угрюмого оцепенения последних дней у него как небывало!
Глаза его вновь горели прежней ненавистью, но, кроме ненависти, они так и
светились необузданной радостью.
- Что с тобой? - вскочил я, удивленный.
Он упивался моим изумлением. Гримаса смеха искажала его лицо. Он явно
что-то утаивал и теперь потешался надо мной, медля с ответом.
- Говори же, черт побери, Арасибо!
- Когда наш охотник идет на охоту, стрелы его не всегда отравлены
ядом кураре - не всегда он есть в лесу. Приходится покупать его у далеких
индейцев макуши и дорого платить бездельникам. Но в наших лесах растет
свой яд, кумарава, хотя и не такой сильный, как кураре. Мы берем его, он
тоже убивает.
- Говори дело, Арасибо!
- Я и говорю дело. Я говорю: кумарава тоже убивает. Коснешься их раз
рукой, сразу образуется волдырь и бредишь как пьяный, коснешься их
несколько раз - умрешь. Подлые листья...
- Давай по делу, Арасибо, по делу! Не тяни!
Он окинул меня медленным взглядом - вот каналья! - радуясь моему
нетерпению.
- Ты очень нетерпеливый, Белый Ягуар! - забулькал он весело, щуря
свои косые глаза. - Интересно, как бы ты себя чувствовал, Ягуар? Каждую
ночь тебе в постель кладут лист кумаравы. А ты ничего не знаешь. Стонешь
от боли, извиваешься, язвы на всем теле, на глазах чахнешь, гибнешь...
Посмотри, вот такой маленький листочек!..
Арасибо развернул лоскут старой тряпки, который держал до того в
руке, и показал мне какой-то комочек серо-зеленого цвета, полувысохший,
увядший.
- Не трогай! - выпятил он губы. - Кумарава еще кусается, как
скорпион!..
Потом вдруг, словно устав от шуток, он стал серьезен и выдавил из
себя свистящим шепотом, указывая на ядовитый лист:
- Я нашел его в подстилке ребенка Ласаны... - И добавил, вставая: -
Каждую ночь ему подбрасывали... Он не мог не заболеть...
- Кто подбрасывал? - задал я бессмысленный вопрос, начиная что-то
понимать.
- Он, он, Карапана!..
Я так и подскочил. Вот это открытие! Я в тот же миг оценил всю его
важность. Поймать бы колдуна на месте преступления, вот это была бы
победа! С меня снялись бы все страшные подозрения, а его полностью
разоблачили бы как явного убийцу. В безумной радости я схватил Арасибо за
плечи и тряс его без памяти, пританцовывая и смеясь. Наконец, запыхавшись,
я выдавил из себя:
- Как же ты это открыл, дружище?
- А-а-а, открыл... Подумал, поискал...
- А ребенка... ребенка удастся спасти?
- Удастся.
Я готов был задушить этого уродца в объятиях.
- Волшебник! Умница! Ангел!
Когда мы наконец кое-как успокоились и вернулись к действительности,
возник естественный вопрос - что делать дальше? Созвать на тайный совет
друзей? Кого? Манаури, Арнака, Вагуру и никого больше. Негра Мигуэля? Нет,
только индейцев - это дело племени. А Ласану? Ласану да, конечно.
Друзья были поблизости, на реке. Они готовили там шхуну для бегства
на случай нападения со стороны Серимы. Они прервали работу и тут же
пришли. Позвав Ласану, мы укрылись в моей хижине, и Арасибо поведал всем
историю своего открытия. Как и у меня, первоначальное ошеломление у всех
сменилось бурной радостью. Тяжкий груз свалился с меня и с моих друзей, но
тут же мы поняли: теперь нас ждет самая трудная задача - вынести приговор
шаману.
- Смерть! Смерть ему! - твердил Манаури, стиснув зубы.
