О. Гёте. Борьба за
реалистическое мировоззрение. Петерб., 1920. С. 240-247).
247
частиц пыли, освещенность как бы одного полушария каждой
пылинки, так что каждая из них столь же может быть названа
темною на светлом фоне, как и светлою на темном фоне. Зе-
леный цвет над головою - это ни свет и ни тьма>. <Лишь из
соотношения двух начал устанавливается, что София - не
есть свет, а пассивное дополнение к нему, а свет не есть София,
но ее освещает. Это соотношение определяет цветность. Со-
зерцаемая как произведение божественного творчества, как
первый сгусток бытия, относительно самостоятельный от
Бога, как выступающая вперед навстречу свету тьма ничтоже-
ства, т. е. созерцаемая от Бога по направлению в ничто, София
зрится голубою или фиолетовою. Напротив, созерцаемая как
результат божественного творчества, как неотделимое от бо-
жественного света, как передовая волна божественной энер-
гии, как идущая преодолевать тьму сила Божия, т. е. созерцае-
мая от мира по направлению к Богу, София зрится розовою
или красною. Розовою или красною она зрится как образ
Божий для твари, как явление Бога на земле, как та <розовая
тень>, которой молился Вл. Соловьев. Напротив, голубою или
фиолетовою она зрится как мировая душа, как духовная суть
мира, как голубое покрывало, завесившее природу. В видении
Вяч. Иванова - как первооснова нашего существа в мисти-
ческом погружении взора внутрь себя: душа наша - как голу-
бой алмаз. Наконец, есть и третье метафизическое направле-
ние - ни к свету и ни от света, София вне ее определения или
самоопределения к Богу. Это тот духовный аспект бытия,
можно сказать, райский аспект, при котором нет еще позна-
ния добра и зла. Нет еще прямого устремления ни к Богу, ни
от Бога, потому что нет еще самых направлений ни того, ни
другого, а есть лишь движение около Бога, свободное играние
перед лицом Божиим, как зелено-золотистые змейки у Гоф-
мана, как Левиафан, <его же созда Господь ругатися (т. е. иг-
ратися) ему>, как играющее на солнце - море. И это тоже
София, но под особым углом постигаемая. Эта София, этот
аспект Софии зрится золотисто-зеленым и прозрачно-изум-
рудным. Это - тот аспект, который мелькал, но не находил
себе выражения в первоначальных замыслах Лермонтова. Три
основных аспекта первотвари определяют три основных цвета
символики цветов, остальные же цвета устанавливаются в
своем значении как цвета промежуточные. Но каково бы ни
было многообразие цветов, все они говорят об отношении
хотя и различном, но одной и той же Софии к одному и тому
же небесному Свету. Солнце, тончайшая пыль и тьма пустоты
248
в мире чувственном и - Бог, София и Тьма кромешная, тьма
метафизического небытия в мире духовном - вот те начала,
которыми обусловливается многообразие цветов как здесь,
так и там при полном всегда соответствии тех и других друг
другу>.
с) Я утверждаю, что проводимая в таком толковании цве-
тов символическая мифология (между прочим, одинаковая у
Гёте и у Флоренского) есть всецело именно символическая,
так как она построена на существенной характеристике каж-
дого цвета в отдельности. Против этого могут только сказать,
что эти характеристики необязательны, произвольны и субъ-
ективны. Что они необязательны, это может утверждать толь-
ко засушенное и мертвое, абстрактно-метафизическое созна-
ние. Никто никогда не воспринимает цвет без этих и подобных
впечатлений. Чистый цвет есть несуществующая абстракция и
утверждается лишь теми, кто не привык видеть жизнь, а лишь
живет выдумками. Что же касается произвольности этих ха-
рактеристик, то они являются таковыми только потому, что
весьма мало людей, которые бы задавались целью изучить
цвета в их полном жизненном явлении. Разумеется, тут воз-
можна та или иная степень произвола, покамест наука не со-
брала хорошо проанализированный этнографический, психо-
логический и феноменологический материал. Наконец, со-
всем уже нелепо обвинение в субъективизме. Думают, что
возбужденный характер красного цвета есть субъективное (так
как нереальное) переживание, а колебательные движения
среды, дающие красный цвет, - объективны. Почему? Чем
одно лучше другого? Разве эти <волны> не суть тоже некое фи-
зическое явление, воспринимаемое обычным путем? Почему
одни восприятия субъективны, другие вдруг объективны? По-
моему, все одинаково субъективно и объективно. И не лучше
ли просто выкинуть всех этих субъектов и объектов и не лучше
ли описывать предмет так, каким он является? Не хочется
людям довериться живому опыту. А он как раз говорит, что не
мы возбуждаем красный цвет, а он - нас; не мы успокаиваем
зеленый цвет, но он - нас; и т. д. Ну, так и давайте запишем:
красный цвет вызывает возбуждение, именно он, а не мы
сами. И, значит, возбужденность - его объективное свойство.
