община
жестоко голодала, и Слуга вместе со всеми; и то, что он пережил
этот страшный год, что он, заклинатель дождя, не утратил всякое
доверие и влияние, а смог помочь своему племени перенести это
несчастье смиренно, не потеряв окончательно самообладания, -
уже значило много. Когда же на следующий год, после суровой,
отмеченной многими смертями зимы, возобновились все горести и
лишения прошедшего года, когда общинная земля высохла и
потрескалась от упорной летней засухи, когда несметно
расплодились мыши, а одинокие моления и жертвоприношения
заклинателя дождя были напрасными и остались без ответа, так же
как совместные моления, бой барабанов" молитвенные шествия всей
общины, когда с беспощадной ясностью стало очевидно, что
заклинатель дождя и на сей раз бессилен вызвать дождь, - это
было уже не шуткой, и только такой необыкновенный человек, как
он, мог взять на себя всю ответственность и не сломиться перед
напуганным и взбудораженным народом. В течение двух или трех
недель Слуга оставался совсем один, на него ополчилась вся
община, ополчились голод и отчаяние, и все вспомнили о старом
поверье, будто смягчить гнев высших сил можно, только принеся в
жертву самого заклинателя погоды. Он победил своей
уступчивостью. Он не оказал никакого сопротивления, когда
возникла мысль о принесении его в жертву, он даже сам предлагал
пойти на это. К тому же, он с неслыханным упорством и
самопожертвованием старался облегчить тяготы племени, не
переставал отыскивать новые источники воды: то родничок, то
углубление, наполненное водой, не допустил, чтобы в самые
тяжелые дни уничтожили весь скот, а главное - своей
поддержкой, советами, угрозами, волшебством и молениями,
собственным примером и устрашением - не дал тогдашней
родоначальнице селения, дряхлой женщине, впавшей в пагубное
отчаяние и душевную слабость, сломиться духом и безрассудно
пустить все по течению. Тогда-то стало ясно, что во дни смут и
великих тревог человек может принести тем больше пользы, чем
больше его жизнь и мысль направлены на духовные, сверхличные
цели, чем лучше он умеет подчиняться, созерцать, молиться,
служить и жертвовать собой. Эти два страшных года, едва не
сделавших его жертвой, едва не погубивших его, принесли ему в
конце концов величайшее признание и доверие, и не только среди
толпы непосвященных, но и среди немногих, несущих
ответственность, тех, кто в состоянии был оценить человека
такого склада, как Слуга.
Так через эти и разные другие испытания текла жизнь Слуги.
И вот он достиг зрелого возраста и теперь находился в зените
жизни. Он похоронил на своем веку двух родоначальниц племени,
потерял прелестного шестилетнего сыночка, которого унес волк,
превозмог без чьей-либо помощи тяжелую болезнь, исцелив себя
сам. Не раз страдал он от голода и холода. Все это оставило
следы на его лице и не менее глубокие - в душе. Он познал
также на собственном опыте, что люди духа вызывают у остальных
своего рода неприязнь и отвращение, что их почитают, правда, на
расстоянии, и в случае нужды прибегают к их помощи, но отнюдь
не любят, не считают себе равными и стараются их избегать. Он
убедился также в том, что больные и обездоленные гораздо
охотнее воспользуются перешедшими по наследству или вновь
придуманными волшебными заговорами и заклятиями, нежели примут
разумный совет, что человек готов скорее терпеть бедствия и
притворно каяться, нежели измениться внутренне, а тем паче
попытаться себя переделать, что он скорее поверит в волшебство,
чем в разум, в заклинания, чем в опыт: все это обстоятельства,
которые за последующие тысячелетия, пожалуй, изменились не
настолько, как это утверждают иные исторические труды. Но Слуга
понял также, что человек пытливый, человек духа не должен
утрачивать чувство любви; что он должен относиться к желаниям и
слабостям людей без высокомерия, хотя и не подчиняться им, что
от мудреца до шарлатана, от священника до фокусника, от
человека, оказывающего братскую помощь, до корыстолюбивого
бездельника - всего один шаг, что люди, в сущности, охотнее
платят шарлатану, дают обмануть себя базарному зазывале, чем
принимают бескорыстную помощь, не требующую вознаграждения. Они
не любят платить доверием и любовью, предпочитая рассчитываться
деньгами и добром. Они обманывают других и сами ожидают обмана.
Надо было научиться видеть в человеке существо слабое,
себялюбивое и трусливое, но в то же время необходимо было
признать, что и тебе присущи эти дурные черты и инстинкты, а
также верить, верить всей душой, что в человеке живет также дух
и любовь, нечто, противоборствующее инстинктам и стремящееся их
облагородить. Эти мысли изложены здесь, конечно, более ясно,
сформулированы более четко, нежели способен был бы сделать
Слуга. Скажем только: он был на пути к этим мыслям, его путь
вел к ним и далее - через них.