Мы предполагали, что Карапана подбрасывал ядовитые листья через
каждые две или три ночи, а поскольку найденный лист кумаравы уже высох,
очередной визит шамана следовало ожидать этой ночью. Решили дежурить во
дворе, сменяясь в полночь.
- Ты, Ян, исключаешься! - объявил Манаури. - Рана твоя еще не зажила.
Действительно, силы ко мне окончательно еще не вернулись, но я не мог
оставаться в стороне в эту решающую минуту, и меня подключили третьим к
первой смене Арнака и Арасибо.
- Надо решить еще один вопрос, - проговорил вождь после некоторого
размышления. - Это удобный случаи его убить. Мы должны его убить.
- Должны! - учащенно задышал Арасибо.
- Кто с этим не согласен? - спросил Манаури, бросив на меня
внимательный взгляд.
Арнак и Вагура молча кивнули головой в знак согласия, я тоже. Иного
выхода не было - только его смерть.
- Я тоже хочу сторожить! - попросила Ласана.
- Сторожи! Конечно! - ответил Манаури. - Но не с нами на улице, а в
своей хижине, возле ребенка...
Никто, даже самые близкие, не должны были знать о наших планах.
Ласане поручили сжечь подстилку ребенка и положить ему новую в другом
месте шалаша, но так, чтобы ее мать ни о чем не догадалась.
ПОЧЕМУ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ КАНАХОЛО
Под вечер прошел проливной, хотя и непродолжительный дождь. Когда он
кончился, тучи все еще закрывали небо, и мы опасались, что ночь будет
очень темной, но нет: где-то за облаками светила луна, рассеивая мрак.
Шалаш Ласаны стоял примерно в пятидесяти шагах от реки, задней стеной
к воде, а входом в сторону леса. Поскольку вокруг шалаша, кроме
вытоптанной травы и нескольких оставшихся от леса кустиков, ничего не
росло, открытое пространство и сравнительно светлая ночь облегчали нашу
задачу.
Вооружены мы были короткими тяжелыми палицами из твердого дерева,
кроме того, Арнак и Арасибо взяли ножи, а я заряженный картечью пистолет
для стрельбы с короткой дистанции. Согласовав звуковые сигналы, с
наступлением ночи мы заняли свои места. Арнак укрылся позади шалаша, со
стороны реки, а я и Арасибо - с противоположной стороны, в нескольких
шагах от входа.
Внутри хижины, как решил Манаури, караулила Ласана.
Дождь несколько раз обрушивался на наши головы внезапными ливнями, и
тогда становилось совершенно темно; воздух по-прежнему оставался теплым и
душным. Мы промокли, но делать было нечего.
Приходилось сносить и томительность медленно текущего времени. От
постоянного напряжения устремленных в темноту глаз немели мышцы и
притуплялось сознание. К тому же не облегчала нам бодрствования и
неуверенность в том, что враг явится именно нынешней ночью. Порой зрение
нас обманывало. Странные звуки, как всегда, раздавались и на опушке леса,
и на берегу реки, а во мраке проносились таинственные тени. Но это были то
бегавшие вокруг собаки и другие прирученные зверушки, то какая-нибудь
дикая лесная тварь, то громадные ночные бабочки и всякие прочие неведомые
обитатели леса.
Близилась полночь, и я стал собираться уходить, чтобы разбудить
следующую смену, как вдруг услышал за шалашом трехкратное стонущее
кваканье лягушки - условный предупредительный сигнал Арнака. Он, вероятно,
что-то заметил. Я крепче сжал в правой руке палицу, а левой нащупал
рукоятку пистолета.
Все было как и прежде, в начале ночи - ни темной, ни светлой.
Черневшие перед нами стены шалаша, затененные выступавшим навесом, четко
вырисовывались на фоне более светлой поляны. Вдруг мне показалось, что на
этом фоне с левой стороны появилось какое-то темное пятно, словно кто-то
стоял или припал к углу шалаша.
