобен и жесток в бою с Собаками!..
Наивный и Мудрый, Маленький и Взрослый.
Девять лет жил страшной российской, кровавой жизнью и только три года нормальной – американско-мальчишечьей. И сумел из двух таких разных Жизней вобрать в себя только лучшее.
Если, конечно, не считать того, что в родимом матерном он может переплюнуть и Шуру Плоткина, и Водилу, вместе взятых!
Пауза слегка затянулась, и поэтому я торопливо сказал:
– Если хорошо попросить – обязательно возьмут!
Я попытался сказать это с максимально выразительной уверенностью, хотя уверенности у меня не было ни на грош.
– Мало того, – сказал я, – сейчас мы приедем в порт, найдём сначала «Академика Абрама…». Не пугайся, так моё судно называется. Я попрошу Мастера Алексея Ивановича, и он нам, то есть тебе, поможет! Он как-то говорил, что старые Капитаны всех стран хорошо знают друг друга. Может, у него и найдётся здесь какой нибудь израильский кореш!..
– Ну, отпад! – восхитился Тимур. – Фантастика!..
* * *
Когда идёт полоса непрухи, так кажется, что она никогда не кончится…
НЕ БЫЛО НИКАКОГО «АКАДЕМИКА АБРАМА…» НА КОНТЕЙНЕРНОМ ПРИЧАЛЕ!
Стоял вместо него какой-то турецкий пароходишко, втрое меньше моего «Академика…», а у причала, вдоль железнодорожных рельсов – штук двести наших контейнеров.
Их я узнал и по запаху, и по виду.
Мы с Тимуром обегали обе стороны Элизабетинского канала, куда швартуются корабли из разных стран, обследовали все прилегающие к каналу улочки, начиная с Терминал-стрит.
Мы побывали почти во всех кабачках и забегаловках Арабиа-стрит, Бомбей-стрит, Кадис-стрит, Дакар-стрит, Мак-Лестера, на улицах Египта, Формозы… Мы даже до Измир-стрит доскакали! А это уже в самом конце канала.
Мало ли, думали мы, – может, Шура не нашёл, как и мы, наше судно и сейчас сидит где-нибудь в кафе и с горя водку трескает. Но Шуры не было нигде.
Не было и «Академика Абрама Ф. Иоффе»…
Тимур предложил смотаться на автобусе в соседний порт Ньюарк. Может быть, туда моё судно перегнали? Но что-то подсказывало мне, что судна нету и там. И я попросил Тимура зайти в какую-нибудь портовую контору – к тем же диспетчерам, о которых мне вчера ещё говорил Мастер, и выяснить, где же наш «Академик Абрам…»? А заодно узнать – не пришёл ли в порт какой-нибудь пароход из Израиля?
– Ну, ты голова, Мартын! – с уважением сказал Тимур.
* * *
Совет был действительно неплохим. Он исключал нашу неквалифицированную беготню по причалам.
В управлении портом Элизабет Тимур повёл себя так настойчиво и чётко, что всякие ответные хихиканья прекратились уже после второй его фразы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Навыдумывал я себе такую картинку и почти поверил в её реальность. От этого опять задёргался, занервничал, засуетился. Если вообще можно засуетиться в тесном рюкзачке с моими габаритами. Поэтому в ожидании автобуса я нахально высунул голову из рюкзака и несколько раз глубоко вдохнул несвежий, но холодный воздух Сорок второй улицы. Помню, у Шуры Плоткина ещё книжка такая была про эту улицу. Называлась «Сорок вторая параллель».
Тимур – вот чуткий чертёнок!.. – моё состояние прочувствовал моментально. Даже сказал:
– Представляешь, Кыся, мы приезжаем в порт, находим твоё судно, а там… А там тебя уже ждут! А?.. Тогда мы втроём ищем тот корабль, который нужен мне, я там кое о чём договариваюсь, и мы все вместе едем за мамой в Квинс… Как идейка?
– Отличная.
Я решил прикинуться дурачком и, чтобы хоть немного снять напряжение ожидания, спросил, немилосердно фальшивя:
– Что за корабль тебе нужен и о чём ты собираешься там договариваться?
Но тут подошёл наш автобус. Тимур запихнул мою голову в рюкзак, перекинул его через плечо и, бормоча по-шелдрейсовски: «Потом расскажу…» – влез в автобус.
Когда мы устроились и рюкзак со мной перекочевал со спины Тимура на его колени, он мне «туда» сказал:
– Я тебе расскажу, но ты будешь про это молчать как рыба!
– Лучше как Кот, – попытался я сострить.
– Как рыба, – жёстко повторил Тимур.
– Нет вопросов!.. – пообещал я тут же.
Я последнее время стал жутко много врать! Нет, давая сейчас обещание, я не собирался потом рассказывать историю, которую, кстати, я уже знал, каждому встречному и поперечному. Но я заметил, что искренности и открытости во мне за последние несколько месяцев жизни не в России сильно поубавилось.
– Ну, слушай… – сказал Тимур. – Они с Фредом, который умер ещё до меня, всю жизнь копили на отдельный дом. Хотели выплатить за него сразу побольше, чтобы сильно не залезать в кредитные долги банку. Там знаешь какие проценты?! Кошмар! Понял?
– Нет.
