В этом отношении они равны. У большинства из них -
ручной труд. Они схожи еще и в том, что за свою работу получа-
ют плату. Но зарплата различна и зависит от того, что и сколько
сделано каждым. Так что равенство простирается не очень дале-
ко. Самого по себе его недостаточно для образования массы.
Когда же дело доходит до стачки, все радикально уравниваются
одним только фактом отказа от работы. Такой отказ поглощает
человека целиком. Запрет создает обостренное и способное к
сопротивлению сознание.
Момент прекращения работы - это великий момент, воспетый
в рабочих песнях. В этот миг рождается чувство облегчения, с
которым связывается самый смысл стачки. Фиктивное равен-
ство, о котором рабочим твердили всегда, но которое на деле
ограничивалось лишь тем, что все они работают руками, вдруг
становится подлинным. Пока они работали, они делали разные
вещи, а именно те, что приказано было делать. Когда работа
остановлена, все делают одно и то же. Как будто бы все они
одновременно решили опустить руки и употребить все силы на то,
чтобы их не поднимать, как бы ни голодали они сами и их род-
ные. Прекращение работы делает рабочих равными. По сравне-
нию с силой воздействия этого момента конкретные требования
мало что значат. Объявленной целью стачки может быть, напри-
мер, повышение заработной платы; разумеется, в отношении этой
цели они едины. Но одной ее не хватило бы для образования
массы.
Опущенные руки оказывают заразительное воздействие на
все другие руки. В неделании начинает соучаствовать все об-
щество. Стачка, расширяющаяся <из чувства солидарности>, не
дает заняться собственным делом и другим - тем, кто даже не
думал прекращать работу. Именно в этом смысл стачки все дол-
жно остановиться, если рабочие стоят. Чем более это удается, тем
вероятнее перспективы победы стачки.
Внутри самой стачки особенно важно, чтобы провозглашенный^
запрет соблюдался каждым. Спонтанно из самой массы формиру-j
ется организация. Она выполняет функции государства, которое^
возникает в полном сознании своей кратковременности и прово-j
дит в жизнь лишь очень малое количество законов, но уж их-то j
проводят строжайшим образом. Доступ к месту стачки охраняет'^
ся пикетами, рабочие места становятся запретной зоной. Благода-^
ря наложенному на них запрету, они лишаются своего обыденно- 1
го характера и обретают особое достоинство. Ответственность j
за них несут все вместе, и это превращает их в совместное досто-j
яние. Как таковое они оберегаются и наполняются высоким смыс-1
лом. В их пустоте и покое чудится нечто священное. Каждый,-1
кто к ним приближается, подвергается проверке на убеждения и-1
образ мыслей. Кто идет с мирскими намерениями, то есть просто j
с желанием работать, тот враг и предатель. Организация следит
за справедливым распределением денег и продуктов. Того, что
имеется, должно хватить на возможно более долгий срок. Важно,
чтобы каждый получал одинаково мало. Сильному не придет в
голову, что ему положено больше, даже жадные охотно демонст-
рируют умеренность. Поскольку денег и продуктов обычно мало,
а дележка подозрений не вызывает, ибо все делается публично,
этот способ распределения позволяет массе гордиться своим ра-
венством. В такой организации есть нечто необычайно серьезное
и достойное уважения. Если массе обычно свойственны дикость
и жажда разрушения, нельзя не отметить достоинство и чувство
ответственности такой вот структуры, возникающей из самой сер-
дцевины массы. Именно потому и важно пронаблюдать за массой
запрета, что в ней проявляются эти свойства, противоположные
свойствам <нормальной> массы. Пока она верна своей сути, она
против любого рода разрушений.
.Правда, удержать ее в таком состоянии оказывается нелегко
Если дела идут плохо, нужда крепчает, если, в особенности, стачка
подвергается нападению или осаде, негативная масса выказывает
стремление превратиться в позитивную и активную. Бастующим
которые вдруг отняли у своих рук привычное им дело, становит-
ся трудно держать их в бездействии и дальше. Если они чувству-
ют, что единство стачки под угрозой, возникает тяга к разруше-
нию, прежде всего в сфере их привычной работы. В этом, соб-
ственно, и состоит важнейшая задача организации: сохранить для
массы ее собственный характер как негативной массы, массы зап-
рета, воспрепятствовав отдельным позитивным акциям. Она так-
же должна определить, когда настанет момент снять запрет, кото-
рому масса обязана своим существованием. Если ее решение со-
ответствует чувствам массы, отменяя запрет, она прекращает соб-
ственное существование.
