Разве американцы неспособны
видеть те различия между различными видами снега, ко-
торые видят эскимосы? Или - возьмем пример, кажу-
щийся на первый взгляд абсурдным,-хопи не могут
с помощью зрения провести различия между летчиком
и насекомым?
Некоторые факты языкового поведения противоре-
чат тезису Уорфа о том, что отсутствие или наличие
лексического различения соответствует отсутствию или
наличию перцептивного или понятийного различения.
Языковое поведение самого Уорфа-возможность пере-
водить эскимосские слова, обозначающие снег, с помощью
английских словосочетаний-свидетельствует об обрат-
ном. Несмотря на то что иногда нельзя слово в слово
переводить с одного языка на другой и часто при пере-
воде происходят известные потери, факт сохранения
и выражения хотя бы некоторой части значения ориги-
нала при переводе говорит против жесткого отождествле-
ния словесных категорий с категориями мышления. При
этом умение говорить на разных языках отнюдь не яв-
ляется привилегией опытных филологов; почти во всех
языковых группах встречаются среди обычного населе-
ния люди, говорящие на двух языках. Включение в язык
слов из других языков является еще одним примером
гибкости словарного запаса языка и демонстрирует тот
факт, что существующий словарь вовсе не исчерпывает
возможностей носителей языка различать явления. В од-
ном из первых межкультурных исследований восприятия
Риверс (1901) пишет, что жители острова Муррей, у ко-
торых не было своего слова для обозначения синего цве-
та, воспользовались соответствующим английским сло-
вом и изменили его таким образом, что оно стало по-
хоже на остальные цветовые категории их языка {булу-
булу). На основе подобных фактов и сравнительных ис-
следований языков лингвист Чарлз Хоккет
сделал вывод, что наиболее верное решение вопроса о
лексических различиях можно сформулировать следую-
щим образом: языки отличаются друг от друга не столь-
ко тем, что в них можно выразить, сколько тем, что в
них легче выразить.
Эта формулировка не содержит в себе слишком ши-
роких обобщений, связывающих все лексические разли-
чия с различиями в восприятии мира и мышлении, ни
она не дает ответа на вопроса том, могут ли носители
языка, в котором отсутствует какая-либо частная группа
различений, существующая в других языках, восприни-
мать соответствующие различия. Чтобы ответить на
этот вопрос, необходимо измерять перцептивное и поня-
тийное различение независимо от языкового. Если люди
отвечают на разные стимулы разными неязыковыми
реакциями, то можно сделать вывод, что они различают
эти стимулы, хотя у них нет соответствующих слов для
их выражения. Примером могло бы служить правильное
решение индейцем зуни на основе измеряемых физиче-
ских параметров цветов вопроса о том, разные ли или
одинаковые два цвета из оранжево-желтой части цвето-
вого спектра,-несмотря на то, что в языке испытуемого
нет слов для обозначения отдельных цветов в этой части
спектра. Поскольку известно, что в некоторых условиях
люди не различают стимулов, хотя способны к этому, то
следующий эксперимент может быть обучающим и иметь
целью выяснить, в состоянии ли испытуемые научиться
связывать определенные слова с такими классами явле-
ний, для выражения которых в их родном языке нет
слов. (Описание успешного обучающего эксперимента
подобного типа содержится в работе Хепдер (1972), про-
веденной в Новой Гвинее среди народности дани, куль-
тура которой относится к каменному веку.)
Большинство психологов, изучавших влияние лексиче-
ских различений на познавательные процессы, исходило
из выдвинутой Хоккетом слабой версии гипотезы о роли
словарных различении-некоторые вещи легче сказать
на одном языке, чем на другом. Браун и Леннеберг
, авторы одного из первых экспериментальных
исследований в этой области, предположили, что степень
легкости выражения определенного различения в том
или ином языке соответствует частоте случаев, когда
в обыденной жизни необходимо проводить соответствую-
щее перцептивное различение. Например, эскимосы по-
стоянно должны судить о снеге, в то время как амери-
канцы встречаются с такой необходимостью лишь и
редких и особых случаях. Соответственно, следует ожи-
дать, что чем легче словесно обозначать те или иные
перцептивные категории, тем с большей легкостью они
применяются в различных познавательных действиях--
или, выражаясь словами этих авторов: <категории, кото-
рые легче обозначать словами, ближе к наружному слою
познавательных процессов>.
