Но вот он стал медленно выравниваться,
возвращаясь в первоначальное положение. На этот раз, кажется, пронесло.
Настала ночь. Я выбрался на палубу. Ураганный ветер хлестал словно
бичом, волны то и дело перекатывались через палубу и сносили все, что было
недостаточно прочно закреплено. Приходилось изо всех сил хвататься за
поручни, чтобы не оказаться за бортом. На свежем воздухе силы мои быстро
восстанавливались.
Я затаился поблизости от капитанской каюты, но в такую адскую
пепогоду никто не высовывал и носа. Входить же в каюту мне не хотелось. Я
рассчитывал расправиться со своим врагом на палубе и тут же выбросить его
за борт, в море.
Кружа неподалеку от каюты, я оказался у фок-мачты. Индеец все еще
стоял там. Я пошел ва-банк, ни на что не глядя. Парень настолько ослаб,
что стоило мне разрезать на нем путы, как он тут же, у мачты, рухнул на
палубу. Лишь немного погодя он собрал силы, отполз в сторону и исчез из
виду.
ШТОРМ И ПЕРВАЯ НОЧЬ НА СУШЕ
Чудовищный тропический шторм. Оглушительный рев моря и вой ветра. Ко
мне пробрался Вильям, и теперь мы караулили вдвоем. Разговаривать было
невозможно: слова застревали в горле.
Бесплодно прождав несколько часов, мы решили перебраться в более
тихое место и обсудить план дальнейших действий, но не успели.
Корабль налетел на подводную скалу. Удар был не особенно силен, но
скрежет раздираемого под нами корпуса и треск ломающихся балок ничуть не
уступали реву моря. Впрочем, я уже почти ничего не слышал. Вздыбленный
водяной вал обрушился на меня с такой яростью, что я не в силах был ему
противостоять. Ошеломленный, я выпустил из рук канат, за который до того
держался. Огромная волна взметнула меня на самый гребень, затем с силой
швырнула в пропасть, в водную пучину. Я стремительно летел вниз головой и
почти лишился чувств, а когда снова смог открыть глаза, корабля уже не
было.
Когда-то я слыл неплохим пловцом, но чем это могло помочь мне теперь,
среди разбушевавшейся и обезумевшей стихии? Новая волна накрыла меня с
головой, увлекая в бездну. Я ощутил в груди острую боль удушья, потом,
теряя сознание, лишь смутно слышал постепенно затихающий шум. Но очередная
волна вновь швырнула меня вверх и вытолкнула на поверхность. Продержался я
недолго, но все-таки успел перевести дыхание, прежде чем меня накрыло
новой водяной громадой.
Сколько длилось все это, не знаю. Тонкая нить меркнущего сознания то
и дело рвалась. Швыряемый из стороны в сторону, я был жалкой игрушкой в
руках всемогущей стихии, последняя искра жизни во мне вот-вот готова была
погаснуть под грохочущим напором смерти.
Я не поддался смерти. Жизнь восторжествовала. В какой-то миг меня
пронзило чувство огромной радости - полуживой, оглушенный и ослепленный, я
вдруг ощутил под руками какую-то твердь. В этом зыбком хаосе - и вдруг
какая-то опора. Это была скала, и я судорожно в нее вцепился.
В тот же миг вода с шумом откатилась назад, и я смог свободно
вздохнуть. Вскочив, я попытался бежать, но, увы, ноги меня не держали. С
трудом мне удалось проползти по земле на животе и четвереньках. Но по
земле!!!
Однако сзади вдруг накатилась новая волна и опять смыла меня со
спасительной суши. Но это была дружественная волна - она отнесла меня
дальше в глубь земли и чуть выше. Здесь силы меня оставили, и я потерял
сознание.
Сколько часов я пролежал - пять, десять или целые сутки? Сознание
возвращалось ко мне медленно, отдельными проблесками. Еще задолго до того,
как открыть глаза, я ощутил неописуемое блаженство: мне было тепло.
