Раздраженная Ева сидит в гостиной, играет с Гровером Веррил-
лом в "джин-рамми" и фыркает на остальных, чтобы подтирали
за собой жир и перестали, черт побери, свинячить по всему
дому. Никто не припоминает, чтобы Ева хоть раз вот так нерв-
ничала, как кошка, и кидалась на всех, как шавка. Но все
знают, в чем дело, даже если самой Еве причина непонятна.
Мистер и миссис Питри жуют в кухне сэндвичи, пытаясь
разгадать только что состоявшийся телефонный разговор с
местным падре, отцом Каллахэном. "Ваш сын со мной. С ним все
в порядке. Скоро я привезу его домой. До свидания." Они уже
обсудили, не позвонить ли местному представителю закона,
Паркинсу Джиллеспи, и решили обождать еще немного - в сыне,
который всегда был тем, что Джун Питри любила именовать "Се-
рьезный Мальчик", они успели ощутить какую-то перемену. И
все же над ними висят неузнанные призраки Ральфи и Дэнни
Гликов.
Милт Кроссен на задах своего магазина запивает хлеб мо-
локом. С тех пор, как в шестьдесят восьмом умерла его жена,
аппетит у Милта из рук вон плохой. Делберт Марки, владелец
кафе "У Делла", методично прокладывает путь через пяток гам-
бургеров, которые поджарил себе в гриле. Он сдобрил их гор-
чицей и горками свежего сырого лука, и весь вечер будет жа-
ловаться всякому, кто станет слушать, что кислотность с нес-
варением желудка медленно, но верно сводят его в могилу.
Экономка отца Каллахэна, Рода Корлесс, ничего не ест. Она
тревожится за отца Каллахэна, который где-то бьет ноги по
дорогам. Хэрриет Дорхэм с домочадцами заняты свиными отбив-
ными. У Карла Смита, вдовеющего с пятьдесят седьмого года,
на ужин одна вареная картофелина и бутылка "Мокси". Семе-
йство Дерека Боддина приступило к ветчине с брюссельской ка-
пустой. "Э-эх-х," - говорит Ричи Боддин, низложенный хули-
ган,- "брюссельская капуста..." "Или ты ее съешь, или я тебе
439
жопу задом наперед поставлю," - обещает Дерек. Он сам тер-
петь не может брюссельскую капусту.
У Реджи и Бонни Сойер на ужин жареные ребрышки, заморо-
женная кукуруза, картофель по-французски, а на десерт - шо-
коладный пудинг с густой подливкой. Все это - любимые куша-
нья Реджи. Бонни, у которой только-только начали бледнеть
синяки, подает на стол молча, опустив глаза. Реджи мерно,
сосредоточенно жует, за ужином он прикончит три банки "Бу-
да". Бонни ест стоя. Ей все еще слишком больно сидеть. Осо-
бого аппетита у нее нет, но она все равно ест - не то Реджи
заметит и что-нибудь сказанет. В тот вечер, излупив Бонни,
Реджи спустил в сортир все пилюли жены и изнасиловал ее. И с
тех пор насиловал каждую ночь.
К четверти седьмого почти вся еда съедена, почти все
послеобеденные сигареты, сигары и трубки выкурены, почти со
всех столов убрано. Тарелки моются, ополаскиваются и отправ-
ляются в сушилки. Ребятишек помладше загоняют в пижамы и от-
сылают в другую комнату посмотреть перед сном телевизор.
Спаливший к чертовой матери полную сковороду телятины
Рой Макдугалл чертыхается, выбрасывая ее (вместе со сково-
родкой) в помойку. Натянув джинсовую куртку, он берет курс к
Деллу, оставляя эту проклятую, ни на что не годную свинью -
свою жену - дрыхнуть в спальне. Пацан помер, жене все стало
по фигу, ужин сгорел к чертям собачьим. Самое время надрать-
ся. Может быть, самое время собрать манатки и отвалить из
этого городишки, который и ломаного гроша не стоит.
В небольшой квартирке на Тэггарт-стрит, отходящей от
Джойнтер-авеню, чтобы очень скоро закончиться тупиком позади
муниципалитета, Джо Крейн получает сомнительный дар небес.