Среди различных областей восприятия Браун и Лен-
неберг избрали цветовое восприятие. Дело не только
в том, что этот объект исследования является классиче-
ским,-цветовое пространство удобно исследовать по-
тому, что оно исчерпывающе <картографировано> и
измерено, в нем выделены физические параметры,
с которыми можно соотносить различные системы цвето-
вых обозначений. Три физических параметра,по которым
цвета отличаются друг от друга-тон, яркость и насы-
щенность,-представлены в цветовом пространстве вне-
прерывных градациях, которые язык более или менее
произвольно разбивает на отрезки,-тем самым мы
имеем перед собой, казалось бы, идеальный случай
с точки зрения общей концепции Уорфа о соотношении
между языком и действительностью.
Из познавательных процессов авторы избрали для
эксперимента память и соотносили ее с легкостью обоз-
начения пли кодируемостью в качестве языковой пере-
менной. Запоминание цвета, считали авторы, отчасти со-
стоит в запоминании его названия. В таком случае
цвета, которые могут быть легко и адекватно названы,
должны запоминаться лучше тех, которые трудно сло-
весно обозначить.
Первый эксперимент был проведен с испытуемыми,
говорящими на английском языке. Авторы исходили из
предположения, что отношение между кодируемостью
и запоминанием одинаково во всех языках. Испытуемым
давали по одной 24 цветные фишки, и они должны были
как можно быстрее назвать цвет каждой из них. Обна-
ружились постоянные корреляции между различными
параметрами ответов испытуемых: чем длиннее название,
тем больше латентный период и тем меньше соответствие
между ответами различных испытуемых. Авторы из-
брали в качестве наиболее подходящего критерия коди-
руемости цвета степень согласия между ответами раз-
личных испытуемых.
После этого с новой группой испытуемых был прове-
ден эксперимент на узнавание, чтобы выяснить связь
между коднруемостью и запоминанием. Испытуемый
в течение 5 сек рассматривал четыре из 24 цветных
фишек; после этого фишки убирались, а испытуемый
должен был найти соответствующие цвета среди !20
различных цветов. Число правильных идентификации
считалось показателем узнавания. При таких условиях
эксперимента обнаружилась слабая корреляция между,
кодируемостью (согласием в назывании определенного
Цвета) и узнаванием. Когда для усложнения задачи
между предъявлением фишек и последующей идентифи-
кацией их цветов был введен определенный промежуток
времени, в течение которого внимание испытуемого
отвлекалось от задачи, то корреляция значительно
повышалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
видеть те различия между различными видами снега, ко-
торые видят эскимосы? Или - возьмем пример, кажу-
щийся на первый взгляд абсурдным,-хопи не могут
с помощью зрения провести различия между летчиком
и насекомым?
Некоторые факты языкового поведения противоре-
чат тезису Уорфа о том, что отсутствие или наличие
лексического различения соответствует отсутствию или
наличию перцептивного или понятийного различения.
Языковое поведение самого Уорфа-возможность пере-
водить эскимосские слова, обозначающие снег, с помощью
английских словосочетаний-свидетельствует об обрат-
ном. Несмотря на то что иногда нельзя слово в слово
переводить с одного языка на другой и часто при пере-
воде происходят известные потери, факт сохранения
и выражения хотя бы некоторой части значения ориги-
нала при переводе говорит против жесткого отождествле-
ния словесных категорий с категориями мышления. При
этом умение говорить на разных языках отнюдь не яв-
ляется привилегией опытных филологов; почти во всех
языковых группах встречаются среди обычного населе-
ния люди, говорящие на двух языках. Включение в язык
слов из других языков является еще одним примером
гибкости словарного запаса языка и демонстрирует тот
факт, что существующий словарь вовсе не исчерпывает
возможностей носителей языка различать явления. В од-
ном из первых межкультурных исследований восприятия
Риверс (1901) пишет, что жители острова Муррей, у ко-
торых не было своего слова для обозначения синего цве-
та, воспользовались соответствующим английским сло-
вом и изменили его таким образом, что оно стало по-
хоже на остальные цветовые категории их языка {булу-
булу). На основе подобных фактов и сравнительных ис-
следований языков лингвист Чарлз Хоккет
сделал вывод, что наиболее верное решение вопроса о
лексических различиях можно сформулировать следую-
щим образом: языки отличаются друг от друга не столь-
ко тем, что в них можно выразить, сколько тем, что в
них легче выразить.
