Присмотримся на минуту и к
средствам, имеющимся в нашем распоряжении, к мы увидим прежде
всего богатейший и отличнейший аппарат, средоточием и сердцем
которого является Архив Игры; последний благодарно используется
нами всеми чуть ли не ежечасно, и мы, от Магистра и Архивариуса
до последнего помощника, обязаны служить ему. Самое же дорогое
и самое животворное, что у нас есть, - это исконный
касталийский принцив отбора наилучших - элиты. Школы Касталии
отбирают лучших учеников по всей стране и воспитывают их. И в
Селении Игры мы также стремимся отобрать наилучших из способных
к Игре, Привязать их it себе и обучить с предельным
совершенством. Наши курсы и семинары начинают посещать сотни
учащихся, и многие расстаются с ними, не доучившись, но из
лучших мы готовим подлинных адептов, мастеров своего дела; и
каждый из вас знает, что в нашем искусстве, как и во всяком
другом, нет предела для роста и что каждый из нас, войдя
однажды в элиту, всю жизнь будет трудиться над дальнейшим
развитием, совершенствованием, углублением себя самого и нашего
искусства, не считаясь с тем, входит он в состав нашего
аппарата должностных лиц или нет. Частенько мы слышим голоса,
утверждающие, будто элита - роскошь, а посему, мол, не следует
воспитывать большее число элитных мастеров, чем нужно для
замещения должностей. На это заметим, что наши должностные лица
существуют не ради самих себя, и далеко не всякий может быть
чиновником, как, например, далеко не всякий хороший филолог
может быть хорошим педагогом. Во всяком случае, мы, должностные
лица, знаем и чувствуем очень хорошо, что репетиторы не просто
наш резерв одаренных и опытных игроков, иэ числа которых мы
пополняем свои ряды и получаем своих преемников. Я бы даже
сказал, что это - побочная функция нашей элиты, хотя перед
людьми несведущими мы эту функцию подчеркиваем, коль скоро речь
заходит о смысле и праве на существование всего нашего
института. Нет, мы вовсе не смотрим на репетиторов только как
на будущих Магистров, руководителей курсов, служителей Архива,
- они есть самоцель, их небольшой отряд и есть подлинная
родина и будущность Игры; именно в них, в этих нескольких
десятках голов и сердец, проигрываются ходы, варианты, взлеты
Игры и ее диалоги с духом времени и обособившимися науками.
Только здесь наша Игра играется полноценно и правильно, с
полной отдачей сил, только здесь, в нашей элите, она самоцель и
священное служение, только здесь она свободна от дилетантства,
от ученого верхоглядства, от важничанья, а равно и от суеверия.
Вам, вальдцельским репетиторам, вверено будущее нашей Игры. И
если она - сердце, сокровеннейшая суть Касталии, то вы -
самое сокровенное и живое в нашем Селении Игры, вы - соль
Педагогической провинции, ее дух и ее вечная тревога. Не
приходится опасаться, что число ваше будет чрезмерно велико,
ваше рвение чрезмерно сильно, а страсть к великолепной Игре
чересчур горяча; множьте их, нагнетайте их! Как для вас, так и
для всех касталийцев существует по сути лишь одна-единственная
опасность, перед которой мы все ежедневно, ежечасно должны быть
начеку. Идея нашей Провинции и нашего Ордена зиждется на двух
принципах: на объективности, правдолюбии в изысканиях и на
пестовании медитативной мудрости и гармонии. Держать оба
принципа в равновесии означает для нас быть мудрыми и
достойными нашего Ордена. Мы любим науки, каждый свою, и все же
знаем, что преданность науке не всегда способна уберечь
человека от корысти, порочности и суеты, история знает немало
тому примеров, и образ доктора Фауста не что иное, как
литературная популяризация указанной опасности. В иные века
искали спасения в слиянии интеллекта и религии, исследования и
аскезы, их universitas litterarum управлялась теологией. Для
нас медитация, многосложная йогическая практика есть то орудие,
посредством которого мы стремимся заклясть зверя в нас самих и
притаившегося в каждой науке дьявола. Но вы не хуже моего
знаете, что и наша Игра имеет своего дьявола и что он способен
толкнуть нас к бездушной виртуозности, к самодовольству, к
артистическому тщеславию, к честолюбию, к стремлению захватить
власть над другими и тем самым к злоупотреблению этой властью.
Вот почему мы нуждаемся еще и в другом воспитании, помимо
интеллектуального, вот почему мы подчинили себя морали Ордена;
вовсе не ради того, чтобы нашу активную духовную жизнь
превратить в мечтательную, душевно вегетативную, напротив,
чтобы сохранить способность к высшим духовным взлетам. Нам не
следует стремиться к бегству из vita activa в vita
contemplativa{2_7_01}, но мы должны пребывать в бесконечных
странствиях между ними и чувствовать себя дома одновременно и
тут и там, должны жить в каждой из них".
