«Все передвижения и все маневры этих войск {вооруженных уже по-европейски. – Р. С.} более всего походили на представление в цирке. Солдаты толком не умели обращаться с ружьями.
После некоторого отдыха солдаты вернулись с местным вооружением (с луками, стрелами, длинными саблями, пиками и гингальсами). Видно было, что теперь они себя чувствовали несравненно лучше: ловко действовали своим первобытным оружием, кувыркались с обнаженными саблями и т. д. Стрельба стрелами производилась успешно, и все предпочитали ее стрельбе из ружей. В конце смотра каждый из присутствующих мог подумать, что побывал в театре…»
Таким образом европейцы в XIX столетии не испытывали никаких восторгов по поводу практического военного значения знаменитых «китайских боевых искусств».
Что касается офицерского корпуса китайской армии, то он формировался исходя из двух противоположных принципов. С одной стороны, в маньчжурских войсках низшие офицерские должности были наследственными. С другой, в китайских существовала система экзаменов, лишь сдав которые можно было получить офицерский чин и должность. Продвижение по службе, по крайней мере в мирное время, также было связано с последовательным обучением и участием в конкурсах. Основными критериями при этом являлось владение традиционными видами воинского искусства – то есть демонстрация комплексов упражнений из разного рода единоборств, стрельба из лука и т. п. Нет ничего удивительного, что офицерский корпус в Китае оказался столь же косным и не готовым к встрече с европейской армией, как и рядовой солдат.
Китайский флот также не шел ни в какое сравнение с английским. Правда, он был многочисленен, так как с рубежа XVIII–XIX вв. пекинское правительство почти безостановочно боролось с пиратскими эскадрами, базировавшимися на многочисленных островах и островках близ юго-восточного побережья страны. Однако китайские джонки, вооруженные устаревшей артиллерией, уступали и в мореходных качествах, и в огневой мощи любому из английских боевых кораблей. Что же касается пароходов, то это английское «экспериментальное оружие» позволяло справиться с китайской речной флотилией практически любой численности.
Определенные проблемы для европейцев создавало массированное использование китайцами брандеров. Однако, даже в случае, если атака подобными судами получалась неожиданной, китайцам не удавалось довести ее до конца: лучшая маневренность английских кораблей, а также неприученность экипажей брандеров выдерживать плотный огонь из огнестрельного оружия приводили к тому, что все подобные попытки цинского флота оказывались неудачными.
Что касается боевых качеств армии Цин, то события XIX столетия выработали у европейцев крайне скептическое отношение к ним. Ни офицерский, ни рядовой состав не проявляли и той доли стойкости, которая требовалась от солдата. Лишь маньчжуры в исключительных ситуациях, оказавшись в безвыходном положении, сопротивлялись до последнего, но это становилось мужеством отчаяния, а не проявлением настоящей доблести.
Правда, нужно отметить, что многие из поражавших европейцев качеств китайского солдата (трусоватость, неумение действовать в быстро меняющихся условиях, вероломство, рабское подчинение невежественному и часто малодушному командиру) на самом деле были вызваны тем, что ему приходилось сражаться в совершенно непривычной ситуации. Мы знаем, что во время восстания тайпинов происходили сражения, когда не только отдельные герои, но целые армии проявляли чудеса мужества, хладнокровия, выучки. Но то была китайская война, которая велась по китайским канонам. Англичане же разрушали представление защитников Срединной Империи о военных действиях, доселе казавшиеся китайцам незыблемыми. Европейцы не чтили традиций, не соблюдали военного этикета и даже не думали знакомиться с каноном Сунь-цзы, то есть воевали как самые настоящие варвары.
Каковыми, собственно, они и были.

Причины опиумных войн
Некогда мода на пряности гнала португальцев к Моллукским островам. В XIX в. серия войн с Китаем была спровоцирована модой на чай. Охватившая не только салоны высшего света, но и жителей большинства крупных европейских городов, последняя заставляла английских купцов снаряжать все большее количество чайных клиперов за листьями, которым в Европе приписывали чудодейственные свойства. Пройдут еще многие десятилетия, прежде чем китайская монополия на чай прекратится. Пока что пекинское правительство держало чайную торговлю в руках подконтрольного ему купеческого товарищества Кохонг (Гунхан) и не слишком охотно шло на расширение объемов торговли.
Еще одним из препятствий было требование китайцев покупать чай исключительно на серебро. Превращаясь в «хороший металл», оно постепенно дорожало, и складывалась непростая для английских компаний ситуация: с одной стороны, расширение экспорта чая из Китая приводило к его удешевлению на европейских рынках, с другой же – серебро на контролируемых англичанами валютных рынках дорожало, добыча не покрывала спроса, а это не позволяло рассчитывать на увеличение прибылей.
Выход англичанам подсказало элементарное наблюдение за торговыми потоками. С 70-х годов XVIII столетия, сразу же после завоевания Бенгалии, англичане взяли в свои руки контроль над производством опиума, а уже в 80-х годах начали продавать его в Южном Китае. На северо-востоке Индии вскоре раскинулись огромные плантации, на которых выращивался самый простой и популярный в мире наркотик. Уже в 1816 г. объем продаж опиума в Китай увеличился до 22 000 ящиков в год (столь значительные объемы опиумной торговли и не снились большинству современных наркодельцов). Серебро, которое оставляли в Гуанчжоу английские купцы, торговавшие чаем, возвращалось в английские же руки. В Индии и Англии оно перестало быть «хорошим металлом», цена на него падала, в то время как в Китае возник дефицит серебра. Вместе с ростом в Поднебесной курса серебра (привозимого европейскими торговцами) падала цена на чай, и английские купцы могли уже не опасаться за свои доходы.
Нет сомнений, что «чайные» и «опиумные» клипперы работали на одних и тех же хозяев. Хотя английские представители и утверждали, что нужно разделять «честных» покупателей чая и наркоконтрабандистов, деятельность последних была слишком выгодна для первых, чтобы те не приложили к ней руку. Именно поэтому англичане столь серьезно восприняли угрозу прекратить контрабанду опиума.
Китайское правительство понимало, что вместо получения прибылей государство оказалось перед угрозой катастрофической утечки драгоценных металлов, которая могла вызвать кризис и так не слишком устойчивой денежной системы. Экономические сложности сопровождались повальной нарокоманией, которая распространялась по Южному и прибрежному Китаю. Несколько сотен тысяч подданных императора Даогуана (1821–1850) превратились в физически и морально искалеченных людей; причем в массе своей это были активные личности, ибо на регулярное получение доз опиума необходимы суммы денег, отсутствовавшие у рядовых крестьян. Многие наркоманы пополняли ряды тайных религиозных и политических обществ, еще большее их число шло на преступления, чтобы раздобыть деньги для покупки наркотиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97