Впервые за последние несколько дней - тепло! Море за это время отступило,
видимо, шагов на сто: грохот волн, бьющих о берег, доносился приглушенно.
Опасность осталась позади. Я был жив!
Тут я почувствовал, что рот мой полон ила, а голова полузасыпана
песком.
"Земля, земля! Милая земля!" - было первой моей мыслью, и я едва не
зарыдал.
С трудом и не сразу встал я на ноги. Еще труднее оказалось открыть
глаза, будто надо было не просто поднять веки, а сдвинуть тяжелые ржавые
засовы.
Я отплевался от песка, набившегося в рот, и протер глаза. К горлу
подступала тошнота от морской воды, которой я немало наглотался, и, лишь
очистив желудок от содержимого, я почувствовал некоторое облегчение.
Благодатное тепло, вернувшее меня к жизни, исходило от солнца.
Пополуденное, оно, пробиваясь сквозь тучи, согревало землю, и, несомненно,
это его золотые лучи делали сушу, на которую выбросило меня море,
невыразимо прекрасной. Повсюду вокруг песчаные дюны и кое-где небольшие
скалы. Неподалеку, в нескольких сотнях шагов от меня, - стройные кокосовые
пальмы, а за дюнами - сухие кустарниковые заросли. Редкие деревья, тут и
там возвышавшиеся над кустами, в глубине, кажется, переходили в густой
лес. Из зарослей кактусов, достигавших порой чуть ли не метра в высоту,
доносился веселый щебет птиц. Так и казалось, что это радостный концерт,
устроенный в мою честь.
Ветер дул еще сильный, но буря стихла и море почти успокоилось. Лишь
белые гривы пенились на гребнях волн там, где совсем еще недавно
вздымались грозные валы. Пока я вглядывался в даль океана, ко мне
вернулась память.
"Вильям! Вильям! - подумал я со стесненным сердцем. - Где же ты,
друг?"
Я оглядел берег. Нигде никого. Тогда я стал кричать, надеясь, что
кто-нибудь отзовется, и побрел вдоль берега, торопясь, насколько позволяла
мне силы. Никакого ответа. И тут я испугался: "А вдруг поблизости живут
дикие индейцы и, привлеченные моими криками, готовятся сейчас напасть на
меня? А быть может, здесь обосновались испанцы - враг не менее опасный,
чем индейцы?"
Я умолк, хотя и продолжал брести дальше, стараясь теперь держаться
поближе к зарослям и бросая по сторонам тревожные взгляды. Чаща стала
казаться мне источником опасности, утратив прежнюю прелесть.
Ни Вильяма, ни кого-нибудь другого из команды я не нашел. Однако,
бредя по берегу, я вдруг заметил вдали на песке, у самой воды, какой-то
темный предмет. Это была разбитая шлюпка с "Доброй Надежды", доски от нее
валялись рядом. Я стал лихорадочно обыскивать все вокруг, надеясь найти
хоть какую-нибудь провизию, складываемую обычно заблаговременно в
спасательные лодки. Увы, не оказалось ни провизии, ни какой-либо другой
полезной вещи.
"О ладья, в издевку именуемая спасательной! Мои товарищи, вцепившись
в твои борта, уповали, верно, на твою помощь, а ты, разбитая, как и сама
их жизнь, жестоко обманула надежды тонущих!"
Вид жалких обломков вернул меня к действительности. Я вдруг с полной
ясностью осознал, что все пережитое мной за последние часы и дни не
кошмарное видение, каким оно порой мне представлялось. Разбитый руль,
сломанная мачта, разбросанные у воды доски с беспощадной очевидностью
свидетельствовали о катастрофе. И тут я наконец понял, что вся команда
"Доброй Надежды", за исключением меня, погибла. "О, бедный Вильям!"
Я обследовал еще изрядный участок берега, но нигде не встретил не
только ни одной живой души, но даже ни малейшего следа человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
возвращаясь в первоначальное положение. На этот раз, кажется, пронесло.