Толкнув Арасибо в бок, я указал ему рукой на этот загадочный предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
Глаза его вновь горели прежней ненавистью, но, кроме ненависти, они так и
светились необузданной радостью.
- Что с тобой? - вскочил я, удивленный.
Он упивался моим изумлением. Гримаса смеха искажала его лицо. Он явно
что-то утаивал и теперь потешался надо мной, медля с ответом.
- Говори же, черт побери, Арасибо!
- Когда наш охотник идет на охоту, стрелы его не всегда отравлены
ядом кураре - не всегда он есть в лесу. Приходится покупать его у далеких
индейцев макуши и дорого платить бездельникам. Но в наших лесах растет
свой яд, кумарава, хотя и не такой сильный, как кураре. Мы берем его, он
тоже убивает.
- Говори дело, Арасибо!
- Я и говорю дело. Я говорю: кумарава тоже убивает. Коснешься их раз
рукой, сразу образуется волдырь и бредишь как пьяный, коснешься их
несколько раз - умрешь. Подлые листья...
- Давай по делу, Арасибо, по делу! Не тяни!
Он окинул меня медленным взглядом - вот каналья! - радуясь моему
нетерпению.
- Ты очень нетерпеливый, Белый Ягуар! - забулькал он весело, щуря
свои косые глаза. - Интересно, как бы ты себя чувствовал, Ягуар? Каждую
ночь тебе в постель кладут лист кумаравы. А ты ничего не знаешь. Стонешь
от боли, извиваешься, язвы на всем теле, на глазах чахнешь, гибнешь...
Посмотри, вот такой маленький листочек!..
Арасибо развернул лоскут старой тряпки, который держал до того в
руке, и показал мне какой-то комочек серо-зеленого цвета, полувысохший,
увядший.
- Не трогай! - выпятил он губы. - Кумарава еще кусается, как
скорпион!..
Потом вдруг, словно устав от шуток, он стал серьезен и выдавил из
себя свистящим шепотом, указывая на ядовитый лист:
- Я нашел его в подстилке ребенка Ласаны... - И добавил, вставая: -
Каждую ночь ему подбрасывали... Он не мог не заболеть...
- Кто подбрасывал? - задал я бессмысленный вопрос, начиная что-то
понимать.
- Он, он, Карапана!..
Я так и подскочил. Вот это открытие! Я в тот же миг оценил всю его
важность. Поймать бы колдуна на месте преступления, вот это была бы
победа! С меня снялись бы все страшные подозрения, а его полностью
разоблачили бы как явного убийцу. В безумной радости я схватил Арасибо за
плечи и тряс его без памяти, пританцовывая и смеясь. Наконец, запыхавшись,
я выдавил из себя:
- Как же ты это открыл, дружище?
- А-а-а, открыл... Подумал, поискал...
- А ребенка... ребенка удастся спасти?
- Удастся.
Я готов был задушить этого уродца в объятиях.
- Волшебник! Умница! Ангел!
Когда мы наконец кое-как успокоились и вернулись к действительности,
возник естественный вопрос - что делать дальше? Созвать на тайный совет
друзей? Кого? Манаури, Арнака, Вагуру и никого больше. Негра Мигуэля? Нет,
только индейцев - это дело племени. А Ласану? Ласану да, конечно.
Друзья были поблизости, на реке. Они готовили там шхуну для бегства
на случай нападения со стороны Серимы. Они прервали работу и тут же
пришли. Позвав Ласану, мы укрылись в моей хижине, и Арасибо поведал всем
историю своего открытия. Как и у меня, первоначальное ошеломление у всех
сменилось бурной радостью. Тяжкий груз свалился с меня и с моих друзей, но
тут же мы поняли: теперь нас ждет самая трудная задача - вынести приговор
шаману.
- Смерть! Смерть ему! - твердил Манаури, стиснув зубы.