Мы привели здесь слова Кнехта, записанные и сохраненные
его учениками, ибо слова эти необыкновенно ярко выражают его
взгляды на свою службу, во всяком случае в первые годы его
магистерства. О выдающихся педагогических способностях Кнехта,
которым он вначале сам поражался, говорит, между прочим,
большое число дошедших до нас записей его лекций и выступлений.
Высокий пост принес ему неожиданное и большое открытие: учить
было чрезвычайно легко и доставляло ему огромную радость.
Поистине это было неожиданно, до сих пор он никогда не мечтал о
педагогическом поприще. Впрочем, как всем членам элиты, и ему в
последние годы студенчества поручали чтение лекций; замещая
кого-нибудь, он вел курсы Игры различных ступеней, чаще,
правда, он играл для участников подобных курсов роль
ассистента, но в ту пору свобода изысканий и предельная
сосредоточенность на предмете его занятий были ему столь дороги
и важны, что он, хотя и тогда уже был хорошим и любимым
педагогом, смотрел на подобные поручения скорее как на
нежелательную помеху. И наконец, в бенедиктинской обители он
тоже вел курсы, имевшие, правда, сами по себе малое значение и'
еще меньшее для него самого: учение у отца Иакова{2_6_06},
знакомство с ним оттеснили тогда все остальное. Больше всего
ему хотелось в то время быть хорошим учеником, воспринимать и
впитывать в себя все преподносимое ему. Теперь же ученик сам
превратился в учителя и, как таковой, справился с огромной
задачей, вставшей перед ним сразу же после вступления на
высокий пост: в борьбе за свой авторитет, за тождество личности
и должности он победил.
При этом он сделал два открытия: он открыл для себя
радость передавать другому интеллекту накопленные духовные
богатства и при этом видеть, как последние преобразуются там в
совершенно новые формы и излучения, то есть радость учить; и
затем он открыл борьбу с неподатливой индивидуальностью
студента или школьника, завоевание и сохранение авторитета и
духовного руководства, то есть радость воспитывать. Он никогда
не отделял одно от другого, и за все время своего магистерства
не только подготовил большое число хороших и превосходных
адептов Игры, но и личным примером, призывом, строгим своим
долготерпением, обаянием своим и силой характера выявил в
большеи части своих учеников и развил то лучшее, на что они
бывали способны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
средствам, имеющимся в нашем распоряжении, к мы увидим прежде
всего богатейший и отличнейший аппарат, средоточием и сердцем
которого является Архив Игры; последний благодарно используется
нами всеми чуть ли не ежечасно, и мы, от Магистра и Архивариуса
до последнего помощника, обязаны служить ему. Самое же дорогое
и самое животворное, что у нас есть, - это исконный
касталийский принцив отбора наилучших - элиты. Школы Касталии
отбирают лучших учеников по всей стране и воспитывают их. И в
Селении Игры мы также стремимся отобрать наилучших из способных
к Игре, Привязать их it себе и обучить с предельным
совершенством. Наши курсы и семинары начинают посещать сотни
учащихся, и многие расстаются с ними, не доучившись, но из
лучших мы готовим подлинных адептов, мастеров своего дела; и
каждый из вас знает, что в нашем искусстве, как и во всяком
другом, нет предела для роста и что каждый из нас, войдя
однажды в элиту, всю жизнь будет трудиться над дальнейшим
развитием, совершенствованием, углублением себя самого и нашего
искусства, не считаясь с тем, входит он в состав нашего
аппарата должностных лиц или нет. Частенько мы слышим голоса,
утверждающие, будто элита - роскошь, а посему, мол, не следует
воспитывать большее число элитных мастеров, чем нужно для
замещения должностей. На это заметим, что наши должностные лица
существуют не ради самих себя, и далеко не всякий может быть
чиновником, как, например, далеко не всякий хороший филолог
может быть хорошим педагогом. Во всяком случае, мы, должностные
лица, знаем и чувствуем очень хорошо, что репетиторы не просто
наш резерв одаренных и опытных игроков, иэ числа которых мы
пополняем свои ряды и получаем своих преемников. Я бы даже
сказал, что это - побочная функция нашей элиты, хотя перед
людьми несведущими мы эту функцию подчеркиваем, коль скоро речь
заходит о смысле и праве на существование всего нашего
института. Нет, мы вовсе не смотрим на репетиторов только как
на будущих Магистров, руководителей курсов, служителей Архива,
- они есть самоцель, их небольшой отряд и есть подлинная
родина и будущность Игры; именно в них, в этих нескольких
десятках голов и сердец, проигрываются ходы, варианты, взлеты
Игры и ее диалоги с духом времени и обособившимися науками.