Настала ночь. Я выбрался на палубу. Ураганный ветер хлестал словно
бичом, волны то и дело перекатывались через палубу и сносили все, что было
недостаточно прочно закреплено. Приходилось изо всех сил хвататься за
поручни, чтобы не оказаться за бортом. На свежем воздухе силы мои быстро
восстанавливались.
Я затаился поблизости от капитанской каюты, но в такую адскую
пепогоду никто не высовывал и носа. Входить же в каюту мне не хотелось. Я
рассчитывал расправиться со своим врагом на палубе и тут же выбросить его
за борт, в море.
Кружа неподалеку от каюты, я оказался у фок-мачты. Индеец все еще
стоял там. Я пошел ва-банк, ни на что не глядя. Парень настолько ослаб,
что стоило мне разрезать на нем путы, как он тут же, у мачты, рухнул на
палубу. Лишь немного погодя он собрал силы, отполз в сторону и исчез из
виду.
ШТОРМ И ПЕРВАЯ НОЧЬ НА СУШЕ
Чудовищный тропический шторм. Оглушительный рев моря и вой ветра. Ко
мне пробрался Вильям, и теперь мы караулили вдвоем. Разговаривать было
невозможно: слова застревали в горле.
Бесплодно прождав несколько часов, мы решили перебраться в более
тихое место и обсудить план дальнейших действий, но не успели.
Корабль налетел на подводную скалу. Удар был не особенно силен, но
скрежет раздираемого под нами корпуса и треск ломающихся балок ничуть не
уступали реву моря. Впрочем, я уже почти ничего не слышал. Вздыбленный
водяной вал обрушился на меня с такой яростью, что я не в силах был ему
противостоять. Ошеломленный, я выпустил из рук канат, за который до того
держался. Огромная волна взметнула меня на самый гребень, затем с силой
швырнула в пропасть, в водную пучину. Я стремительно летел вниз головой и
почти лишился чувств, а когда снова смог открыть глаза, корабля уже не
было.
Когда-то я слыл неплохим пловцом, но чем это могло помочь мне теперь,
среди разбушевавшейся и обезумевшей стихии? Новая волна накрыла меня с
головой, увлекая в бездну. Я ощутил в груди острую боль удушья, потом,
теряя сознание, лишь смутно слышал постепенно затихающий шум. Но очередная
волна вновь швырнула меня вверх и вытолкнула на поверхность. Продержался я
недолго, но все-таки успел перевести дыхание, прежде чем меня накрыло
новой водяной громадой.
Сколько длилось все это, не знаю. Тонкая нить меркнущего сознания то
и дело рвалась. Швыряемый из стороны в сторону, я был жалкой игрушкой в
руках всемогущей стихии, последняя искра жизни во мне вот-вот готова была
погаснуть под грохочущим напором смерти.
Я не поддался смерти. Жизнь восторжествовала. В какой-то миг меня
пронзило чувство огромной радости - полуживой, оглушенный и ослепленный, я
вдруг ощутил под руками какую-то твердь. В этом зыбком хаосе - и вдруг
какая-то опора. Это была скала, и я судорожно в нее вцепился.
В тот же миг вода с шумом откатилась назад, и я смог свободно
вздохнуть. Вскочив, я попытался бежать, но, увы, ноги меня не держали. С
трудом мне удалось проползти по земле на животе и четвереньках. Но по
земле!!!
Однако сзади вдруг накатилась новая волна и опять смыла меня со
спасительной суши. Но это была дружественная волна - она отнесла меня
дальше в глубь земли и чуть выше. Здесь силы меня оставили, и я потерял
сознание.
Сколько часов я пролежал - пять, десять или целые сутки? Сознание
возвращалось ко мне медленно, отдельными проблесками. Еще задолго до того,
как открыть глаза, я ощутил неописуемое блаженство: мне было тепло.