Мы предполагали, что Карапана подбрасывал ядовитые листья через
каждые две или три ночи, а поскольку найденный лист кумаравы уже высох,
очередной визит шамана следовало ожидать этой ночью. Решили дежурить во
дворе, сменяясь в полночь.
- Ты, Ян, исключаешься! - объявил Манаури. - Рана твоя еще не зажила.
Действительно, силы ко мне окончательно еще не вернулись, но я не мог
оставаться в стороне в эту решающую минуту, и меня подключили третьим к
первой смене Арнака и Арасибо.
- Надо решить еще один вопрос, - проговорил вождь после некоторого
размышления. - Это удобный случаи его убить. Мы должны его убить.
- Должны! - учащенно задышал Арасибо.
- Кто с этим не согласен? - спросил Манаури, бросив на меня
внимательный взгляд.
Арнак и Вагура молча кивнули головой в знак согласия, я тоже. Иного
выхода не было - только его смерть.
- Я тоже хочу сторожить! - попросила Ласана.
- Сторожи! Конечно! - ответил Манаури. - Но не с нами на улице, а в
своей хижине, возле ребенка...
Никто, даже самые близкие, не должны были знать о наших планах.
Ласане поручили сжечь подстилку ребенка и положить ему новую в другом
месте шалаша, но так, чтобы ее мать ни о чем не догадалась.
ПОЧЕМУ ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ КАНАХОЛО
Под вечер прошел проливной, хотя и непродолжительный дождь. Когда он
кончился, тучи все еще закрывали небо, и мы опасались, что ночь будет
очень темной, но нет: где-то за облаками светила луна, рассеивая мрак.
Шалаш Ласаны стоял примерно в пятидесяти шагах от реки, задней стеной
к воде, а входом в сторону леса. Поскольку вокруг шалаша, кроме
вытоптанной травы и нескольких оставшихся от леса кустиков, ничего не
росло, открытое пространство и сравнительно светлая ночь облегчали нашу
задачу.
Вооружены мы были короткими тяжелыми палицами из твердого дерева,
кроме того, Арнак и Арасибо взяли ножи, а я заряженный картечью пистолет
для стрельбы с короткой дистанции. Согласовав звуковые сигналы, с
наступлением ночи мы заняли свои места. Арнак укрылся позади шалаша, со
стороны реки, а я и Арасибо - с противоположной стороны, в нескольких
шагах от входа.
Внутри хижины, как решил Манаури, караулила Ласана.
Дождь несколько раз обрушивался на наши головы внезапными ливнями, и
тогда становилось совершенно темно; воздух по-прежнему оставался теплым и
душным. Мы промокли, но делать было нечего.
Приходилось сносить и томительность медленно текущего времени. От
постоянного напряжения устремленных в темноту глаз немели мышцы и
притуплялось сознание. К тому же не облегчала нам бодрствования и
неуверенность в том, что враг явится именно нынешней ночью. Порой зрение
нас обманывало. Странные звуки, как всегда, раздавались и на опушке леса,
и на берегу реки, а во мраке проносились таинственные тени. Но это были то
бегавшие вокруг собаки и другие прирученные зверушки, то какая-нибудь
дикая лесная тварь, то громадные ночные бабочки и всякие прочие неведомые
обитатели леса.
Близилась полночь, и я стал собираться уходить, чтобы разбудить
следующую смену, как вдруг услышал за шалашом трехкратное стонущее
кваканье лягушки - условный предупредительный сигнал Арнака. Он, вероятно,
что-то заметил. Я крепче сжал в правой руке палицу, а левой нащупал
рукоятку пистолета.
Все было как и прежде, в начале ночи - ни темной, ни светлой.
Черневшие перед нами стены шалаша, затененные выступавшим навесом, четко
вырисовывались на фоне более светлой поляны. Вдруг мне показалось, что на
этом фоне с левой стороны появилось какое-то темное пятно, словно кто-то
стоял или припал к углу шалаша.
Толкнув Арасибо в бок, я указал ему рукой на этот загадочный предмет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166