Прикончив мисочку дробленой пшеницы, он усаживается перед
телевизором, и вдруг левую сторону груди и руку парализует
внезапная боль. Джо думает: "Что такое? Сердечко?" Это ока-
зывается чистой правдой. Крейн поднимается, успевает пройти
полдороги к телефону, а потом боль вдруг разбухает и сбивает
его с ног. Джо падает, как молодой бычок под ударом молота.
Телевизор продолжает бормотать, а найдут Джо Крейна через
сутки. Эта наступившая в без десяти семь вечера смерть будет
шестого октября единственной естественной смертью в Иеруса-
лимовом Уделе.
К семи часам доспехи красок, в которые оделся горизонт,
съеживаются до ярко-оранжевой полоски на западе - можно
подумать, что за краем земли кто-то растопил несколько пе-
чей. На востоке уже высыпали звезды. Они блестят ровно,
жестко, как алмазы. В это время года в них нет ни благоск-
лонности, ни успокоения влюбленным - они сверкают в прекрас-
ном безразличии.
Детям подошло время ложиться спать - родители сейчас
отправят малышей в кровати и колыбельки, а на слезные прось-
бы позволить лечь чуточку попозже или не гасить свет будут
только улыбаться и снисходительно открывать дверцы шкафов,
чтобы показать: там ничего нет. Вокруг же на мрачных крылах
подымаются животные инстинкты ночи. Настал час вампира.
440
17.
Когда Джимми с Беном вошли в палату, Мэтт дремал, но
почти мгновенно очнулся, стиснув зажатый в правой руке
крест. Взгляд учителя коснулся Джимми, перекочевал на Бена...
и задержался.
- Что случилось?
Джимми коротко объяснил.
- А тело?
- Мы с Каллахэном положили его лицом вниз в какой-то
ящик, который стоял в подвале - может, это в нем Барлоу при-
был сюда. И меньше часа назад сбросили в Королевскую реку,
заполнив камнями. Отвезли на машине Стрейкера. Если кто и
заметил ее у моста, подумают на него.
- Правильно. Где Каллахэн? И мальчик?
- Пошли к Марку домой. Придется все рассказать его ро-
дителям - Барлоу угрожал им персонально.
- А они поверят?
- Если нет, Марк заставит отца позвонить вам.
Мэтт кивнул. Вид у него был очень усталый.
- Да, Бен,- сказал он.- Подите сюда. Сядьте на кровать.
Бен послушно подошел. Лицо было пустым, ошеломленным.
Он сел и аккуратно сложил руки на коленях. Вместо глаз -
выжженные сигаретой дыры.
- Вы безутешны,- сказал Мэтт. Он взял руку Бена в свои.
Тот не воспротивился.- Но это неважно. Время утешит. А она
обрела покой.
- Он держит нас за кретинов,- глухо проговорил Бен.- Он
осмеял нас - всех по очереди. Джимми, дай письмо.
Джимми подал Мэтту конверт. Тот вытащил тяжелый листок
и внимательно прочел, держа бумагу у самого носа и едва за-
метно шевеля губами. Опустив письмо, Мэтт сказал:
- Да, это он. Эго Барлоу даже крупнее, чем я представ-
лял. Просто в дрожь бросает.
- Он оставил ее для смеха,- глухо выговорил Бен.- А са-
мого давно и след простыл. Бороться с Барлоу все равно, что
драться с ветром. Должно быть, мы кажемся ему букашками. Та-
ракашками, суетящимися ему на потеху.
Джимми открыл рот, чтобы что-то сказать, но Мэтт еле
заметно покачал головой:
- Вы далеки от истины,- сказал он.- Если бы Барлоу мог,
он забрал бы Сьюзан с собой. Он не отдал бы свою нежить шут-
ки ради - ведь их так мало! Бен, отвлекитесь на минутку и
задумайтесь: что вы ему сделали. Убили Стрейкера, его това-
рища. И, по собственному признанию Барлоу, даже вынудили его
принять участие в этом убийстве из-за ненасытности аппети-
тов. В какой же ужас он должен был придти, очнувшись от сво-
его сна без видений и обнаружив, что безоружный мальчишка
разделался с таким страшным созданием!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114