Массы обращения
<Милый, дорогой друг, волки всегда пожирали овец; неужели
на этот раз овцы сожрут волков?> Это фраза из письма, которое
мадам Жюльен написала своему сыну во время Французской
революции. В ней в самой краткой формулировке выражена сущ-
ность обращения. Немногие волки истребляли до сих пор мно-
жество овец. И вот настало время множеству овец обратиться
против немногих волков. Известно, что овцы не едят мяса. Одна-
ко фраза значима именно в своей кажущейся бессмысленности.
Революции - это подлинные времена обращения. Те, кто долго
был беззащитен, вдруг обретают зубы. Численностью они возме-
щают недостаток хищности.
Обращение предполагает общественное расслоение. Прежде,
чем возникнет потребность в обращении, должны уже некоторое
время существовать противоположные друг другу классы, один
из которых пользуется большими правами, чем другой. Вышесто-
ящие группы имеют право отдавать приказы нижестоящим, неза-
висимо от того, пришли ли они в страну как завоеватели, подчи-
нив себе коренных жителей, или расслоение стало результатом
процессов внутри общества.
Каждый приказ оставляет в том, кто вынужден его выпол-
нить, болезненное жало. О природе и неизгладимом воздействии
этих жал многое будет сказано дальше. Люди, которым много
приказывали и которые переполнены такими жалами, испытыва-
ют сильное желание освободиться от них. Освобождения можно
достигнуть двояким путем. Они могут полученные сверху прика-
зы передавать далее вниз: для этого нужны нижестоящие, кото-
рые были бы готовы их исполнить. Но они еще могут возвратить
назад - самим вышестоящим - все испытанные от них и затаен-
ные обиды и страдания. Отдельному человеку, который беззащи-
тен и слаб, редко когда подвернется такая счастливая возмож-
ность. Но если множество таких людей скапливается в массу,
может получиться то, что не удавалось единицам. Вместе они в
состоянии выступить против тех, кто раньше отдавал им прика-
зы. Революционную ситуацию можно рассматривать как ситуа-
цию такого обращения. Массу же, для которой разрядка состоит
главным образом в освобождении от жал приказов, можно на-
звать массой обращения.
Началом Французской революции считается штурм Бастилии.
На самом деле она началась раньше - заячьей резней. В мае 1789
г. в Версале собрались Генеральные штаты. Они обсуждали воп-
рос об отмене феодальных прав, к которым относилось и право
дворянской охоты. Десятого июня, за месяц до штурма Бастилии,
Камилл Демулен, участвовавший в обсуждении в качестве депу-
тата, писал своему отцу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188
ручной труд. Они схожи еще и в том, что за свою работу получа-
ют плату. Но зарплата различна и зависит от того, что и сколько
сделано каждым. Так что равенство простирается не очень дале-
ко. Самого по себе его недостаточно для образования массы.
Когда же дело доходит до стачки, все радикально уравниваются
одним только фактом отказа от работы. Такой отказ поглощает
человека целиком. Запрет создает обостренное и способное к
сопротивлению сознание.
Момент прекращения работы - это великий момент, воспетый
в рабочих песнях. В этот миг рождается чувство облегчения, с
которым связывается самый смысл стачки. Фиктивное равен-
ство, о котором рабочим твердили всегда, но которое на деле
ограничивалось лишь тем, что все они работают руками, вдруг
становится подлинным. Пока они работали, они делали разные
вещи, а именно те, что приказано было делать. Когда работа
остановлена, все делают одно и то же. Как будто бы все они
одновременно решили опустить руки и употребить все силы на то,
чтобы их не поднимать, как бы ни голодали они сами и их род-
ные. Прекращение работы делает рабочих равными. По сравне-
нию с силой воздействия этого момента конкретные требования
мало что значат. Объявленной целью стачки может быть, напри-
мер, повышение заработной платы; разумеется, в отношении этой
цели они едины. Но одной ее не хватило бы для образования
массы.
Опущенные руки оказывают заразительное воздействие на
все другие руки. В неделании начинает соучаствовать все об-
щество. Стачка, расширяющаяся <из чувства солидарности>, не
дает заняться собственным делом и другим - тем, кто даже не
думал прекращать работу. Именно в этом смысл стачки все дол-
жно остановиться, если рабочие стоят. Чем более это удается, тем
вероятнее перспективы победы стачки.