Для меня оно, во всяком случае, гораздо более объективно,
чем какие-то там волны неизвестно чего, о которых я с гимна-
Флоренский П. Небесные знамения (размышление о символике
Цветов). Маковец. 1922. № 2. С. 14-16.
249
зических лет успел забыть все, что ни вбивали в меня стара-
тельные физики. Физику я забыл, а красный флаг от белого
всегда буду отличать, - не беспокойтесь.
d) Такова живая мифология цвета, ничего общего не
имеющая с абстрактно-аллегорическими толкованиями <на-
учных> теорий. Еще сложнее и интереснее делается мифоло-
гия, когда она относится не к свету и цвету вообще, но к све-
товым или цветным предметам. - Лунный свет отнюдь не
такая простая вещь, чтобы можно было сразу взяться за вскры-
тие его мифологии; и тут немало можно было бы установить
аналогий и уравнений, если бы взяться за сопоставление всех
<лунных> интуиций в различных религиях, искусствах и поэ-
зии. Можно написать целую историю интуитивной мифоло-
гии луны; и этой увлекательной задачей займутся тотчас же,
как только начнут серьезно относиться к непосредственным
восприятиям жизни и перестанут заслонять от себя жизнь
просветительским верхоглядством и абстрактной метафизи-
кой, материалистической или спиритуалистической. Выйдите
на луг, когда над вами безоблачное летнее небо и когда луна
одна парит в высоте, так что ни ветер, ни тучи, ни дождь, ни
какое-нибудь особенное состояние атмосферы не отвлекают
вашего внимания и вы можете сосредоточиться только на
луне. Этот лунный свет в самом существе есть нечто холодное,
стальное, металлическое. Он есть нечто электрическое и в то
же время как бы нечто механическое, машинное; действи-
тельно - как бы просто свет ровно светящего дугового фона-
ря. Однако эта механика, несомненно, магична. Лучи, вы чув-
ствуете, льются на вас волнами. Холод и механика оказывают-
ся внутренне осмысленными, сознательно направленными на
вас. Этот свет действует так, как действуют над нами врачи,
желая нас незаметно для нас самих усыпить, как пассы гипно-
тизера. Лунный свет есть гипноз. Он бьет незаметными волна-
ми в одну точку, в ту самую точку сознания, которая перево-
дит бодрственное состояние в сон. Вы чувствуете, что в теме-
ни у вас начинает делаться что-то неладное. Там темнеет и
холоднеет мозг, но не настолько темнеет, чтобы заснуть нам
без сновидений, и не настолько холоднеет, чтобы прекрати-
лась жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
реалистическое мировоззрение. Петерб., 1920. С. 240-247).
247
частиц пыли, освещенность как бы одного полушария каждой
пылинки, так что каждая из них столь же может быть названа
темною на светлом фоне, как и светлою на темном фоне. Зе-
леный цвет над головою - это ни свет и ни тьма>. <Лишь из
соотношения двух начал устанавливается, что София - не
есть свет, а пассивное дополнение к нему, а свет не есть София,
но ее освещает. Это соотношение определяет цветность. Со-
зерцаемая как произведение божественного творчества, как
первый сгусток бытия, относительно самостоятельный от
Бога, как выступающая вперед навстречу свету тьма ничтоже-
ства, т. е. созерцаемая от Бога по направлению в ничто, София
зрится голубою или фиолетовою. Напротив, созерцаемая как
результат божественного творчества, как неотделимое от бо-
жественного света, как передовая волна божественной энер-
гии, как идущая преодолевать тьму сила Божия, т. е. созерцае-
мая от мира по направлению к Богу, София зрится розовою
или красною. Розовою или красною она зрится как образ
Божий для твари, как явление Бога на земле, как та <розовая
тень>, которой молился Вл. Соловьев. Напротив, голубою или
фиолетовою она зрится как мировая душа, как духовная суть
мира, как голубое покрывало, завесившее природу. В видении
Вяч. Иванова - как первооснова нашего существа в мисти-
ческом погружении взора внутрь себя: душа наша - как голу-
бой алмаз. Наконец, есть и третье метафизическое направле-
ние - ни к свету и ни от света, София вне ее определения или
самоопределения к Богу. Это тот духовный аспект бытия,
можно сказать, райский аспект, при котором нет еще позна-
ния добра и зла. Нет еще прямого устремления ни к Богу, ни
от Бога, потому что нет еще самых направлений ни того, ни
другого, а есть лишь движение около Бога, свободное играние
перед лицом Божиим, как зелено-золотистые змейки у Гоф-
мана, как Левиафан, <его же созда Господь ругатися (т. е. иг-
ратися) ему>, как играющее на солнце - море. И это тоже
София, но под особым углом постигаемая. Эта София, этот
аспект Софии зрится золотисто-зеленым и прозрачно-изум-
рудным. Это - тот аспект, который мелькал, но не находил
себе выражения в первоначальных замыслах Лермонтова. Три
основных аспекта первотвари определяют три основных цвета
символики цветов, остальные же цвета устанавливаются в
своем значении как цвета промежуточные. Но каково бы ни
было многообразие цветов, все они говорят об отношении
хотя и различном, но одной и той же Софии к одному и тому
же небесному Свету. Солнце, тончайшая пыль и тьма пустоты
248
в мире чувственном и - Бог, София и Тьма кромешная, тьма
метафизического небытия в мире духовном - вот те начала,
которыми обусловливается многообразие цветов как здесь,
так и там при полном всегда соответствии тех и других друг
другу>.