Только здесь наша Игра играется полноценно и правильно, с
полной отдачей сил, только здесь, в нашей элите, она самоцель и
священное служение, только здесь она свободна от дилетантства,
от ученого верхоглядства, от важничанья, а равно и от суеверия.
Вам, вальдцельским репетиторам, вверено будущее нашей Игры. И
если она - сердце, сокровеннейшая суть Касталии, то вы -
самое сокровенное и живое в нашем Селении Игры, вы - соль
Педагогической провинции, ее дух и ее вечная тревога. Не
приходится опасаться, что число ваше будет чрезмерно велико,
ваше рвение чрезмерно сильно, а страсть к великолепной Игре
чересчур горяча; множьте их, нагнетайте их! Как для вас, так и
для всех касталийцев существует по сути лишь одна-единственная
опасность, перед которой мы все ежедневно, ежечасно должны быть
начеку. Идея нашей Провинции и нашего Ордена зиждется на двух
принципах: на объективности, правдолюбии в изысканиях и на
пестовании медитативной мудрости и гармонии. Держать оба
принципа в равновесии означает для нас быть мудрыми и
достойными нашего Ордена. Мы любим науки, каждый свою, и все же
знаем, что преданность науке не всегда способна уберечь
человека от корысти, порочности и суеты, история знает немало
тому примеров, и образ доктора Фауста не что иное, как
литературная популяризация указанной опасности. В иные века
искали спасения в слиянии интеллекта и религии, исследования и
аскезы, их universitas litterarum управлялась теологией. Для
нас медитация, многосложная йогическая практика есть то орудие,
посредством которого мы стремимся заклясть зверя в нас самих и
притаившегося в каждой науке дьявола. Но вы не хуже моего
знаете, что и наша Игра имеет своего дьявола и что он способен
толкнуть нас к бездушной виртуозности, к самодовольству, к
артистическому тщеславию, к честолюбию, к стремлению захватить
власть над другими и тем самым к злоупотреблению этой властью.
Вот почему мы нуждаемся еще и в другом воспитании, помимо
интеллектуального, вот почему мы подчинили себя морали Ордена;
вовсе не ради того, чтобы нашу активную духовную жизнь
превратить в мечтательную, душевно вегетативную, напротив,
чтобы сохранить способность к высшим духовным взлетам. Нам не
следует стремиться к бегству из vita activa в vita
contemplativa{2_7_01}, но мы должны пребывать в бесконечных
странствиях между ними и чувствовать себя дома одновременно и
тут и там, должны жить в каждой из них".
Мы привели здесь слова Кнехта, записанные и сохраненные
его учениками, ибо слова эти необыкновенно ярко выражают его
взгляды на свою службу, во всяком случае в первые годы его
магистерства. О выдающихся педагогических способностях Кнехта,
которым он вначале сам поражался, говорит, между прочим,
большое число дошедших до нас записей его лекций и выступлений.
Высокий пост принес ему неожиданное и большое открытие: учить
было чрезвычайно легко и доставляло ему огромную радость.
Поистине это было неожиданно, до сих пор он никогда не мечтал о
педагогическом поприще. Впрочем, как всем членам элиты, и ему в
последние годы студенчества поручали чтение лекций; замещая
кого-нибудь, он вел курсы Игры различных ступеней, чаще,
правда, он играл для участников подобных курсов роль
ассистента, но в ту пору свобода изысканий и предельная
сосредоточенность на предмете его занятий были ему столь дороги
и важны, что он, хотя и тогда уже был хорошим и любимым
педагогом, смотрел на подобные поручения скорее как на
нежелательную помеху. И наконец, в бенедиктинской обители он
тоже вел курсы, имевшие, правда, сами по себе малое значение и'
еще меньшее для него самого: учение у отца Иакова{2_6_06},
знакомство с ним оттеснили тогда все остальное. Больше всего
ему хотелось в то время быть хорошим учеником, воспринимать и
впитывать в себя все преподносимое ему. Теперь же ученик сам
превратился в учителя и, как таковой, справился с огромной
задачей, вставшей перед ним сразу же после вступления на
высокий пост: в борьбе за свой авторитет, за тождество личности
и должности он победил.
При этом он сделал два открытия: он открыл для себя
радость передавать другому интеллекту накопленные духовные
богатства и при этом видеть, как последние преобразуются там в
совершенно новые формы и излучения, то есть радость учить; и
затем он открыл борьбу с неподатливой индивидуальностью
студента или школьника, завоевание и сохранение авторитета и
духовного руководства, то есть радость воспитывать. Он никогда
не отделял одно от другого, и за все время своего магистерства
не только подготовил большое число хороших и превосходных
адептов Игры, но и личным примером, призывом, строгим своим
долготерпением, обаянием своим и силой характера выявил в
большеи части своих учеников и развил то лучшее, на что они
бывали способны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167