– Ну, не важно. Потом мама тебе объяснит. А тут Фред умер. И мама все эти деньги заплатила за меня в Москве. Все пятнадцать штук, которые они на дом копили… Представляешь?! Нашли, бляди, бизнес! Но в Москве – цветочки… На Украине торговля малолетками идёт вообще как в колбасной лавке. По тридцать и даже пятьдесят тысяч долларов!.. Так что мы с мамой ещё хорошо отделались. А может, они полицейского постеснялись так уж напаривать…
Я тут же вспомнил слова Шуры, который однажды сказал, что нам, русским, никто в мире вообще не указ! Поэтому вряд ли кто-нибудь у нас так уж постеснялся американскую полисменку. Просто красивая баба приглянулась…
– А она получает лишь сорок тысяч в год! Это на руки, считай, всего двадцать пять. По две с хвостиком в месяц… Машина, квартира, жратва, шмотки… Только за квартиру – тысячу, не греши – отдай!.. А питание на двоих сколько стоит? Мне на одежду… Каждые полгода приходится новое докупать. Расту же… Ей нужно одеться? Нужно выглядеть?! Ты видал, какая она красивая? Мне каждый день на карманные расходы… И остаётся у нас…
Тимур помолчал, а потом плюнул на приличия и сказал те слова, которыми он пользовался в своём подмосковном тюремном интернате. Для более точной обрисовки их финансовой ситуации эти слова показались ему наиболее выразительными:
– И остаётся у нас – два ни хуя и мешок дыма!.. А мне в Израиль надо до смерти… Там меня Маша Хотимская ждёт. И я её так люблю, что у меня все сны только про неё… Смотри, Мартын, ты обещал! Чтобы никто никогда…
– Ну, сказано же! – оборвал его я. – Давай дальше.
– Вот… Так могу я прийти к своей матери и сказать: «Мама, дай мне шестьсот долларов на билет в Израиль и обратно»? Нет. Не могу. Эти бабки я должен сам заработать! А как?.. Я и придумал – найти израильское судно и упросить капитана взять меня летом туда и обратно юнгой. Как в «Острове сокровищ». Правда, наш школьный географ мистер Гринспен, по-нашему – «Гринштейн», сказал мне, что теперь юнг на корабле нет. Но я думаю, что если хорошо попросить, может быть, и возьмут? А?..
Я мало сталкивался с Детьми и Котятами. И никогда не испытывал к ним ни умиления, ни любопытства. Так… Иногда жалко их было, но не более. Но тут я был несколько ошарашен такой смесью абсолютно противоположных чёрт характера в одном двенадцатилетнем Человечке! Он до копейки (или как это здесь называется?..), просчитывает бюджет своей семьи и в то же время бредит девочкой, живущей на другой стороне глобуса! Нежно гордится своей приёмной матерью-полунегритянкой и хладнокровно злобен и жесток в бою с Собаками!..
Наивный и Мудрый, Маленький и Взрослый.
Девять лет жил страшной российской, кровавой жизнью и только три года нормальной – американско-мальчишечьей. И сумел из двух таких разных Жизней вобрать в себя только лучшее.
Если, конечно, не считать того, что в родимом матерном он может переплюнуть и Шуру Плоткина, и Водилу, вместе взятых!
Пауза слегка затянулась, и поэтому я торопливо сказал:
– Если хорошо попросить – обязательно возьмут!
Я попытался сказать это с максимально выразительной уверенностью, хотя уверенности у меня не было ни на грош.
– Мало того, – сказал я, – сейчас мы приедем в порт, найдём сначала «Академика Абрама…». Не пугайся, так моё судно называется. Я попрошу Мастера Алексея Ивановича, и он нам, то есть тебе, поможет! Он как-то говорил, что старые Капитаны всех стран хорошо знают друг друга. Может, у него и найдётся здесь какой нибудь израильский кореш!..
– Ну, отпад! – восхитился Тимур. – Фантастика!..
* * *
Когда идёт полоса непрухи, так кажется, что она никогда не кончится…
НЕ БЫЛО НИКАКОГО «АКАДЕМИКА АБРАМА…» НА КОНТЕЙНЕРНОМ ПРИЧАЛЕ!
Стоял вместо него какой-то турецкий пароходишко, втрое меньше моего «Академика…», а у причала, вдоль железнодорожных рельсов – штук двести наших контейнеров.
Их я узнал и по запаху, и по виду.
Мы с Тимуром обегали обе стороны Элизабетинского канала, куда швартуются корабли из разных стран, обследовали все прилегающие к каналу улочки, начиная с Терминал-стрит.
Мы побывали почти во всех кабачках и забегаловках Арабиа-стрит, Бомбей-стрит, Кадис-стрит, Дакар-стрит, Мак-Лестера, на улицах Египта, Формозы… Мы даже до Измир-стрит доскакали! А это уже в самом конце канала.
Мало ли, думали мы, – может, Шура не нашёл, как и мы, наше судно и сейчас сидит где-нибудь в кафе и с горя водку трескает. Но Шуры не было нигде.
Не было и «Академика Абрама Ф. Иоффе»…
Тимур предложил смотаться на автобусе в соседний порт Ньюарк. Может быть, туда моё судно перегнали? Но что-то подсказывало мне, что судна нету и там. И я попросил Тимура зайти в какую-нибудь портовую контору – к тем же диспетчерам, о которых мне вчера ещё говорил Мастер, и выяснить, где же наш «Академик Абрам…»? А заодно узнать – не пришёл ли в порт какой-нибудь пароход из Израиля?
– Ну, ты голова, Мартын! – с уважением сказал Тимур.
* * *
Совет был действительно неплохим. Он исключал нашу неквалифицированную беготню по причалам.
В управлении портом Элизабет Тимур повёл себя так настойчиво и чётко, что всякие ответные хихиканья прекратились уже после второй его фразы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149