с) Я утверждаю, что проводимая в таком толковании цве-
тов символическая мифология (между прочим, одинаковая у
Гёте и у Флоренского) есть всецело именно символическая,
так как она построена на существенной характеристике каж-
дого цвета в отдельности. Против этого могут только сказать,
что эти характеристики необязательны, произвольны и субъ-
ективны. Что они необязательны, это может утверждать толь-
ко засушенное и мертвое, абстрактно-метафизическое созна-
ние. Никто никогда не воспринимает цвет без этих и подобных
впечатлений. Чистый цвет есть несуществующая абстракция и
утверждается лишь теми, кто не привык видеть жизнь, а лишь
живет выдумками. Что же касается произвольности этих ха-
рактеристик, то они являются таковыми только потому, что
весьма мало людей, которые бы задавались целью изучить
цвета в их полном жизненном явлении. Разумеется, тут воз-
можна та или иная степень произвола, покамест наука не со-
брала хорошо проанализированный этнографический, психо-
логический и феноменологический материал. Наконец, со-
всем уже нелепо обвинение в субъективизме. Думают, что
возбужденный характер красного цвета есть субъективное (так
как нереальное) переживание, а колебательные движения
среды, дающие красный цвет, - объективны. Почему? Чем
одно лучше другого? Разве эти <волны> не суть тоже некое фи-
зическое явление, воспринимаемое обычным путем? Почему
одни восприятия субъективны, другие вдруг объективны? По-
моему, все одинаково субъективно и объективно. И не лучше
ли просто выкинуть всех этих субъектов и объектов и не лучше
ли описывать предмет так, каким он является? Не хочется
людям довериться живому опыту. А он как раз говорит, что не
мы возбуждаем красный цвет, а он - нас; не мы успокаиваем
зеленый цвет, но он - нас; и т. д. Ну, так и давайте запишем:
красный цвет вызывает возбуждение, именно он, а не мы
сами. И, значит, возбужденность - его объективное свойство.
Для меня оно, во всяком случае, гораздо более объективно,
чем какие-то там волны неизвестно чего, о которых я с гимна-
Флоренский П. Небесные знамения (размышление о символике
Цветов). Маковец. 1922. № 2. С. 14-16.
249
зических лет успел забыть все, что ни вбивали в меня стара-
тельные физики. Физику я забыл, а красный флаг от белого
всегда буду отличать, - не беспокойтесь.
d) Такова живая мифология цвета, ничего общего не
имеющая с абстрактно-аллегорическими толкованиями <на-
учных> теорий. Еще сложнее и интереснее делается мифоло-
гия, когда она относится не к свету и цвету вообще, но к све-
товым или цветным предметам. - Лунный свет отнюдь не
такая простая вещь, чтобы можно было сразу взяться за вскры-
тие его мифологии; и тут немало можно было бы установить
аналогий и уравнений, если бы взяться за сопоставление всех
<лунных> интуиций в различных религиях, искусствах и поэ-
зии. Можно написать целую историю интуитивной мифоло-
гии луны; и этой увлекательной задачей займутся тотчас же,
как только начнут серьезно относиться к непосредственным
восприятиям жизни и перестанут заслонять от себя жизнь
просветительским верхоглядством и абстрактной метафизи-
кой, материалистической или спиритуалистической. Выйдите
на луг, когда над вами безоблачное летнее небо и когда луна
одна парит в высоте, так что ни ветер, ни тучи, ни дождь, ни
какое-нибудь особенное состояние атмосферы не отвлекают
вашего внимания и вы можете сосредоточиться только на
луне. Этот лунный свет в самом существе есть нечто холодное,
стальное, металлическое. Он есть нечто электрическое и в то
же время как бы нечто механическое, машинное; действи-
тельно - как бы просто свет ровно светящего дугового фона-
ря. Однако эта механика, несомненно, магична. Лучи, вы чув-
ствуете, льются на вас волнами. Холод и механика оказывают-
ся внутренне осмысленными, сознательно направленными на
вас. Этот свет действует так, как действуют над нами врачи,
желая нас незаметно для нас самих усыпить, как пассы гипно-
тизера. Лунный свет есть гипноз. Он бьет незаметными волна-
ми в одну точку, в ту самую точку сознания, которая перево-
дит бодрственное состояние в сон. Вы чувствуете, что в теме-
ни у вас начинает делаться что-то неладное. Там темнеет и
холоднеет мозг, но не настолько темнеет, чтобы заснуть нам
без сновидений, и не настолько холоднеет, чтобы прекрати-
лась жизнь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104