Эта формулировка не содержит в себе слишком ши-
роких обобщений, связывающих все лексические разли-
чия с различиями в восприятии мира и мышлении, ни
она не дает ответа на вопроса том, могут ли носители
языка, в котором отсутствует какая-либо частная группа
различений, существующая в других языках, восприни-
мать соответствующие различия. Чтобы ответить на
этот вопрос, необходимо измерять перцептивное и поня-
тийное различение независимо от языкового. Если люди
отвечают на разные стимулы разными неязыковыми
реакциями, то можно сделать вывод, что они различают
эти стимулы, хотя у них нет соответствующих слов для
их выражения. Примером могло бы служить правильное
решение индейцем зуни на основе измеряемых физиче-
ских параметров цветов вопроса о том, разные ли или
одинаковые два цвета из оранжево-желтой части цвето-
вого спектра,-несмотря на то, что в языке испытуемого
нет слов для обозначения отдельных цветов в этой части
спектра. Поскольку известно, что в некоторых условиях
люди не различают стимулов, хотя способны к этому, то
следующий эксперимент может быть обучающим и иметь
целью выяснить, в состоянии ли испытуемые научиться
связывать определенные слова с такими классами явле-
ний, для выражения которых в их родном языке нет
слов. (Описание успешного обучающего эксперимента
подобного типа содержится в работе Хепдер (1972), про-
веденной в Новой Гвинее среди народности дани, куль-
тура которой относится к каменному веку.)
Большинство психологов, изучавших влияние лексиче-
ских различений на познавательные процессы, исходило
из выдвинутой Хоккетом слабой версии гипотезы о роли
словарных различении-некоторые вещи легче сказать
на одном языке, чем на другом. Браун и Леннеберг
, авторы одного из первых экспериментальных
исследований в этой области, предположили, что степень
легкости выражения определенного различения в том
или ином языке соответствует частоте случаев, когда
в обыденной жизни необходимо проводить соответствую-
щее перцептивное различение. Например, эскимосы по-
стоянно должны судить о снеге, в то время как амери-
канцы встречаются с такой необходимостью лишь и
редких и особых случаях. Соответственно, следует ожи-
дать, что чем легче словесно обозначать те или иные
перцептивные категории, тем с большей легкостью они
применяются в различных познавательных действиях--
или, выражаясь словами этих авторов: <категории, кото-
рые легче обозначать словами, ближе к наружному слою
познавательных процессов>.
Среди различных областей восприятия Браун и Лен-
неберг избрали цветовое восприятие. Дело не только
в том, что этот объект исследования является классиче-
ским,-цветовое пространство удобно исследовать по-
тому, что оно исчерпывающе <картографировано> и
измерено, в нем выделены физические параметры,
с которыми можно соотносить различные системы цвето-
вых обозначений. Три физических параметра,по которым
цвета отличаются друг от друга-тон, яркость и насы-
щенность,-представлены в цветовом пространстве вне-
прерывных градациях, которые язык более или менее
произвольно разбивает на отрезки,-тем самым мы
имеем перед собой, казалось бы, идеальный случай
с точки зрения общей концепции Уорфа о соотношении
между языком и действительностью.
Из познавательных процессов авторы избрали для
эксперимента память и соотносили ее с легкостью обоз-
начения пли кодируемостью в качестве языковой пере-
менной. Запоминание цвета, считали авторы, отчасти со-
стоит в запоминании его названия. В таком случае
цвета, которые могут быть легко и адекватно названы,
должны запоминаться лучше тех, которые трудно сло-
весно обозначить.
Первый эксперимент был проведен с испытуемыми,
говорящими на английском языке. Авторы исходили из
предположения, что отношение между кодируемостью
и запоминанием одинаково во всех языках. Испытуемым
давали по одной 24 цветные фишки, и они должны были
как можно быстрее назвать цвет каждой из них. Обна-
ружились постоянные корреляции между различными
параметрами ответов испытуемых: чем длиннее название,
тем больше латентный период и тем меньше соответствие
между ответами различных испытуемых. Авторы из-
брали в качестве наиболее подходящего критерия коди-
руемости цвета степень согласия между ответами раз-
личных испытуемых.
После этого с новой группой испытуемых был прове-
ден эксперимент на узнавание, чтобы выяснить связь
между коднруемостью и запоминанием. Испытуемый
в течение 5 сек рассматривал четыре из 24 цветных
фишек; после этого фишки убирались, а испытуемый
должен был найти соответствующие цвета среди !20
различных цветов. Число правильных идентификации
считалось показателем узнавания. При таких условиях
эксперимента обнаружилась слабая корреляция между,
кодируемостью (согласием в назывании определенного
Цвета) и узнаванием. Когда для усложнения задачи
между предъявлением фишек и последующей идентифи-
кацией их цветов был введен определенный промежуток
времени, в течение которого внимание испытуемого
отвлекалось от задачи, то корреляция значительно
повышалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68