Идя по этому пути, тоскуя по мысли, но живя более в мире
чувственном, околдованный луной, ароматом цветка, соком корня,
вкусом коры, выращивая целебные травы, приготовляя мази,
подчиняясь погоде и явлениям атмосферы, он выработал в себе
некоторые способности, в том числе такие, которыми мы, потомки,
уже не обладаем и которых теперь даже вполовину не понимаем.
Важнейшей из этих способностей, конечно, было заклинание дождя.
Хотя были особые случаи, когда небо оставалось к нему жестоким
и безжалостно издевалось над его усилиями. Слуга все же сотни
раз вызывал дождь и почти каждый раз несколько иным способом.
Правда, в церемонию жертвоприношений, в ритуал молитвенных
шествий, заклинаний, в барабанную музыку он не осмеливался
вносить никаких изменений или что-нибудь пропускать. Но ведь
это была лишь официальная, открытая для всех часть его
деятельности, ее служебная и жреческая показная сторона; и
конечно, это было изумительное зрелище, внушавшее прекрасные,
возвышенные чувства, когда вечером, после дневных
жертвоприношений и процессий, небеса сдавались, горизонт
покрывался тучами, ветер приносил запахи влаги и падали первые
капли дождя. Но здесь-то и требовалось искусство заклинателя,
надо было правильно выбрать день, а не стремиться напролом к
недостижимому; приходилось умолять силы небесные, даже докучать
им, но все это с чувством меры, выражая покорность их воле. И
гораздо дороже, чем эти прекрасные, праздничные свидетельства
успеха и милости богов, были ему другие переживания, о которых
никто, кроме него, не знал, да и он воспринимал их с робостью и
не столько своим разумом, сколько чувствами. Иногда бывали
такие состояния выгоды, такая напряженность воздуха и тепла,
облачности и ветров, такие запахи воды, земли и пыли, такие
угрозы или обещания, причуды и капризы демонов погоды, которые
Слуга предчувствовал и ощущал всей своей кожей, волосами, всеми
своими чувствами, и потому ничто не могло ни поразить, ни
разочаровать его, он впитывал в себя погоду и носил ее в себе
так глубоко, что уже был в силах повелевать тучами и ветром:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
жестоко голодала, и Слуга вместе со всеми; и то, что он пережил
этот страшный год, что он, заклинатель дождя, не утратил всякое
доверие и влияние, а смог помочь своему племени перенести это
несчастье смиренно, не потеряв окончательно самообладания, -
уже значило много. Когда же на следующий год, после суровой,
отмеченной многими смертями зимы, возобновились все горести и
лишения прошедшего года, когда общинная земля высохла и
потрескалась от упорной летней засухи, когда несметно
расплодились мыши, а одинокие моления и жертвоприношения
заклинателя дождя были напрасными и остались без ответа, так же
как совместные моления, бой барабанов" молитвенные шествия всей
общины, когда с беспощадной ясностью стало очевидно, что
заклинатель дождя и на сей раз бессилен вызвать дождь, - это
было уже не шуткой, и только такой необыкновенный человек, как
он, мог взять на себя всю ответственность и не сломиться перед
напуганным и взбудораженным народом. В течение двух или трех
недель Слуга оставался совсем один, на него ополчилась вся
община, ополчились голод и отчаяние, и все вспомнили о старом
поверье, будто смягчить гнев высших сил можно, только принеся в
жертву самого заклинателя погоды. Он победил своей
уступчивостью. Он не оказал никакого сопротивления, когда
возникла мысль о принесении его в жертву, он даже сам предлагал
пойти на это. К тому же, он с неслыханным упорством и
самопожертвованием старался облегчить тяготы племени, не
переставал отыскивать новые источники воды: то родничок, то
углубление, наполненное водой, не допустил, чтобы в самые
тяжелые дни уничтожили весь скот, а главное - своей
поддержкой, советами, угрозами, волшебством и молениями,
собственным примером и устрашением - не дал тогдашней
родоначальнице селения, дряхлой женщине, впавшей в пагубное
отчаяние и душевную слабость, сломиться духом и безрассудно
пустить все по течению. Тогда-то стало ясно, что во дни смут и
великих тревог человек может принести тем больше пользы, чем
больше его жизнь и мысль направлены на духовные, сверхличные
цели, чем лучше он умеет подчиняться, созерцать, молиться,
служить и жертвовать собой. Эти два страшных года, едва не
сделавших его жертвой, едва не погубивших его, принесли ему в
конце концов величайшее признание и доверие, и не только среди
толпы непосвященных, но и среди немногих, несущих
ответственность, тех, кто в состоянии был оценить человека
такого склада, как Слуга.