Внутри самой стачки особенно важно, чтобы провозглашенный^
запрет соблюдался каждым. Спонтанно из самой массы формиру-j
ется организация. Она выполняет функции государства, которое^
возникает в полном сознании своей кратковременности и прово-j
дит в жизнь лишь очень малое количество законов, но уж их-то j
проводят строжайшим образом. Доступ к месту стачки охраняет'^
ся пикетами, рабочие места становятся запретной зоной. Благода-^
ря наложенному на них запрету, они лишаются своего обыденно- 1
го характера и обретают особое достоинство. Ответственность j
за них несут все вместе, и это превращает их в совместное досто-j
яние. Как таковое они оберегаются и наполняются высоким смыс-1
лом. В их пустоте и покое чудится нечто священное. Каждый,-1
кто к ним приближается, подвергается проверке на убеждения и-1
образ мыслей. Кто идет с мирскими намерениями, то есть просто j
с желанием работать, тот враг и предатель. Организация следит
за справедливым распределением денег и продуктов. Того, что
имеется, должно хватить на возможно более долгий срок. Важно,
чтобы каждый получал одинаково мало. Сильному не придет в
голову, что ему положено больше, даже жадные охотно демонст-
рируют умеренность. Поскольку денег и продуктов обычно мало,
а дележка подозрений не вызывает, ибо все делается публично,
этот способ распределения позволяет массе гордиться своим ра-
венством. В такой организации есть нечто необычайно серьезное
и достойное уважения. Если массе обычно свойственны дикость
и жажда разрушения, нельзя не отметить достоинство и чувство
ответственности такой вот структуры, возникающей из самой сер-
дцевины массы. Именно потому и важно пронаблюдать за массой
запрета, что в ней проявляются эти свойства, противоположные
свойствам <нормальной> массы. Пока она верна своей сути, она
против любого рода разрушений.
.Правда, удержать ее в таком состоянии оказывается нелегко
Если дела идут плохо, нужда крепчает, если, в особенности, стачка
подвергается нападению или осаде, негативная масса выказывает
стремление превратиться в позитивную и активную. Бастующим
которые вдруг отняли у своих рук привычное им дело, становит-
ся трудно держать их в бездействии и дальше. Если они чувству-
ют, что единство стачки под угрозой, возникает тяга к разруше-
нию, прежде всего в сфере их привычной работы. В этом, соб-
ственно, и состоит важнейшая задача организации: сохранить для
массы ее собственный характер как негативной массы, массы зап-
рета, воспрепятствовав отдельным позитивным акциям. Она так-
же должна определить, когда настанет момент снять запрет, кото-
рому масса обязана своим существованием. Если ее решение со-
ответствует чувствам массы, отменяя запрет, она прекращает соб-
ственное существование.
Массы обращения
<Милый, дорогой друг, волки всегда пожирали овец; неужели
на этот раз овцы сожрут волков?> Это фраза из письма, которое
мадам Жюльен написала своему сыну во время Французской
революции. В ней в самой краткой формулировке выражена сущ-
ность обращения. Немногие волки истребляли до сих пор мно-
жество овец. И вот настало время множеству овец обратиться
против немногих волков. Известно, что овцы не едят мяса. Одна-
ко фраза значима именно в своей кажущейся бессмысленности.
Революции - это подлинные времена обращения. Те, кто долго
был беззащитен, вдруг обретают зубы. Численностью они возме-
щают недостаток хищности.
Обращение предполагает общественное расслоение. Прежде,
чем возникнет потребность в обращении, должны уже некоторое
время существовать противоположные друг другу классы, один
из которых пользуется большими правами, чем другой. Вышесто-
ящие группы имеют право отдавать приказы нижестоящим, неза-
висимо от того, пришли ли они в страну как завоеватели, подчи-
нив себе коренных жителей, или расслоение стало результатом
процессов внутри общества.
Каждый приказ оставляет в том, кто вынужден его выпол-
нить, болезненное жало. О природе и неизгладимом воздействии
этих жал многое будет сказано дальше. Люди, которым много
приказывали и которые переполнены такими жалами, испытыва-
ют сильное желание освободиться от них. Освобождения можно
достигнуть двояким путем. Они могут полученные сверху прика-
зы передавать далее вниз: для этого нужны нижестоящие, кото-
рые были бы готовы их исполнить. Но они еще могут возвратить
назад - самим вышестоящим - все испытанные от них и затаен-
ные обиды и страдания. Отдельному человеку, который беззащи-
тен и слаб, редко когда подвернется такая счастливая возмож-
ность. Но если множество таких людей скапливается в массу,
может получиться то, что не удавалось единицам. Вместе они в
состоянии выступить против тех, кто раньше отдавал им прика-
зы. Революционную ситуацию можно рассматривать как ситуа-
цию такого обращения. Массу же, для которой разрядка состоит
главным образом в освобождении от жал приказов, можно на-
звать массой обращения.
Началом Французской революции считается штурм Бастилии.
На самом деле она началась раньше - заячьей резней. В мае 1789
г. в Версале собрались Генеральные штаты. Они обсуждали воп-
рос об отмене феодальных прав, к которым относилось и право
дворянской охоты. Десятого июня, за месяц до штурма Бастилии,
Камилл Демулен, участвовавший в обсуждении в качестве депу-
тата, писал своему отцу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188