Впервые за последние несколько дней - тепло! Море за это время отступило,
видимо, шагов на сто: грохот волн, бьющих о берег, доносился приглушенно.
Опасность осталась позади. Я был жив!
Тут я почувствовал, что рот мой полон ила, а голова полузасыпана
песком.
"Земля, земля! Милая земля!" - было первой моей мыслью, и я едва не
зарыдал.
С трудом и не сразу встал я на ноги. Еще труднее оказалось открыть
глаза, будто надо было не просто поднять веки, а сдвинуть тяжелые ржавые
засовы.
Я отплевался от песка, набившегося в рот, и протер глаза. К горлу
подступала тошнота от морской воды, которой я немало наглотался, и, лишь
очистив желудок от содержимого, я почувствовал некоторое облегчение.
Благодатное тепло, вернувшее меня к жизни, исходило от солнца.
Пополуденное, оно, пробиваясь сквозь тучи, согревало землю, и, несомненно,
это его золотые лучи делали сушу, на которую выбросило меня море,
невыразимо прекрасной. Повсюду вокруг песчаные дюны и кое-где небольшие
скалы. Неподалеку, в нескольких сотнях шагов от меня, - стройные кокосовые
пальмы, а за дюнами - сухие кустарниковые заросли. Редкие деревья, тут и
там возвышавшиеся над кустами, в глубине, кажется, переходили в густой
лес. Из зарослей кактусов, достигавших порой чуть ли не метра в высоту,
доносился веселый щебет птиц. Так и казалось, что это радостный концерт,
устроенный в мою честь.
Ветер дул еще сильный, но буря стихла и море почти успокоилось. Лишь
белые гривы пенились на гребнях волн там, где совсем еще недавно
вздымались грозные валы. Пока я вглядывался в даль океана, ко мне
вернулась память.
"Вильям! Вильям! - подумал я со стесненным сердцем. - Где же ты,
друг?"
Я оглядел берег. Нигде никого. Тогда я стал кричать, надеясь, что
кто-нибудь отзовется, и побрел вдоль берега, торопясь, насколько позволяла
мне силы. Никакого ответа. И тут я испугался: "А вдруг поблизости живут
дикие индейцы и, привлеченные моими криками, готовятся сейчас напасть на
меня? А быть может, здесь обосновались испанцы - враг не менее опасный,
чем индейцы?"
Я умолк, хотя и продолжал брести дальше, стараясь теперь держаться
поближе к зарослям и бросая по сторонам тревожные взгляды. Чаща стала
казаться мне источником опасности, утратив прежнюю прелесть.
Ни Вильяма, ни кого-нибудь другого из команды я не нашел. Однако,
бредя по берегу, я вдруг заметил вдали на песке, у самой воды, какой-то
темный предмет. Это была разбитая шлюпка с "Доброй Надежды", доски от нее
валялись рядом. Я стал лихорадочно обыскивать все вокруг, надеясь найти
хоть какую-нибудь провизию, складываемую обычно заблаговременно в
спасательные лодки. Увы, не оказалось ни провизии, ни какой-либо другой
полезной вещи.
"О ладья, в издевку именуемая спасательной! Мои товарищи, вцепившись
в твои борта, уповали, верно, на твою помощь, а ты, разбитая, как и сама
их жизнь, жестоко обманула надежды тонущих!"
Вид жалких обломков вернул меня к действительности. Я вдруг с полной
ясностью осознал, что все пережитое мной за последние часы и дни не
кошмарное видение, каким оно порой мне представлялось. Разбитый руль,
сломанная мачта, разбросанные у воды доски с беспощадной очевидностью
свидетельствовали о катастрофе. И тут я наконец понял, что вся команда
"Доброй Надежды", за исключением меня, погибла. "О, бедный Вильям!"
Я обследовал еще изрядный участок берега, но нигде не встретил не
только ни одной живой души, но даже ни малейшего следа человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166