Так через эти и разные другие испытания текла жизнь Слуги.
И вот он достиг зрелого возраста и теперь находился в зените
жизни. Он похоронил на своем веку двух родоначальниц племени,
потерял прелестного шестилетнего сыночка, которого унес волк,
превозмог без чьей-либо помощи тяжелую болезнь, исцелив себя
сам. Не раз страдал он от голода и холода. Все это оставило
следы на его лице и не менее глубокие - в душе. Он познал
также на собственном опыте, что люди духа вызывают у остальных
своего рода неприязнь и отвращение, что их почитают, правда, на
расстоянии, и в случае нужды прибегают к их помощи, но отнюдь
не любят, не считают себе равными и стараются их избегать. Он
убедился также в том, что больные и обездоленные гораздо
охотнее воспользуются перешедшими по наследству или вновь
придуманными волшебными заговорами и заклятиями, нежели примут
разумный совет, что человек готов скорее терпеть бедствия и
притворно каяться, нежели измениться внутренне, а тем паче
попытаться себя переделать, что он скорее поверит в волшебство,
чем в разум, в заклинания, чем в опыт: все это обстоятельства,
которые за последующие тысячелетия, пожалуй, изменились не
настолько, как это утверждают иные исторические труды. Но Слуга
понял также, что человек пытливый, человек духа не должен
утрачивать чувство любви; что он должен относиться к желаниям и
слабостям людей без высокомерия, хотя и не подчиняться им, что
от мудреца до шарлатана, от священника до фокусника, от
человека, оказывающего братскую помощь, до корыстолюбивого
бездельника - всего один шаг, что люди, в сущности, охотнее
платят шарлатану, дают обмануть себя базарному зазывале, чем
принимают бескорыстную помощь, не требующую вознаграждения. Они
не любят платить доверием и любовью, предпочитая рассчитываться
деньгами и добром. Они обманывают других и сами ожидают обмана.
Надо было научиться видеть в человеке существо слабое,
себялюбивое и трусливое, но в то же время необходимо было
признать, что и тебе присущи эти дурные черты и инстинкты, а
также верить, верить всей душой, что в человеке живет также дух
и любовь, нечто, противоборствующее инстинктам и стремящееся их
облагородить. Эти мысли изложены здесь, конечно, более ясно,
сформулированы более четко, нежели способен был бы сделать
Слуга. Скажем только: он был на пути к этим мыслям, его путь
вел к ним и далее - через них.
Идя по этому пути, тоскуя по мысли, но живя более в мире
чувственном, околдованный луной, ароматом цветка, соком корня,
вкусом коры, выращивая целебные травы, приготовляя мази,
подчиняясь погоде и явлениям атмосферы, он выработал в себе
некоторые способности, в том числе такие, которыми мы, потомки,
уже не обладаем и которых теперь даже вполовину не понимаем.
Важнейшей из этих способностей, конечно, было заклинание дождя.
Хотя были особые случаи, когда небо оставалось к нему жестоким
и безжалостно издевалось над его усилиями. Слуга все же сотни
раз вызывал дождь и почти каждый раз несколько иным способом.
Правда, в церемонию жертвоприношений, в ритуал молитвенных
шествий, заклинаний, в барабанную музыку он не осмеливался
вносить никаких изменений или что-нибудь пропускать. Но ведь
это была лишь официальная, открытая для всех часть его
деятельности, ее служебная и жреческая показная сторона; и
конечно, это было изумительное зрелище, внушавшее прекрасные,
возвышенные чувства, когда вечером, после дневных
жертвоприношений и процессий, небеса сдавались, горизонт
покрывался тучами, ветер приносил запахи влаги и падали первые
капли дождя. Но здесь-то и требовалось искусство заклинателя,
надо было правильно выбрать день, а не стремиться напролом к
недостижимому; приходилось умолять силы небесные, даже докучать
им, но все это с чувством меры, выражая покорность их воле. И
гораздо дороже, чем эти прекрасные, праздничные свидетельства
успеха и милости богов, были ему другие переживания, о которых
никто, кроме него, не знал, да и он воспринимал их с робостью и
не столько своим разумом, сколько чувствами. Иногда бывали
такие состояния выгоды, такая напряженность воздуха и тепла,
облачности и ветров, такие запахи воды, земли и пыли, такие
угрозы или обещания, причуды и капризы демонов погоды, которые
Слуга предчувствовал и ощущал всей своей кожей, волосами, всеми
своими чувствами, и потому ничто не могло ни поразить, ни
разочаровать его, он впитывал в себя погоду и носил ее в себе
так глубоко, что уже был в силах повелевать тучами и ветром:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167